Страница 40 из 97
Примитивность и в связи с этим малая требовательность азиатского солдата значительно сокращает организацию этапной службы, как в количественном, так и в техническом отношении.
Слабо разработанная служба связи, что, при врожденной азиатской косности, ослабляет взаимодействие разных родов оружия и отдельно действующих частей между собой. Это качество делает соединения малоподвижными и не способными к сложному маневру. Недостаток той же связи уменьшает действительность артиллерийского огня и более глубокую поддержку — сопровождение наступающей пехоты.
Проба ввести в игру крупные кавалерийские массы не удалась. Отсутствие у бойца и младшего командного состава инициативы, гибкости и поворотливости заставляет оперативно предпринимать главным образом фронтовые лобовые атаки, стараясь потом расширить тактические прорывы в оперативные, ценою огромных человеческих жертв.
Бои, как общее правило, велись при численном соотношении 1 к 8 в пользу коммунистических армий. Громоздкость в концентрации и медлительность в продвижении не позволяли северокитайцам искать решения операций на флангах, охваты-ванием и зажимом противника в клещи.
Фронтовой прорыв знаменитым советским методом «яростного наступления» является излюбленной формой корейско-китайского военного искусства. Вследствие отсутствия «воздушной крыши», то есть прикрытия воздушным флотом своих действующих танковых частей, мы не видим глубоких характерных танковых прорывов, которые, по самым скромным германским расчетам, должны доходить до 400 километров в первом танковом прорыве.
Растяжка маневра не давала корейцам и китайцам возможности закрывать «мешки» или заходить тактическим плечом за фланг отступающего противника, и вот почему не могло быть и речи не только о классических Каннах, но и о каком-либо ином мало-мальски искусно проведенном окружении. Американцы уходили из намечавшихся «котлов», и процесс тактического отрыва от противника, при их подвижной способности, не представлял для них никакого затруднения.
Система «яростного прорыва» фронта, да еще одновременно в нескольких местах, требует огромных пехотных масс, что, однако, ввиду грандиозного человеческого материала, имеющегося в распоряжении красного командования, являлось и будет являться легко выполнимым.
Американцы начинают кампанию без предварительной оперативной подготовки, мобилизации, концентрации количественного и технического превосходства. Младший командный состав и солдаты не обстреляны и отчасти деморализованы условиями стоянки в Японии и у себя дома. Первоначально применявшееся противотанковое оружие не пробивает брони.
Воздушный «блицкриг» не удается.
Война идет на затяжку. Части вливаются постепенно и в недостаточном количестве в бегущий фронт корейского «союзника». Политика Вашингтона связывает по рукам и ногам свободу оперативного решения, что инстинктивно воспринимается фронтом.
«Решение, решение!» — учили в германской академии Генерального штаба. «Плохое решение всегда лучше никакого или принятого слишком поздно».
Но этого решения не было, да и быть не могло. Децентрализация власти вообще, и политики в частности, при полном отсутствии ясно выраженной генеральной линии, является основными и принципиальными чертами слабости современного демократического государственного строя.
Болезнь сверху бьет по низам. В дальнейшем только благодаря большому военному таланту генерала Маккартура и его гражданскому мужеству (свидание с президентом Трумэном) американцы начинают оправляться. Подходят резервы, и численное взаимоотношение становится уже не столь трагическим. Вводится в бой целый ряд образцов нового и более усовершенствованного оружия. Советская танковая броня начинает пробиваться. Сбрасываются новые бомбы типа напалма, и зажигательная жидкость с большим коэффициентом полезного действия.
Американский воздушный флот полностью начинает господствовать в воздухе, а морская блокада затягивает горло узкого полуострова. Одним словом, американская техника начинает уравновешивать азиатскую массу.
Нетронутым остается только огромный резервуар маньчжурского заплечья. Военные решения и их выполнение приводят к полному погрому противника, и Маккартур подходит к Ялу. Но здесь лежит недоступный ему маньчжурский оперативный плацдарм красных. Политическая интервенция. Болтовня в международном парламенте.
Лебедь, рак и щука…
Много слов. Пустых и лживых слов, а на фронте продолжает литься невинная кровь. Во славу кого и чего?
В этом заплечье, как в неуязвимой крепости, происходит накапливание вражеских сил, техники и снабжения. Туда отходят и там прячутся разбитые полки красных азиатов. Там пополняются и приводят себя в порядок. Оттуда выходят снова они, и оттуда же вылетает из своих неуязвимых баз китайский флот на советских аппаратах для нанесения коротких ударов продвигающимся на север американским колоннам.
Создается обстановка борьбы «с завязанными руками»: бой на фронте, но полная неприкосновенность ближайшего тыла. В то же время коммунистический противник, верный своей революционной тактике, с военной точки зрения совершенно правильной, ведет борьбу не по старым рецептам классической стратегии, а вводит в свое оперативное искусство приемы «малой войны».
Партизаны просачиваются, сбрасываются, мобилизуются из податливого местного элемента — и начинают «гулять».
Я два раза в жизни, в своем боевом опыте, сталкивался с этими «прогулками».
Первый раз я видел их в тактических размерах — это были Махно, Ряболов, Тюпонник и др. в эпоху Гражданской войны, а второй раз — уже в более усовершенствованной форме — в оперативных размерах, в тылу германского фронта.
«Гуляли», и ни проезда, ни прохода.
Поезда, транспорты, отдельные машины шли под откос. Снабжение фронта давало перебой, а иногда вообще останавливалось. Мосты, бензин, электрические, телефонные и железнодорожные и интендантские склады летели в воздух. Штабы и связь работали под террором. Враг был всюду, везде и в любое время.
Его не было видно, но он чувствовался. Атмосфера была заражена неуверенностью. Оперативная калькуляция требовала в своих расчетах какого-то коэффициента на поправку. Но какого?
Теперь американцы сами увидели в Корее все то, что привело немцев к гибели на Востоке.
На почве полного отсутствия идеологической пропаганды создается моральный вакуум, который по законам природы должен чем-то наполниться, и он наполняется коммунистической военной доктриной в национально-азиатском издании: идут бить белых не по идее, а по цвету кожи. Тень Нюрнберга нависла над американским военным командованием, ибо ему теперь приходится принимать против партизан те меры, за которые еще не так давно судили немецких генералов.
Таким образом, в то время, когда корейско-китайское командование бьет по тылам и путям сообщения армий генерала
Маккартура, их собственный тыл остается нетронутым и неуязвимым. Это преступное, с военной точки зрения, положение заставило американцев отойти от Ялу и полностью изменить тактику боя. Война приняла тот характер, который я определил пятым периодом — периодом топтания на месте.
Эта тактика продвижения вперед со скоростью черепахи не может со стороны американцев продолжаться бесконечно, ибо она им ничего, кроме проигрыша, принести не может.
Печать кричит об огромных китайско-корейских потерях и утешает общественное мнение тем, что на каждого погибающего американского солдата приходится 12 азиатов. Но… тут большое «но».
Во-первых, кто, когда и где считал эти неприятельские потери? А, во-вторых, что чрезвычайно важно, со стороны американцев гибнет лучший человеческий материал в то время, когда против них стоит восьмисотмиллионный блок коммунистического мира.
Остальные народы пока что с реальной военной помощью не спешат.
Американская техника на полях Кореи стирается сейчас, войдя в соприкосновение с непроходимой азиатской массой, а что еще хуже — охлаждается боевой порыв молодого и недостаточно идеологически обработанного американского солдата.