Страница 42 из 68
Это известие взбудоражило всех.
Каждому стало ясно, что начинается новая жизнь, и что ждет впереди — неизвестно.
Пути отступления, возвращения к прежней жизни были отрезаны.
Всем нам теперь придется пройти этот отрезок жизни длиною почти в год.
Самолет приземилился.
Через двери, открытые в хвостовой части лайнера, мы увидели суровые скалистые горы. Все здесь было совсем не похоже на наш российский пейзаж.
Нас встречал генерал Лазарев.
Он был командиром первого и второго отрядов «Каскада».
Так что теперь в его распоряжение прибыл уже третий по счету отряд.
Я представился командиру, доложил, что без происшествий прибыли в его распоряжение. Отряд разбился на команды, которые в этот же день самолетами были переброшены в свои пункты дислокации.
А мы, команда штаба отряда, погрузились на автомашины и покатили в Кабул.
Когда-то раньше я путешествовал по странам Юго-Восточной Азии.
Так что я уже бывал и в кабульском аэропорту, и любовался красивой панорамой гор вокруг афганской столицы, и дышал чистым горным воздухом Афганистана.
Но сейчас я не узнал аэропорта.
На взлетной полосе выстроились боевые машины — истребители, транспортные самолеты.
В воздухе кружили вертолеты.
Потом мы их стали называть ласково — вертушки.
А несколько гражданских самолетов, сиротливо прижавшись друг к другу, потеснились к краю аэродрома.
Казалось, что вокруг — одни военные, наши солдаты и афганцы.
Гражданские вообще растворились в этой массе.
Кабул, в котором шла война, был совершенно не похож на тот мирный Кабул, который я запомнил.
От колоритнейшей восточной столицы не осталось и следа.
Сейчас это был серый карликовый низенький город.
Одноэтажные глинобитные дома-мазанки лепились на холмах и на довольно крутых горах почти в центре столицы. Каждый дом имел огражденный стенами участок земли.
Нас разместили в нескольких двухэтажных виллах в престижном квартале Кабула, недалеко от нашего посольства.
Мы сымпровизировали своеобразные офицерские казармы-кубрики.
Тут мы проводили почти все свое свободное время, отдыхали, обсуждали служебные и житейские дела.
Военная обстановка способствовала сплочению наших рядов.
Кабул вовсе не располагал к праздному шатанию, особенно в ночное время.
На улицах часто случались перестрелки и другие «ЧП».
Генерал Лазарев отличался крепким здоровьем, несмотря на то, что приближался к семидесятилетнему рубежу. Несмотря на свой возраст и высокую должность, он держался вполне демократично, и офицеры очень хорошо к нему относились.
Многие ему просто сочувствовали, так как он безвылазно сидел в Афганистане. Менялся лишь состав отряда.
«Каскад-3» начал осваивать Афганистан, разделившись на отдельные команды.
Команда «Карпаты» осела в Герате.
В ее состав входило двадцать шесть офицеров, четыре прапорщика, пятьдесят солдат и четыре переводчика.
Команда «Карпаты-Н» разместилась в Шиндаде. Состав у нее был такой же.
В Кандагаре разместилась команда «Кавказ». Она состояла из двадцати семи офицеров, четырех прапорщиков, шестидесяти пяти солдат и четырех переводчиков.
Команда «Алтай» осела в Газни. Она имела почти такой же состав, как и первые две команды.
Примерно такой же была и команда «Тибет», разместившаяся в Джелалабаде.
Команда «Север — 1» была расквартирована в Мазари-Шарифе, недалеко от границы с Советским Союзом. В ее состав входили двадцать четыре офицера, шесть прапорщиков, восемьдесят солдат и четыре переводчика.
Команда «Север-П» находилась в Кундузе, там было двадцать три офицера, шесть прапорщиков, шестьдесят четыре солдата и четыре переводчика.
В штабе «Каскада-3», располагавшемся в Кабуле, насчитывалось сорок шесть офицеров, два прапорщика, пятьдесят семь солдат и трое переводчиков.
