Страница 70 из 92
ЗАЧЕМ НАМ ПРЕИМУЩЕСТВА БОЛЬШОЙ СТРАНЫ?
А ведь подлинный вопрос - не только в производстве электроэнергии вообще, но в производстве и доставке её потребителям именно в определённое время. Складирование электроэнергии и её хранение, как известно, невозможно. А вывод тепловой электростанции из рабочего режима занимает примерно треть суток. И столько же - ввод в режим. И чем крупнее (и эффективнее) электростанция, тем продолжительнее период набора и сброса нагрузки. А для атомных электростанций продолжительность вывода из рабочего режима и вновь ввода в действие на полную мощность - ещё в несколько раз больше. То есть выключать на ночь - невыгодно. Но и отапливать и освещать вселенную - как это делают ночью во всей Европе - тоже нерационально. Именно эту проблему, наряду с общим существенным повышением надёжности поставок электроэнергии, и решала все ещё частично действующая наша Единая электроэнергетическая система, охватывающая шесть часовых поясов.
Посмотрите на карту мира или на глобус. Достаточно одного взгляда, чтобы убедиться: в этом вопросе у России есть безусловное преимущество, которого нет ни у одной другой страны или даже группы стран. То есть нечто более или менее похожее возможно, наверное, в случае, если Китай, Индия, Пакистан, Иран, Ирак и Турция (и/или Египет) вместе с уже действующим европейским объединением (и/или объединением всей Северной Африки) сумеют скооперироваться в какую-нибудь единую электроэнергетическую хартию. Им объединиться и договориться будет, безусловно, нелегко. А у нас-то уже - все есть. Только не ломай'
Ведь наша Единая электроэнергетическая система обеспечивала постоянную работу на полную мощность инерционных и наиболее эффективных атомных и крупнейших тепловых электростанций, а также перетоки электроэнергии из регионов с суточным минимумом потребления в те регионы, где в это время потребление на максимуме. Этим обеспечивалась и существенная экономия в требуемых генерирующих мощностях, и экономия энергоресурсов - за счёт использования самых эффективных станций и ночной электроэнергии, которая в противном случае просто пропадала бы зря. Менее эффективные средние и малые - тепловые станции и теплоэлектроцентрали -включались в зимний период и компенсировали сезонные колебания спроса на электроэнергию. А гидроэлектростанции, осуществляющие набор и сброс нагрузки сравнительно быстро, использовались в этой системе как регуляторы поставляемой в сеть мощности. И вот теперь предлагается, образно говоря, ввести конкуренцию между врачами, пожарниками и милицией, то есть между теми, у кого с точки зрения оптимального энергоснабжения (обеспечения надёжности и минимального тарифа) - просто совершенно разные функции.
РАЗРУШАЕМ - НА ВЕКА...
В отличие от инвестиционно привлекательных генерирующих мощностей, федеральные сети предполагается сделать полностью государственными - и то слава Богу. Но только при таком подходе откуда возьмутся средства на инвестиции в федеральные сети (на их поддержание и развитие), если все прибыли от производства электроэнергии и поставки её потребителям осядут в частных карманах? Развал же федеральных сетей приведёт в последующем к уже и принципиальной невозможности перетекания электроэнергии между регионами, расположенными в различных часовых поясах. Следовательно, стоимость пропадающей ночной электроэнергии будет заложена в тарифы на электроэнергию уже навсегда.
БУДУЩИМ ПРЕМЬЕРАМ НЕ ПРИДЁТСЯ ЛУКАВИТЬ
Пусть даже мы сумеем создать конкуренцию между независимыми производителями электроэнергии (что, как указывалось выше, в нашем случае практически невероятно), но смогут ли соответствующие гипотетические плюсы скомпенсировать фактически осуществляемый отказ от оптимальной модели производства и перераспределения электроэнергии? А ведь повышенный тариф, соответствующий себестоимости производства электроэнергии на самых неэффективных местных станциях, плюс напрасный расход лишней электроэнергии ночью - все это оплатит потребитель. Причём, повторюсь, - оплатит снижением эффективности и конкурентоспособности всей экономики.
