Долгое прощание (сборник)

— Полицейские могут всякого избить. Что же вы хотите от меня? Что я должен сделать?

Просто бросить это дело,— ответил Менендец.

— Что именно бросить?

— Не создавать себе рекламы и бизнеса из дела Ленокса. Дело закончено и похоронено. Терри умер, и,(мы не хотим, чтобы ворошили эту историю. Парень и без того уже слишком сильно пострадал.

— Чувствительный мошенник! Это меня удивляет.

— Примите это к сведению, ничтожество! Зарубите себе на носу. Менди Менендец не обсуждает. То, что он говорит, должно быть сделано. Поищите себе другое дело, на котором можно заработать несколько долларов. Понятно?

Он встал, разговор был окончен. Он взял свои перчатки, они были из белоснежной свиной кожи и выглядели совершенно новыми. Шикарный парень, этот Менендец, притом очень энергичный.

— Никакой рекламы я себе не делаю,— заявил я.

И бизнеса не делаю. Мне это не нужно.

— Не обманывайте меня, Марлоу! Вы не только из-за нежных чувств просидели три дня за решеткой. Вы получили за это деньги. Не знаю от кого, но уже догадываюсь. Дело Ленокса закрыто и останется закрытым, если...

Он не закончил фразу.

— Если только Терри не мертв,— сказал я.

Его удивление было мимолетным.

— Я бы охотно согласился с вами, ничтожество, но он умер.

Я не стал возражать. Через секунду его лицо расплылось в усмешке.

— Тарзан на большом красном самокате,—сказал он, растягивая слова.—Упрямый козел. Будь доволен, что я сам к тебе пришел. К парню, работающему за гроши, с которым каждый обращается как хочет. Ни бизнеса, ни семьи, ни перспектив — совсем ничего. Ну, до свидания, ничтожество!

Я сидел молча, стиснув зубы, смотрел на его золотой портсигар, лежащий на письменном столе, и чувствовал себя старым и усталым. Затем медленно поднялся и взял портсигар.

— Вы забыли,—сказал я, выходя из-за письменного стола.

— У меня полдюжины таких,— небрежно ответил Менди.

Я подошел к нему и подал портсигар. Он взял его.

— А как насчет полдюжины вот таких? — спросил я и ударил его изо всех сил в живот.

Менди заскулил и согнулся, портсигар упал на пол.

Он отшатнулся к стене, и руки его судорожно подергивались. Мы стояли друг против друга. Я протянул руку и провел пальцем по его челюсти. Он не шевельнулся, потом с трудом выдавил улыбку на лице.

— Не думал я, что вы такой,— сказал он.

— В следующий раз захватите с собой пистолет! Или больше не называйте меня ничтожеством!

— У меня есть парень, который сопровождает меня с пистолетом.

— Захватите его с собой. Он вам будет нужен.

— Вы дикий тип, Марлоу, когда приходите в ярость!

Я поднял с пола золотой портсигар и подал ему. Менди положил его в карман.

— Не могу вас понять,— сказал я.— Я задавал себе вопрос, зачем вы ко мне пришли и так со мной обращались. Потом мне это надоело. Такие шикарные парни всегда надоедают. Как при игре в карты, которые состоят из одних тузов. Вы имеете все и не имеете ничего. Просто сидите и любуетесь самим собой. Совсем не удивительно, что Терри не обратился к вам за помощью. Это все равно что просить денег у потаскухи.

Менендец прижал руку к животу.

— Вы не должны так говорить, ничтожество. Может случиться, что вы слишком далеко зайдете со своими шутками.

Менендец подошел к двери и открыл ее. Телохранитель, прислонившийся к стене в коридоре, выпрямился и повернулся к нему. Менендец подал ему знак головой. Телохранитель вошел в мою контору и невыразительно посмотрел на меня.

— Посмотри на него хорошенько, Чик,— сказал Менендец.—: Смотри, чтобы ты его узнал, если встретишься с ним! Возможно, в ближайшие дни у вас будут друг к другу дела.

— Я хорошо его разглядел, шеф.

— Смотри, как бы он не ударил тебя по кишкам! —  с кислой усмешкой сказал Менди.— Его хук правой не пустяк.

Чик пренебрежительно посмотрел на меня.