Я пока еще полностью не осознавал, какую ношу и ответственность взвалил на свои плечи, за какое дело взялся. Но уже с первых минут пребывания в Афганистане я понимал, что я лично отвечаю за жизнь и здоровье каждого члена отряда.
Перед «Каскадом-3» были поставлены вполне конкретные задачи: не допустить свержения правительства Бабрака Кармаля и отстранения от власти прогрессивной Народно-демократической партии Афганистана (НДПА).
Я знал, что партия расколота на два лагеря — «Хальк» (народ) и «Парчам» (знамя).
Признанным лидером халькистов и ярким выразителем ее идей был Тараки. Он впадал в крайности, но двигался, как мне казалось, в правильном направлении.
Но Амин, будучи правой рукой Тараки, жестоко и варварски устранил своего наставника, добиваясь неограниченной личной власти. Поэтому судьба Амина меня не волновала.
В то время во главе Афганистана встал Бабрак Кармаль. Он возглавлял популярное в народе движение «Парчам».
Мне казалось, что именно такой лидер нужен афганцам.
Нам нужно было помочь ему противостоять внешним и внутренним силам.
Афганистан раздирали надвое мусульманские экстремисты, изнутри и со стороны Пакистана.
Я был убежден, что Советская Армия пришла в Афганистан не воевать против афганского народа.
Бывая в провинциях, я собственными глазми видел, как тепло и гостеприимно простые люди относились к шурави — к советским представителям и к нашим солдатам. Никакой враждебности не было и в помине.
Ничто не предвещало беды.
Я четко осознавал, что нам ни в коем случае нельзя втягиваться в вооруженную борьбу правительства и нарождающейся агрессивной оппозиции. Они, по моему разумению, должны были выяснить отношения между собою, не разжигая гражданской войны.
Но банды из Пакистана постепенно наводняли Афганистан. Они были хорошо вооружены, в основном у них было американское оружие, боеприпасы, снаряжение и продовольствие.
Мне тогда казалось, что стоит перекрыть эти каналы, а в провинциях обеспечить безопасность силами наших армейских частей и нашей команды «Каскад», то вооруженная агрессия из Пакистана постепенно будет нейтрализована.
Конечно, откуда мне тогда было знать, что война так затянется и станет настоящей кровавой бойней… Парчамисты и халькисты разделились на два непримиримых враждебных лагеря. Это противостояние нагнеталось. Появились первые жертвы. Убийства и с той, и с другой стороны совершались какими-то варварскими, жестокими, дикими методами.
В таких условиях авторитет Бабрака Кармаля катастрофически падал. Его ближайшее окружение, по большей части люди деятельные и толковые, не смогли предотвратить гражданскую войну.
Участились случаи диверсий и первобытно диких убийств мирных советских граждан.
Наша армия между тем медленно, но верно, усилиями некоторых сил в руководстве афганцев и целого ряда наших военных советников, втягивалась в войну.
Словом, машина кровавой мясорубки постепенно раскручивала свои жернова, набирая обороты.
Уже через месяц после нашего прибытия в Кабул Москва разрешила уставшему и основательно издерганному генералу Лазареву выехать на отдых в Союз.
Этот отпуск, вопреки моим ожиданиям, здорово затянулся.
Александр Иванович вернулся в Афганистан почти под самый конец нашей командировки.
Так что все заботы о деятельности «Каскада-3» легли на мои плечи.
Все это произошло так неожиданно, что я даже не успел испугаться. Ведь я оставался один на один с огромным отрядом.
Война с каждым днем уносила все больше жизней.
Погибали солдаты и офицеры с обеих воюющих сторон.
Нам нужно было сгруппироваться и действовать так, чтобы наносить противнику максимальный урон, а самим при этом обходиться, по возможности, малой кровью.
За эти девять месяцев мы лишились трех наших товарищей по оружию — двух офицеров и одного солдата.
Они погибли при исполнении своего священного долга — служения отечеству с оружием в руках, выполнения задание своего правительства, защищая южные рубежи нашей Родины.