Страница 4 из 70
Философ (перебивая):
«По-моему, нет никакой диспропорции. Вы говорите, что темпы технического прогресса беспрерывно растут, а нравственное развитие идет медленнее. Мне кажется, что это ошибка. Для того чтобы мерить технический прогресс, надо ввести определенную единицу. Чтобы мерить прогресс нравственный, нужна единица другая. И пока вы не соотнесли друг с другом эти единицы, нельзя говорить о том, что растет быстрее, что медленнее. Мне непонятно, как соотносить сегодня единицу нравственного прогресса с единицей прогресса технического».
Через час — а в стенограмме через несколько десятков страниц — Николай Атаров вернулся к остро волновавшей его теме:
«Наивен наш спор сегодня, никто к нему не готовился специально, а нравится мне пыл страстей, способность к самовозгоранию. Значит, вовремя мы собрались — я имею в виду не день недели, а десятилетие века. Мне доставило сегодня истинное удовольствие видеть, как всемирно известный скульптор-антрополог, восстановивший по черепу внешний облик неандертальца, Тимура, Ивана Грозного, — Михаил Михайлович Герасимов, как он яростно защищал место в институте человека для австралийского аборигена из резервации и как он — против комбинации утюга и человека…
Можно мне еще два-три слова о том, что не волнует философа и так волнует меня, — о диспропорции между ускоренным материально-техническим прогрессом и отстающим нравственным развитием?.. 65 лет назад в рассказе „Архиерей“ А. Чехов писал: „Наконец карета въехала в город, покатила по главной улице. Лавки были уже заперты, и только у купца Еракина, миллионера, пробовали электрическое освещение, которое сильно мигало, и около толпился народ“. Сегодня пассажиры самолета, бодрствующие ночью в полете, видят под собой слепящие скопления огней. Однако академик Н. Н. Семенов на симпозиуме под Парижем говорил, что еще маловато электрической энергии — какая-то одна десятая киловатт на душу населения Земли. И вот через три-четыре десятилетия пойдут на службу нам внутриядерные силы, а еще силы океанского прибоя, силы подземных недр. Человечество увеличит свою энергетическую мощь в сотни раз. Чем будет оно обладать в нравственном отношении, чтобы эти исполинские силы направлять на пользу?..»
Материал об институте человека вызвал огромную почту, вот тогда-то я первый раз широко столкнулся с мировоззренческими письмами, написанными «обыкновенными» людьми.
Самым лапидарным было письмо от учителя математики из Самарканда А. Макреева:
«В каких единицах мерить развитие научно-техническое и развитие нравственное? Вот возможная таблица. Единицы технические: пещера, дом, космический корабль, человек в космосе. Единицы нравственные: убей, а выживи (соответствует пещере); кто сильней (соответствует дому); равенство (соответствует космическому кораблю); умрешь ты — погибну я (соответствует человеку в космосе)».
«Нужен, — писал М. Коледа из белорусского села Ошмяны, — институт „Человек и Человечность“. Он нужен потому, что именно мы, советские люди, творчески развиваем лучшие гуманные традиции и ценности человечества. Мы чувствуем себя единственно законными наследниками этих сокровищ и должны их бережно, умно и, повторяю, творчески осваивать и развивать…»
«Изменится ли биологическая основа человека, — писал А. Загорный из города Кременчуг. — Думаю, нет, даже точнее, не думаю, а надеюсь. Ведь человек в деревянных пальцах не ощутит нежности у лепестков розы, и не сожмется у человека пластмассовое сердце при виде плачущего ребенка…»
Это письмо с большим основанием можно назвать поэтическим, чем мировоззренческим, но ведь письма философско-мировоззренческие рождаются у «обыкновенных» людей из самых бесхитростных и высоких человеческих чувств.
Инженер О. Нагайка из города Чолпон-Ата Иссык-Кульской области напоминал сторонникам «голого рационализма» о «копье Дон-Кихота и шпаге Гамлета».
«Человек, — писал он, — творя действительность, испытывает существенное обратное воздействие этой действительности и в какой-то степени тоже является ее созданием. Так, материал, выбираемый ваятелем, оказывает определенное воздействие на его художественный замысел. Однако побудительное, активное начало — за человеком. И когда сопротивление действительности подавляет некоторые индивидуумы, это говорит об их поражении…
Пигмалион вдохнул душу в собственное творение, а на некоторых жрецов НТР сверхумные ЭВМ отбрасывают отсвет бездушия. Если робота научить говорить в „общении“ с человеком „пожалуйста“ и „будьте добры“ — это будет лишь пародия на человеческие взаимоотношения. Если же говорить об обратном воздействии кибернетической техники на человека, то машинная логика ЭВМ „навязывает“ иногда работающим с ней людям чересчур рациональные взаимоотношения вне „сентиментальных“ эмоций и разных человеческих переживаний, выступающих как помехи. Не любой человек может устоять против напора машинной логики, кибернетическая техника обратным воздействием порождает среди слабых духом „интеллектуалов“ тип человека-робота. Это, повторяю, бывает лишь с теми, кто не развил в себе подлинно человеческого начала, кому „нечто“ человеческое мешает, кто никогда не воскликнет: „Ничто человеческое мне не чуждо!“ Для них оказались лишними и богатства человеческой культуры, составляющие суть человека, те самые богатства, с которыми мы войдем в коммунистическое общество».
Вот в борьбе с этими слабыми духом «интеллектуалами» и должно, по мысли автора письма, все более оттачиваться «оружие» рыцарей человеколюбия, добра и справедливости — «копье Дон-Кихота и шпага Гамлета».
Удивительно интересные, духовно богатые люди живут и в больших и в небольших наших городах и селах…
Одним из самых последних откликов на статью об институте человека было большое письмо из маленького поселка Рамонь под Воронежем от сельского учителя и пчеловода А. Краснова. Автор делился со мной мыслями о бессмертии человека. Сельский учитель и пчеловод ощущает себя бессмертным, потому что испытывает чувство сопричастности духовной жизни народа, человечества. Он чувствует себя наследником лучшего, что нажито, завоевано работой тысячелетий и веков. И это чувство возбуждает в нем большую этическую ответственность перед будущим, перед теми, кому он передаст дальше факел культуры и человечности. Он верит, что бессмертен, потому что ощущает себя Человеком.
В потоке мировоззренческих писем встречались и живые человеческие истории; читатели иллюстрировали различными фактами и случаями мысли о необходимости гармонического развития человека.
Это вообще одна из самых дорогих читателю идей. Статья об институте человека уже стала забываться, а письма о недопустимости перепада между ритмами «двух дорожек» — научно-технической и нравственной — все еще шли и шли. Читатели делились новыми мыслями, рассказывали житейские истории. Как писала одна старая учительница:
«Жизнь, наглядно показав в конфликтной ситуации недопустимость разрыва между развитием нравственным и, так сказать, интеллектуально-научным, дала мне еще один ценный, существенный УРОК…»
УРОК
Урок
Глава первая
О том, как они «разбирались»…
На большой перемене они вышли из школы. Была весна, тянуло гулять, бегать, дышать. Они направились к лесопарку. Их было трое. Они шли с деловым видом, молча. Майское солнце хорошо освещало черные фартуки и белые воротнички.
— Идем разбираться с Пантелеевой, — объяснила одна из них четвертой, подбежавшей к ним. — У тебя есть к ней вопросы?
— Вопросы есть, — ответила четвертая, неприязненно посмотрев на ту, что шла посередине (это и была Пантелеева). — Мне передавали: она и обо мне болтала…