Демонополизация, проводимая формально, то есть не приводящая к возникновению реальной конкуренции производителей (что применительно к электроэнергетике понятно уже сейчас), но ограничивающая право государства регулировать их деятельность - это благо или зло? А демонополизация, производимая как разрушение единой системы оптимального производства и постоянного перераспределения по всей стране специфического товара, потребность в котором циклична, а производство которого - инерционно и который, в то же время, нельзя хранить ни секунды?
Для кого как. Для монополистов, получающих право на произвольное установление тарифов на электроэнергию, такая "реформа" - благо. Для потребителей же электроэнергии и в конечном счёте всей экономики в целом - безусловное зло. И вынужденный перерасход топлива, и "выравнивающие условия конкуренции" ак-; • цизы на электроэнергию, и сверхприбыли будущих игроков на якобы свободном рынке электроэнергии - всё будет заложено в цены на все без исключения товары и услуги, производимые в России.
Таким образом, у будущих премьеров будет объективно больше оснований говорить нам: а что же вы хотите, страна-то - бедная...
Глава 7 В ЧЁМ "ВЕРХИ" И "НИЗЫ" СМЫКАЮТСЯ
ЦАРСТВУЙ, ЛЁЖА НА БОКУ
Бездействие власти, влекущее разрушение конкурентного протранства и, соответственно, ослабление мотивов для повышения эффективности деятельности, можно проиллюстрировать на многих примерах. В частности - на примере рекламы на телевидении, которая оказывается фактически монополизирована одной структурой. Формальный механизм при этом чрезвычайно прост: основные телеканалы предлагают компаниям, специализирующимся на размещении рекламы, заранее оплатить право на размещение рекламы на продолжительный период времени. Если учесть, что, например, в период избирательной кампании в Государственную Думу осенью 1999 года одна минута рекламы на ОРТ стоила около сорока тысяч долларов, можно себе представить, какие нужны свободные оборотные средства, чтобы принять участие в "рыночном" соревновании, в котором побеждает не тот, кто гибче и внимательнее к клиенту-рекламодателю и готов находить все новые взаимоприемлемые варианты взаимодействия, а попросту тот, кто может сразу, не моргнув глазом, выложить сотни миллионов долларов, чтобы закупить колоссальные объёмы рекламного времени впрок.
И что же все мелкие рекламные агентства - полностью исключены из бизнеса? Нет, не полностью, но единственная остающаяся для них ниша - это посредничество между монополистом и мелкими клиентами, с которыми самому монополисту возиться уже просто неинтересно. Результат классический: завышенные цены на размещение рекламы для клиентов, сверхприбыли монополиста, недопоступление средств от размещения рекламы телеканалам (по сравнению с ситуацией прямого выхода на крупных клиентов и массу конкурирующих агентств - не через монополиста), а также, в силу отсутствия реального поля для конкуренции, -невозможность интенсивного развития других рекламных компаний.
Впрочем, надо признать, что в описываемом случае корректнее говорить все же не только о бездействии власти, следствием чего являются подобные монополии, но и об определённом действии. Ведь никто же всерьёз не поверит, что монополистом по размещению рекламы на телевидении может стать сама по себе какая-то случайная фирма, не имеющая отношения к людям во власти. Точно так же, как и в ранее описанных примерах, понятно, что далеко не случайные люди руководят и "Газпромом", и РАО "ЕЭС России". Тем не менее, проведённое разграничение ситуаций, когда конкуренцию разрушают действия власти, и когда конкуренция разрушается в силу бездействия власти, вполне правомерно, так как мы говорим именно о публичных действиях власти или о столь же публичном непринятии властью мер, которых от власти следовало бы ожидать и требовать. Тем не менее, и в последнем случае (с рекламой), и во многих других аналогичных случаях очевидно, что именно личный интерес тех или иных людей во власти, включая высших должностных лиц государства, -это то, что и ведёт к невыполнению властью своих функций по защите конкурентного пространства.