Латекс

А потом они поменялись партнерами. Нет, это не была знаменитая шведская семья, выдумка досужих болтунов, просто однажды выяснилось, что Фриде и Магнусу очень хорошо вместе, а Бритт готова сходить с ума рядом с Густавом, сводя и его заодно. Казалось, Бритт подчинила неуловимого Густава, они составили прекрасную пару и даже не так давно поженились.

И вот теперь…

– Фрида, мне пришло письмо от миссис Аманды Джонсон… – Осе Линдберг произнесла это с видом герцогини, только что получившей записку из Королевского дворца.

Раньше чем успела сообразить кто такая Аманда Джонсон, Фрида невольно задала другой вопрос:

– Что получили?

Неужели сейчас присылают письма? Фриде казалось, что эпистолярный жанр ныне ограничился перепиской в Интернете и рождественскими открытками.

Но она тут же сообразила:

– От кого получили?

– Письмо. От Аманды Джонсон. Это бабушка Бритт, она живет в Америке.

– Я помню, что у Бритт бабушка в Америке. Но почему вам?

– Как бабушка бабушке она написала мне письмо. Не знаю, где взяла мой мейл, наверное, выудила у Бритт.

Значит, все же электронка… – почему-то с заметным облегчением подумала Фрида, еще десть секунд назад представлявшая бабушку Бритт с гусиным пером в руках, корпящую над большим листом бумаги.

– И чего она хочет?

– Приехать. Вернее, – Осе Линдберг посмотрела на часы, – Аманда прилетает через полтора часа. Я могу попросить тебя посидеть с Мари? Ларс и Линн занимаются этими сыскными делами. Конечно, няня будет дома, но ты же знаешь этих нянь…

Фрида в очередной раз поразилась способности Осе перескакивать с одной темы на другую так, словно остальные обязаны знать, что происходит у нее в голове, но та объяснила:

– Я должна встретить Аманду. Она ведь американка, а эти американки…

Ясно, американки бестолковей шведских нянь.

– Конечно, посижу. А как вы ее узнаете, вы же никогда не виделись?

Осе посмотрела на бывшего следователя так, словно Фрида сморозила откровенную глупость.

– Конечно, не стану носить на груди и спине огромные плакаты, кричащие о том, что я Осе Линдберг! Для этого есть телефон.

– А зачем она прилетает?

– Бабушка желает сама удостовериться, что ее внучка была замужем за черт знает кем. Прости, Фрида, но я тоже так считаю. Вы с Бритт явно выбрали не того парня, только ты вовремя исправилась, а вот ей не повезло.

Не успела Фрида мысленно ужаснуться предстоящим разборкам, как Осе уточнила:

– Вообще, она права, со шведской полиции по поводу расследования убийства Густава стоит спросить строго. Даже если он дерьмо, нужно выяснить, кто же с этим… столь строго рассчитался. И за что!

Фрида вздохнула: Дагу Вангеру и всей шведской полиции стоило посочувствовать.

Через три с половиной часа Фрида сочувствовала Дагу со всей шведской полицией куда больше. Одна бабушка это катастрофа, но две стихийное бедствие покруче землетрясения, наводнения и обширных лесных пожаров вместе взятых.

Бабушки словно рождены друг для дружки, внешне совершенно разные, они совпадали, как две детали пазла. И вместе эти детали представляли силу, способную сокрушить любые преграды. Дагу Фрида сочувствовала просто потому, что не представляла, как тот будет заботиться о безопасности этих двух пожилых дам.

Как они понимали друг дружку уму непостижимо, потому что Осе плохо говорила по-английски, а Аманда не знала по-шведски ни слова, кроме приветствия «Хей», которое применяла в каждой фразе. Это совершенно не мешало двум пожилым дамам обсудить «мерзавца Густава» и прийти к выводу, что Бритт совершила ужасную ошибку, не посоветовавшись со старшими. На вопрос почему Густав мерзавец последовал исключительно логичный ответ:

– Разве порядочный мужчина посмел бы оставить женщину одну, тем более умерев так ужасно?

Фрида хотела напомнить, что бабушки обе вдовы, но не рискнула этого делать. Аманда поняла сама, фыркнула:

– Нас, конечно, тоже оставили, но не в таком же возрасте и, по крайней мере, с детьми!

