Страница 1 из 15
Керстин Гир
Зелёный смарагд. Любовь через все времена
(Для всех девочек с марципановым сердцем, я имею ввиду действительно всех девочек, не важно, 14 им или 41).
Надежда - птичка с перьями
В твоей душе царит,
В гнезде души мелодию
Без устали свистит.
Эмили Дикинсон
Пролог
Белгравия, Лондон, 3 июля 1912 года
– Останется уродливый шрам, – сказал врач, не поднимая головы.
Пол криво улыбнулся.
– Ну, в любом случае лучше, чем ампутация, которую предсказывала мисс Боюсь-боюсь…
– Очень остроумно! – фыркнула Люси. – И я не
боюсь
, а ты… мистер Глупо-Легкомысленный, не смей шутить! Ты совершенно точно знаешь, как легко инфицируются такие раны, и можно только радоваться, что в это время вообще останешься в живых: никаких антибиотиков, а врачи – неумелые халтурщики!
– Ну, большое спасибо, – сказал врач, намазывая коричневатую пасту на свежезашитую рану. Рана ужасно болела, и Пол мог подавить болезненную гримасу только особым усилием. Он надеялся, что паста не оставила никаких следов на шезлонге леди Тилни.
– От вас это не зависит. – Пол заметил, что Люси делает усилия, чтобы её голос звучал дружески, она даже попыталась улыбнуться. Довольно мрачно улыбнуться, но по крайней мере она попыталась. – Я уверена, что вы делаете лучшее из того, что можете.
– Доктор Харрисон и есть лучший, – заверила леди Тилни.
– И единственный… – пробормотал Пол. Он внезапно почувствовал ужасную усталость. Наверное, в сладковатом питье, который дал ему врач, было снотворное.
– Прежде всего, самый молчаливый, – дополнил доктор. На руке у Пола появилась белоснежная повязка. – И, честно, говоря, я не могу себе представить, что через восемьдесят лет резаные и колотые раны будут лечить иначе, чем я это сделал сейчас.
Люси сделала глубокий вдох, и Пол начал подозревать, что сейчас последует. Из её высокой причёски выбилась прядь, и она убрала её за ухо.
– Ну да, по большому счёту, наверное, нет, но если бактерии… это одноклеточные организмы, которые…
– Перестань, Люси! – перебил её Пол. – Доктор Харрисон совершенно точно знает, что такое бактерии! – Рана по-прежнему ужасно горела, и он чувствовал себя таким истощённым, что он бы охотно закрыл глаза и с удовольствием бы поспал. Но это бы раздражило Люси ещё больше. Хотя её голубые глаза гневно сверкали, они прятали беспокойство и – что было ещё хуже – страх, он знал это. Ради неё он не должен был показывать ни своё плохое физическое состояние, ни своё отчаяние. Поэтому он продолжал говорить. – В конце концов мы не в средних веках, а в двадцатом веке, столетии бурного развития. Первая электрокардиограмма уже прошлогодний снег, уже пару лет как известен возбудитель сифилиса и найдено его лечение.
– Ах, кто-то хорошо готовился к урокам мистерий, – Люси сейчас выглядела так, как будто она в любой момент может взорваться. – Как прекрасно!
– А в прошлом году Мари Кюри получила нобелевскую премию по химии, – поддержал её доктор Харрисон.
– А что она изобрела? Атомную бомбу?
– Иногда ты ужасно необразована. Мари Кюри открыла радио…
– Ах, заткнись! – Люси скрестила руки перед грудью и гневно уставилась на Пола. Упрекающий взгляд леди Тилни она оставила без внимания.
– Свои лекции ты можешь сейчас засунуть куда-нибудь! Ты! Мог! Бы! Погибнуть! Скажи, пожалуйста, как бы я без тебя отвела эту катастрофу? – Её голос прервался. – Или как мне жить без тебя дальше?
– Прости меня, принцесса. – Она не имела никакого понятия, как ему жаль.
– Ах, – сказала Люси. – Вот только не надо этого сокрушённого взгляда!
