Страница 157 из 164
Знамение! Это было долгожданное знамение! Солнце вняло мольбе Кеюлькана!
Со всех ног юноша бросился вдогонку за маленьким солнцем.
Он бежал, разводя руками кусты, перепрыгивая через поваленные деревья. Светлые полосы различной ширины пересекали лес. То были солнечные лучи. Они как бы указывали Кеюлькану путь.
Но и без того он нашел бы место, где опустилось на землю маленькое красное солнце.
Нырта научил сына запоминать дорогу в лесу по приметным деревьям. А там как раз торчала криворослая сосна, похожая на сгорбленного тщедушного старика.
И вдруг, раздвинув кусты, запыхавшийся Кеюлькан увидел у подножия сосны Якагу.
Вязанка хвороста лежала в траве, а сам Якага держал в руках какой-то предмет, похожий на обрывок одежды, и с удивлением рассматривал его.
Да, это было маленькое солнце, оторвавшееся от большого солнца. Но, видно, попав в чужие руки, оно поспешило изменить свой облик, съежилось, уменьшилось в размерах.
Юноша хотел броситься к Якаге и отнять принадлежащее ему, Кеюлькану. Но усилием воли сдержал себя. Ведь то, что он готовится к подвигу, должно сохраняться в тайне, и особенно от Хытындо. Это главное условие успеха.
Бесшумно пробираясь между деревьями, он последовал за Якагой. Забыв вязанку хвороста в траве, старик спешил домой с удивительной находкой. Он, видимо, не хотел, чтобы кто-нибудь из «детей солнца» узнал о ней, потому что, встретив нескольких женщин, собиравших валежник, спрятался в кусты и переждал, пока они пройдут.
Так они дошли с Кеюльканом до чума шаманки, Якага скрылся внутри со своей драгоценной ношей.
4
Юноша завертелся на месте, будто его кололи острыми ножами.
Подлый старый вор! Выхватил из-под носа и уволок то, что было предназначено другому. Не могло быть никаких сомнений: солнце послало весть именно ему, Кеюлькану! Недаром же он постился два дня подряд. Он хотел совершить подвиг, только не знал, какой именно. Зато с маленьким солнцем в руках Кеюлькан, конечно, сразу бы понял, какой подвиг ему надо совершить!
Но что делали Хытындо и Якага с его похищенной собственностью? Бросили ли в каменную плошку и наслаждались его ровным красным светом? Положили ли в очаг и жарили на нем мясо?
Кеюлькан не мог больше терпеть. Воспользовавшись тем, что наступил час сна и все стойбище словно вымерло, он быстро перебежал поляну и упал ничком в высокую траву возле жилища шаманки.
В щель между шкурами хорошо виден был угол чума. На полу лежало маленькое солнце. О, каким некрасивым стало оно, попав в руки злой колдуньи!…
Хытындо сидела на полу, скрестив ноги, и в раздумье глядела на него. Вот взяла в руки, поднесла к глазам. Якага поднял зажженный жирник повыше, чтобы ей лучше было видно.
Но теперь стало лучше видно и Кеюлькану. Он с трудом удержал крик. К маленькому солнцу привязана дощечка, на которой вырезаны буквы и цифры.
Хытындо очертила круг на земляном полу. Потом медленно, с помощью Якаги, принялась напяливать на себя убор, в котором совершала свои шаманские пляски.
Ага! Вот оно что!… Желая разгадать тайный смысл значков» Хытындо пытается прибегнуть к помощи своего колдовского искусства.
До слуха Кеюлькана донеслись тихие, все нарастающие звуки — рокот бубна. Шаманка бормотала заклинания.
Чадящая плошка бросала двигающиеся отсветы на нее. Хытындо кружилась, приседая, бранчливо переговариваясь с кем-то, жестами маня, торопя.
Любому другому «сыну солнца» на месте Кеюлькана стало бы очень страшно. Чего доброго, у зрителей сами собой начали бы подергиваться руки и ноги, — пляска Хытындо всегда действовала заразительно.
Но Кеюлькан не шевельнулся. Он знал цену всему этому. Кроме того, был слишком зол сейчас, думал только о том, как бы отнять у похитителей принадлежавшее ему маленькое солнце.
Утомившись, шаманка села на пол перед таинственным предметом и что-то коротко сказала Якаге, склонившемуся над нею.
