Страница 165 из 185
— Э-э, нет. Потому что у неё ноги маленькие.
Сюаньэр долго смотрела на узкие тётушкины ножки, потом на свои нормальные:
— А мои ноги тоже будут как твои?
— Это зависит от тебя. Будешь послушной девочкой, может, ещё меньше выйдут.
Всякий раз, когда речь заходила о бинтовании ног, матушка рассказывала об этом и как о страшных страданиях, и как об одном из ярких моментов своей славной жизни.
Тётушка была известна всему Гаоми напористым характером и тем, что у неё спорилось любое дело. Все прекрасно знали, что заботы по хозяйству Юй Большая Лапа переложил на плечи жены. Он только и делал, что играл на деньги да баловался с ружьишком, бил птиц. У семьи было полсотни му прекрасной земли, и тётушке, кроме хлопот по дому, приходилось ухаживать за двумя мулами, занижаться наймом батраков и следить за работой в поле. Надо признать, со всем этим она справлялась безупречно. Ростом она была меньше полутора метров, весила не больше сорока килограммов, но в этом крохотном теле крылось столько сил и возможностей, что все просто диву давались. И если такой человек, как тётушка, поклялся, что вырастит из племянницы невесту на загляденье, ноги она, естественно, бинтовала со всем усердием. Подворачивала пальцы к стопе и стискивала бамбуковыми дощечками так, что матушка визжала, как поросёнок под ножом. Затем слой за слоем туго обматывала бинтами, пропитанными квасцами, а затем ещё и обстукивала маленькой деревянной киянкой. По словам матушки, боль была адская, будто тебя бьют головой об стенку.
— Тётушка, тётушка, не так туго… — молила матушка.
— Туго, потому что люблю, — убеждала её тётка. — Тут всякое послабление во вред. Погоди вот, будет у тебя пара «золотых лотосов», ещё спасибо скажешь.
— Тётушка, можно я не буду выходить замуж, а? — хныкала матушка. — Всю жизнь за вами с дядюшкой ухаживать буду.
— Ослабила бы немного… — встрял расчувствовавшийся дядюшка.
Тётушка схватила метлу и запустила в него:
— Пошёл вон, пёс ленивый!
Муженёк мимоходом заграбастал лежащую на циновке кана связку медных монет и был таков.
Игрок дядюшка был заядлый, базарные дни не обходились без его крика на полрынка. Руки у него становились зелёные-презелёные — столько медных монет через них проходило. Выигрыш он отмечал вином, а проиграв, вливал в себя вина немерено. Нагрузившись, выходил на улицу и начинал задирать всех подряд. Как-то выбил пару передних зубов Железной Метле. Кто такой Железная Метла? Да самый известный в Гаоми туфэй, бандит. «Славный удар, — крякнул Железная Метла, выплюнув выбитые зубы. — В долю ко мне не хочешь?» — «Это ты с моей женой лучше поговори», — ответствовал Юй Большая Лапа.
Нередко на рынке в Далане наблюдали такую комичную картину: Юй, урождённая Лу, тщедушная женщина на маленьких ножках, ухватив верзилу муженька за ухо, твёрдой поступью ведёт его домой. Большая Лапа бредёт, наклонив голову, вопит на все лады и размахивает своими ручищами, как пальмовым веером. Завидев такое, народ про себя поражался: надо же, такой громила, умудрился даже Железной Метле зубы выбить, а в руках женщины на маленьких ножках смирный, как телок.
Не успели оглянуться, как наступили годы Республики. Сюаньэр исполнилось шестнадцать, и ноги ей наконец бинтовать перестали.
Чтоб увидеть маленькие ножки, ищи к высоким скалам дорожки. Дом матушкиной тётушки оказался, так сказать, у лотосового пруда. Полуграмотный дядюшка повесил на воротах табличку с надписью «Вместилище Лотосового Аромата». Он гордился маленькими ножками Сюаньэр и почитал племянницу, которая выделялась не только маленькими ногами, но и красивой внешностью — настоящим сокровищем, за которое не грех и поторговаться. «Наша Сюаньэр не иначе как за чжуанъюаня[270] выйдет», — говорил он. «Маньчжурская династия Цин приказала долго жить, Большая Лапа, — возражали ему. — И чжуанъюаней больше нет». «Тогда за дуцзюня, военного губернатора провинции, — уступал дядюшка. — А нет, так за начальника уезда».
