Страница 102 из 105
Дня три пробыл дома в селе Звягино, откуда убежал из дома 4 года назад. Все. дневники оставил дома, а часы взял с собой в Одессу.
В 1948 г., после окончания училища, в октябре во Владивостоке встретились человек 10, получивших назначение для прохождения службы на кораблях и в береговых частях на Сахалине, на Курилах, на Камчатке и Чукотке. Месяц ждали «оказии» на Камчатку. Среди наших выпускников был лейтенант Саша Фесина, получивший назначение на базу подводных лодок в Таръе, слева за входом в Авачинскую бухту.
Во Владивостоке я купил недорогие ручные часы-штамповку и свои громоздкие «кировские» больше не носил. Саша, который был моложе меня года на 3-4, в училище был в моем отделении, коренастый, физически очень сильный, в стойке на руках мог подниматься по лестнице на второй этаж, и на его ручище «кировские» часы выглядели вполне прилично. И он попросил их поносить, до приобретения своих. А весной 1949 г. случилось несчастье: Саша застрелился у себя в каюте. В оставленной им записке была просьба – вернуть «кировские» часы их владельцу, и были указаны мои координаты. Наш 11 -ый отряд МО базировался в заливе Изменный, справа за входом в Авачу.
В понедельник 3-го августа последний раз общались со своей материальной частью, вычистили орудия, погуще смазали и зачехлили. В ближайшее время из них, по-видимому, стрелять будет некому. Винтовки тоже приказано было хорошо вычистить и передать для хранения в кормовой арт. погреб. Еще и еще раз пересматриваем свои вещевые мешки – что бы еще оставить, без чего можно обойтись на фронте и облегчить свой вещмешок.
4-го августа после обеда объявили на общем построении фамилии тех, кто завтра списывается с корабля в Ленинградский флотский полуэкипаж. Я считал называемые фамилии. Получилось что-то около 70 человек, в том числе 7 – командный состав. Уходят наш командир батареи и командир БЧ, штурман, трое из БЧ-5, нач. снабжения. Наша БЧ, по-моему, в полном составе.
Весь вечер в кубрике только и разговоров: куда теперь нас направят и в качестве кого? Если в заградительный батальон, то, по нашим понятиям, кроме автоматов, пулеметов и гранат никакого другого оружия там не надо. Это-то мы освоили. Волновал всех и вопрос – оставят ли личный состав корабля в одном подразделении или разбросают по разным. Хотелось бы, конечно, быть всем вместе. Так хотя бы, знаем «плюсы» и «минусы» каждого.
И 2-го, и 3-го, и 4-го на южном берегу гул сильных боев. Береговые батареи с окраин города, от Балтийского завода, с Крестовского острова, с Фортов и днем, и ночью часами бьют по южному берегу, по району Урицка, Стрельны, Петергофа. Может быть, нас направят на поддержку на этом участке Лениградского фронта?
5 августа. Среда
Последний завтрак на корабле. Построение на верхней палубе тех, кто покидает корабль. Прощальное обращение командира корабля и напутствие военкома. Основное не позорить звание балтийца, сражаться до полной победы над фашизмом.
На стенке снова построились в колонну по четыре, командиры впереди, колонной командует старший лейтенант Кузнецов. Вид у колонны не очень боевой: оружия нет, шинели только у единиц в скатках и привязаны к вещмешкам, а у большинства перекинуты через руку.
За проходной завода снова построились и двинулись, почему-то, не налево, по набережной канала Грибоедова, по которой всегда ходили в порт, что рядом с Полуэкипажем, а направо через Старый Калинкин мост, мимо ВМГ, по левой набережной Фонтанки. Дойдя до начала Лермонтовского проспекта, свернули на улицу Москвиной, затем по 1-ой Красноармейской вышли к площади у Технологического института и зашагали по Загородному проспекту к Витебскому вокзалу. Но с этого вокзала, я-то знал, сейчас никуда не уедешь. Вдруг, перед самым вокзалом, свернули направо в узкую улицу Рузовская. Между ней и Витебским вокзалом неширокий Введенский канал, что соединяет Обводный канал с Фонтанкой. По левой стороне улицы несколько старинных казарм. В ворота одной из них мы и заходим. Похоже, что Кузнецов этим маршрутом уже проходил, т.к. вел нас без проводников.