– Думать о том, что могло произойти, совершенно излишне, дитя, – сказала, качая головой, леди Тилни, помогая доктору Харрисону складывать свои принадлежности в чемоданчик. – Всё хорошо. Полу повезло – не было бы счастья, да несчастье помогло.
– То, что это могло закончиться ещё хуже, не значит, что всё хорошо! – вскричала Люси. – Ничего не хорошо, совершенно ничего! – Её глаза наполнились слезами, и у Пола почти упало сердце. – Мы здесь уже три месяца, но мы ничего не достигли из того, что планировали, наоборот: мы всё сделали ещё хуже! У нас в конце концов оказались эти проклятые бумаги, и Пол их тут же отдал!
– Наверное, я поторопился. – Его голова опустилась на подушки. – Но в тот момент у меня было такое чувство, что я всё делаю правильно. – Потому что в тот момент он, чёрт побери, чувствовал близость смерти. Ещё немного, и шпага лорда Аластера завершила бы дело. Люси, конечно, он об этом не расскажет. – Если Гидеон будет на нашей стороне, у нас будет шанс. Как только он прочтёт бумаги, он поймёт, о чём идёт речь.
Будем надеяться
.
– Но мы точно не знаем, что написано в бумагах! Может быть, они закодированы или… ах, ты вообще не знаешь, что ты
вообще
передал Гидеону, – сказала Люси. – Лорд Аластер мог тебе подсунуть что угодно: старые счета, любовные письма, пустые листы…
Эта мысль уже давно пришла Полу в голову, но что сделано, то сделано.
– Иногда просто нужно доверять, – пробормотал он, надеясь, что это касается и его. Ещё больше, чем боязнь, что он отдал Гидеону ничего не стоящие бумаги, его мучила мысль, что парень с этими бумагами отправится прямиком к графу Сен Жермену. Что будет означать, что Пол добровольно отдал их единственный козырь. Но Гидеон сказал, что он любит Гвендолин, и то, как он это сказал, было таким… убедительным.
– Он мне пообещал, – хотел сказать Пол, но у него получился неслышный шёпот. Кроме того, это была бы ложь. Он не услышал ответа Гидеона.
– Желание работать с Флорентийским альянсом было дурацкой идеей, – услышал он голос Люси. Его глаза закрылись. Что бы ему ни дал доктор Харрисон, это подействовало быстро.
– Да, я знаю, знаю. Это была
моя
дурацкая идея. Мы должны были взяться за дело сами.
– Но вы же не убийцы, дитя, – сказала леди Тилни.
– Есть ли разница, убивать самому или заказать кому-нибудь? – Люси тяжело вздохнула, и хотя леди Тилни энергично ей возразила («Девочка, не говори таких вещей! Вы никому не заказали убийства, вы всего лишь передали информацию!»), её голос вдруг прозвучал безутешно. – Мы сделали неправильно всё, что только можно, Пол. За три месяца мы растранжирили кучу времени и денег леди Тилни и, кроме того, втянули в это дело кучу народу.
– Это деньги лорда Тилни, – поправила её леди Тилни. – Если бы ты знала, на что он свои деньги тратит, ты бы удивилась. Бега и танцовщицы – это ещё самое безобидное. Тех крох, которые я беру для нашего дела, он вообще не замечает. А даже если и замечает, то он должен быть достаточно джентльменом, чтобы об этом не говорить.
– А лично мне было бы жаль, если бы меня не втянули в это дело, – заверил, улыбаясь, доктор Харрисон. – Мне как раз начало казаться, что моя жизнь чересчур скучна. В конце концов, не каждый день имеешь дело с путешественниками во времени, которые прибыли из будущего и знают всё лучше. И между нами: стиль руководства господ де Вильерсов и Пинкертон-Смайта просто вынуждает к тайному мятежу.
– Действительно, – сказала леди Тилни. – Этот самодовольный Джонатан пригрозил запереть свою жену дома, если она и дальше будет симпатизировать суфражисткам. – Она передразнила брюзгливый мужской голос: – «
Что будет следующим? Избирательное право для собак