Летом девятьсот семнадцатого года только что вступивший в должность начальник уезда Гаоми Ню Тэнсяо сразу взялся за четыре важных дела: запретил курение опиума, объявил вне закона азартные игры, поставил задачу очистить уезд от бандитов и отменил бинтование ног. В результате запрета на опиум в казну перестали поступать средства, а притоны всё равно продолжали действовать, теперь уже подпольно. С азартными играми ничего не вышло — как играли, так и продолжали играть. Справиться с бандитами тоже не удалось, эту задачу пришлось признать невыполнимой. Оставалось бинтование ног, и тут никаких препятствий не было. Уездный начальник самолично проводил пропаганду на местах и делал это с большой помпой.
В один из редких в седьмом месяце погожих дней в Далане появился автомобиль с открытым верхом. Вызвали городского голову, тот вызвал люйчжанов,[271] они кликнули линьчжанов,[272] а те оповестили селян. Всем было велено собраться на току — мужчинам, женщинам, детям. Неявившимся грозил штраф — один доу зерна.
Пока народ собирался, начальник уезда обратил внимание на табличку на воротах тётушкиного дома.
— Вот уж не ожидал, что и крестьяне обладают вкусом, — удивился он.
— В этой семье пара отменных «золотых лотосов», начальник, — угодливо доложил городской голова.
— Порочные привычки уже превратились в общенациональную болезнь, — заявил Ню. — На самом деле «лотосовый аромат» всего лишь вонь от бинтованных ног.
Народ на току медленно, но собрался и с вниманием слушал речь начальника уезда. Как рассказывала матушка, он был в чёрном суньятсеновском френче,[273] на голове — цилиндр кофейного цвета. В дополнение к чёрным усикам и очкам в золотой оправе из кармана спереди свешивалась цепочка часов, а в руке он держал трость. Голос каркающий, в уголках рта собиралась слюна, но болтать он мог бесконечно. Говорить умел, хотя и непонятно о чём.
Матушка застенчиво цеплялась за край тётушкиной одежды. С тех пор как ей стали бинтовать ноги, она не выходила из дому, — как говорится, вторых ворот не переступала, — и если не плела сети, то вышивала. Она впервые в жизни видела столько народу, и от смущения головы не поднимала. Казалось, все вокруг только и делают, что пялятся на её маленькие ножки. В тот день на ней была кофта из зелёного бархата, украшенная пёстрой тесьмой, пришитой шёлковыми нитками на рукавах и по низу. Блестящая чёрная коса почти до колен. Ярко-красные штаны до пят, внизу тоже тесьма. Из-под них то и дело выглядывали расшитые цветами красные бархатные туфли на высоких деревянных каблуках, постукивавшие при ходьбе. Стоять ей было тяжело и приходилось опираться на тётушку.
В своём выступлении начальник уезда подверг особой критике «Вместилище Лотосового Аромата».
— Это зловредное наследие феодализма, — заявил он. — Патологическое явление.
Все стали искать глазами маленькие ножки матушки, она не знала, куда деваться. Затем уездный лично зачитал «Манифест об освобождении ног»:
Власти доводят до общего сведения указ с формулировкой закона.
Закон сей подлежит исполнению в трёхмесячный срок. Довести до сведения жителей городов и сел, а также ретроградов шэньши.[274]
Любые сомнения и колебания считать несущественными. Настоящий манифест об освобождении предусматривает отказ от старого.
Возрастное ограничение — пятьдесят лет. Впредь следует с трепетом исполнять.
Завершить к тридцатому дню шестого месяца, будет послан инспектор для проверки.
Проверку проводить постоянно, раз в месяц, нарушителей ждёт штраф.
На первый раз штраф две сотни юаней, далее возрастает помесячно.
За замужних отвечает супруг, за прочих — отцы и старшие братья.
Предупреждаю: народ невежественный, возможно неверное истолкование.
Доставить извещения в алтари и храмы, следить за разъяснением и толкованием.
Объявлять по дворам и хозяйствам, раз в три дня обходить с гонгом.
Уверен, после окончательного освобождения народ станет крепче и здоровее.
К осмелившимся пренебречь вышесказанным наказание применять без пощады.
270
Чжуанъюань — почётное звание первого среди выдержавших дворцовый экзамен на степень цзиньши.
271
Люйчжан — старший люя, административной единицы из 25 хозяйств во времена Китайской Республики.
272
Линьчжан — староста нескольких соседствующих домов.
273
Суньятсеновский френч — френч военного образца с глухим воротником, традиционный элемент одежды партийных и государственных функционеров в Китае. Назван по имени первого президента Китайской Республики Сунь Ятсена.
274
Шэньши — одно из сословий императорского Китая, семьи сдавших экзамены и получивших государственные должности.