В гот же день мы узнали, что находимся в 3-ей Рузовской казарме и зачислены в 5-ый заградительный батальон.
Оказалось, что здесь уже ребята с «Ермака» и «Молотова». С каждого более чем по 120 человек. Говорят, что ОВТ (Отряд военных транспортов, в который входила и наша группа ледоколов) расформирован. Ледоколы переданы в подчинение Ленинградской военно-морской базе. Но для нас служба на ледоколах закончилась.
Начался новый этап военной службы.
Эпилог
В своей хронике-трилогии «Трагедия на Балтике. Август 1941 г.» И. Л. Бунич в эпилоге сообщил очень интересные, правда, не всегда радостные факты о дальнейшей судьбе уцелевших в Таллинском переходе кораблей и многих их командиров. О судьбе «Суур-Тылла» -»Волынца» и его капитана он не сообщил ничего. Не гарантируя точность дат, воспользовавшись своим домашним архивом, поделюсь общими сведениями, которыми я располагал к завершению своей повести.
В конце июля или в августе 1966, а может быть, 1967 г. я приехал к своей матери в поселок Клязьма. Только вошел в дом, как мать позвала меня: «Смотри, передача из Таллина, и о вашем «Суур- Тылле» рассказывают.» Телевизор у матери был какой-то допотопный, на экране почти ничего не видно, но голос, рассказывающий о «Суур-Тылле», я узнал сразу (у меня хорошая слуховая память) – это был голос капитана «Суур-Тылла» Германа Яковлевича Тыниссоо! 25 лет я ни его, ни о нем ничего не слышал.
В тот же день написал письмо на Таллинскую телестудию. Представился и попросил сообщить «координаты» Г ермана Яковлевича. Ответа не было больше полугода. Затем пришло письмо с извинением в задержке ответа. Оказывается, корреспондент, которому было поручено мне ответить, был несколько месяцев в море. Сообщили мне адрес: улица Пресси, дом 4, кв. 1.
Ледокол «Суур-Тылл» после капитального ремонта. Таллинский рейд 1998 г. Фото предоставлено капитаном ледокола О. Ваармаа.
Написал Герману Яковлевичу письмо. Что-то долго не было ответа. А в начале мая 1968 г. от НИИЭМ им. Н. Ф. Гамалеи, в котором я тогда работал, в Таллин отправилась туристическая группа, в которой, конечно, был и я. Пребывание в Таллине всего три дня, 8-10 мая, программа очень насыщена от экскурсий по городу и ближайшим окрестностям (монастырь ордена святой Бригитты, лесное кладбище) до вечерних представлений стриптиза, о чем в Москве мы только могли слышать. Попутно ищу улицу Пресси. К моему удивлению, даже экскурсоводы не знают. На картах, вернее, на схемах города, которые у меня были, такой улицы нет.
Наша группа была размещена в гостинице в районе Копли, точнее, Пельгуранна. Название ее не запомнил. Спросил утром на второй день у швейцара гостиницы. Тот, во-первых, сразу же поправил мое произношение названия улицы – не «Пресси», а «Преезн», что в переводе «Пряжка» или «Брошь». А во-вторых, эта улица совсем недалеко от гостиницы, на ней, действительно, живут многие старые капитаны, и он объяснил, как до нее доехать от гостиницы: автобусом 26 или 31 по улице Сыле до остановки у перекрестка с Колде пуэстее, а там каждый покажет.
Вечером, после экскурсий, отправился на поиски улицы и дома капитана. Улица Преези параллельная ул. Сыле, между улицами Колде пуэстее и Харьяпеа. Очень коротенькая – метров 300-350. Почти вся улица застроена однотипными деревянными домами с мансардами. Вокруг каждого дома небольшой зеленый участок. Дом №4 оказался около пересечения улицы с Харьяпеа. Хотя было уже около 9 вечера, но достаточно светло, и я сфотографировал этот дом на остававшиеся в фотоаппарате два кадра. Но когда я постучал в дверь, никто мне не открыл и не ответил – дома, похоже, никого не было. Потоптался еще немного около дома и вернулся в гостиницу.