— Так близко я его не подпущу.

— Ну пока, ничтожество! — сказал Менендец и вышел.

— До свидания,— холодно сказал телохранитель.— Меня зовут Чик Агостино. Вы еще со мной познакомитесь.

На его челюсти вздулись мышцы. Затем он повернулся и вышел вслед за боссом.

После этого в течение трех дней ничего не произошло. Никто не нападал на меня, не звонил и не поджидал. Никто не поручал мне найти сбежавшую дочь или жену, удравшую с другим мужчиной, пропавшее жемчужное ожерелье или завещание. Я сидел и смотрел в стену.

Дело Ленокса скончалось столь же внезапно, как и родилось. Было проведено дознание, но на него меня даже не вызвали. Оно проходило в необычное время, без предварительного оповещения и без присяжных. Коронер зачитал собственное решение, по которому смерть Сильвии Ленокс, урожденной Поттер, после развода Вастерхейм, после развода ди Григорио, произошла от умышленных действий ее мужа Теренса Вильяма Ленокса. Это не вызывало ни у кого сомнений.

Тело разрешили похоронить. Его переправили на самолете на север и погребли в семейном склепе. Пресса не была приглашена. Никто не давал интервью, а Харлан Поттер их вообще никогда не давал. Увидеться с ним было так же трудно, как с далай-ламой. Люди, имеющие сто миллионов долларов, ведут своеобразную жизнь под охраной слуг, телохранителей, секретарей, адвокатов и своих подчиненных. Вероятно, они едят, спят, стригут волосы и меняют костюмы, но точно этого никто не знает. Все, что можно о них прочитать или услышать, предварительно обработано сворой пропагандистов, получающих высокую зарплату за то, чтобы создать желаемый образ —нечто простое и чистое, хорошо отшлифованное. Правды здесь не требуется, нужно только согласование с определенными фактами, а факты эти можно пересчитать по пальцам.

На третий день к вечеру зазвонил телефон, и я поговорил с неким Говардом Спенсером. Он сказал, что является представителем одного нью-йоркского издательства и находится здесь в кратковременной командировке. И что у него есть проблема, о которой хотелось бы со мной поговорить. Он просил меня встретиться с ним завтра в 11 утра в баре отеля «Риц-Беверли».

Я спросил, что у него за проблема.

— Довольно деликатная, но вполне моральная,— ответил он,—Само собой разумеется, я заплачу вам за потраченное время.

— Большое спасибо, мистер Спенсер, но в этом нет необходимости. Вам рекомендовал меня кто-нибудь из моих знакомых?

— Да, некто, слышавший о вас — о вашем кратковременном столкновении с юстицией, мистер Марлоу. По его совету я и обратился к вам. Но мое дело не имеет ничего общего с этой трагической историей. Речь идет просто о том... ну, мы лучше поговорим об этом за рюмкой вина.

— Хорошо, мистер Спенсер, завтра утром я там буду.

Он поблагодарил меня и положил трубку. Я недоумевал, спрашивая себя, кто мог меня рекомендовать. Подумал, что это мог быть Эндикот, и решил спросить его об этом. Но когда я позвонил ему, оказалось, что он уже неделю был в отъезде. Значит, это был не он. Конечно у меня были довольные мной клиенты. А мне нужно было дело, так как я нуждался в деньгах. Во всяком случае, так я думал, пока вечером не вернулся домой и не нашел письма, в которое был вложен портрет Мэдисона.

 Глава 12

Письмо лежало в красно-белом почтовом ящике у лестницы. Обычно я туда не заглядывал, потому что ко мне домой письма не приходили. На этот раз я посмотрел туда, так как дятел раздолбил крышку ящика клювом, и совсем недавно. На конверте был штамп мексиканской авиапочты и куча мексиканских марок. Адрес был написан почерком, который я, вероятно, не узнал бы, если бы в последнее время мои мысли не вертелись постоянно вокруг Мексики. Почтового штемпеля я не мог разобрать: письмо штемпелевали вручную, и штемпельная подушка, наверно, высохла. Письмо было толстое. Я поднялся по лестнице, сел в гостиной и стал читать его. Вечер был очень тихий. Вероятно, это письмо принесло от покойника могильную тишину.

Письмо было без даты и без обращения.