Объяснять, что с ребенком на руках Бритт переживала бы еще больше, Фрида не стала. Вообще-то, в рассуждениях бабушек был свой резон, хорошо, что они не подозревали какой именно.

На следующий день Фрида убедилась, что не просто подозревали, но и прекрасно понимали.

– А уж эти ваши занятия БДСМ…

– От…куда вам известно?

Неужели Бритт такая болтушка, что не смогла сдержать язык при своей бабушке?

– Я что дура по-вашему? Или вы репетировали пьесу о распятии Христа? Но у Христа не было наручников или козел. Я уже сказала Бритт, что такого парня можно иметь в любовниках, но никак не в мужьях.

Фрида невольно обратила внимание на то, что любовники и мужья упоминались во множественном числе.

Выручило Фриду возвращение Линн и Бритт.

Друзья организовали похороны Густава.

Бритт выглядела ужасно, словно со смертью мужа она потеряла смысл жизни, стержень, который отличал всегда живую и энергичную молодую женщину. Бритт, совсем недавно после чумового секса оравшая в ванной «Хаббл Баббл», куда-то делась, перед всеми была лишь ее бледная тень.

К Линн подошла Фрида, пожала локоть, выражая сочувствие.

– Мы с Магнусом хотим предложить Бритт пожить с нами в Осло. И вообще, посмотреть Норвегию. Она ведь не была на фьордах? Пусть отвлечется от мрачных мыслей.

Линн подумала, что фьорды в конце осени, когда с моря ледяной ветер и часты дожди, не так привлекательны, но кивнула:

– Хорошо бы. Знаешь, она все время представляет либо себя в руках Густава, либо себя же в ванной в злополучную ночь.

– Да, она говорила, что не может простить себе, что не услышала, не заслонила собой Густава. Надо как-то внушить, что этот героизм не помог бы, только погибла бы вместе с ним.

Линн осторожно покосилась на Бритт, с безучастным видом беседующую с Агнесс, и поинтересовалась:

– Вы долго намерены жить в Норвегии?

– Как получится, но не меньше месяца. Хватит, чтобы хоть немного отвлечь Бритт. А где Свен?

– Увез Мари в Швейцарию. Когда все успокоится, мы с бабушкой и Ларсом тоже поедем. Похоже, проведем зиму вдали от вас и Бритт. Если, конечно, вы все не решите приехать на Рождество в Швейцарию. Слушай, это было бы великолепно! Сейчас не до того, но обещай подумать.

– Обещаю, – улыбнулась Фрида.

Это действительно было бы великолепно. До Рождества целых два месяца, можно все успеть – переделать дела в Норвегии, привести в чувство Бритт и нагрянуть в старинный, хотя и с современной начинкой дом на берегу красивейшего швейцарского озера. Этот дом когда-то принадлежал деду Ларса, внук его отремонтировал, сохранив внешний старинный облик, и теперь там убежище в случае каких-то неурядиц или усталости от повседневной суеты.

Аманда в Осло ехать не собиралась, было ясно, что они с Осе нашли друг друга и теперь за бабушками нужен глаз да глаз. Линн даже решила пожаловаться Свену, если Осе не отправится вместе с ней и Ларсом в Швейцарию. Пусть и Аманда едет, но оставлять в Стокгольме двух недовольных работой стокгольмской полиции бабушек крайне опасно и для самих бабушек, и для полиции.

Вангер внимательно оглядывал пришедших на церемонию прощания, чтобы заметить кого-то чужого, если придет. Такое бывает – убийцы ходят на похороны своих жертв, словно желая удостовериться, что действительно отправили жертву на тот свет и она не вернется. Бывает, когда упиваются страданиями родных.

На сей раз чужих не было вообще, присутствовали лишь самые близкие, те, кто совсем недавно радовались свадьбе Густава и Бритт.

Даг поинтересовался у Ларса:

– А почему нет никого из родных Густава?

Тот вздохнул:

– Мы не знаем никого. Густав никогда не говорил о своих родных, словно сирота с рождения.

– Зайди завтра ко мне, поговорим. Найдешь время?

– Да, конечно.