Стало быть, заклинания не помогли. Не удалось разгадать назначение странного предмета, проникшего таким необычным путем — с воздуха — в котловину.
Покачиваясь от усталости, Хытындо ушла в свой угол и повалилась там на оленьи шкуры. Кеюлькан знал» что после заклинаний ею всегда овладевает тяжелый сон.
Вскоре до чуткого слуха юноши донесся слитный мерный храп. И Якага спал, привалившись спиной к очагу.
Осторожно отодвинув две жерди, Кеюлькан проник в чум. Светильник, стоявший на полу, догорал, бросая пятна света на развешанные по стенам маски зверей, рога оленей, крылья птиц, пучки засушенных трав.
Кеюлькан переступил через Якагу, присел на корточки.
Вот оно, его солнце! И впрямь похоже на круглый кусок желтой кожи! Дощечка? Да, здесь есть и дощечка! Приблизив ее к глазам, Кеюлькан прочел без труда — буквы были большими, четкими. — «СССР». А ниже стояло число: «1940».
Счастливая улыбка медленно сползла с лица юноши. Кеюлькан прислушался: храп не слышен больше, в чуме воцарилась тишина.
Не оглядываясь, юноша втянул голову в плечи, плашмя упал на землю. Замешкался бы еще мгновенье — и был бы мертв. Короткий каменный нож, брошенный Якагой, просвистел над головой и впился, дрожа, в одну из колдовских масок.
Страшно закричала проснувшаяся Хытындо. Она вцепилась в полу одежды Кеюлькана, и он проволок ее несколько шагов по чуму. По дороге сын Нырты толкнул ногой светильник. Тот перевернулся, упал, погас.
— Мое, мое! — повторял Кеюлькан, пробиваясь к выходу. — Я возьму. Оно мое!
Он отшвырнул в сторону Якагу, вырвался из цепких рук шаманки, оставив в них оторванную полу, и выбежал из чума, прижимая к груди маленькое красное солнце.
Как буря ворвался Кеюлькан в жилище Тынкаги.
— Проснись! — закричал он с порога. — Я принес тебе солнце. На нем слово: «СССР»!…
Нетрудно представить ход мыслей Петра Ариановича, когда он в маленьком солнце Кеюлькана признал оболочку шара-пилота.
Вторая весть из России! И это уже не гидрографический буй, занесенный береговым течением бог весть откуда. Это метеорологический шар-пилот. Где-то поблизости метеорологи изучают движение воздуха, направление ветра. Они находятся не за тридевять земель, они совсем рядом, может быть, в двух или трех переходах от оазиса?
Мешкать было нельзя? Стойбище уже просыпалось. До чума Тынкаги, который стоял особняком, на пригорке, донеслись взволнованные голоса. Среди них особенно выделялся пронзительный голос Якаги.
— Ланкай! Ланкай! — кричал он.
Тынкага выглянул, прислушался.
Вот оно что! Это вернулся Ланкай с несколькими охотниками, которых совет стариков посылал по реке на юг. Они принесли весть, ошеломившую «детей солнца»: «По реке двигаются посланцы Маук!»
Послышался топот множества ног. К Якаге и Ланкаю сбегались воины, перебрасывая за спину колчаны со стрелами. «Дети солнца» готовились с оружием в руках преградить путь у Ворот.
— Беги, Кеюлькан! — приказал Тынкага. — Вверх по реке идут мои друзья. У Ворот — засада. Их надо провести в обход.
Перебегая между деревьями, прячась в траве, Кеюлькан добрался до реки, прыгнул в челн, но едва выгреб на середину реки, как был замечен. Несколько человек, подгоняемых Хытындо, кинулись за ним в погоню…
Глава 11.
Дальние родственники
1
Торопливый и сбивчивый рассказ «сына солнца» мы дослушивали уже стоя, закидывая за спину рюкзаки и ружья. Спешить, спешить!…
Никогда положение Петра Ариановича не было таким опасным. Рука мстительной Хытындо занесена над нашим учителем, а его телохранителя, Кеюлькана, нет с ним.
Неяпту и Нуху, о которых упомянул Кеюлькан, не внушали доверия. Сумеют ли они защитить Петра Ариановича от панически настроенной толпы? Не переметнутся ли сами на сторону Хытындо и Якаги?
Видимо, после исчезновения Нырты большую власть в котловине забрал завистливый Ланкай, его постоянный соперник. Я вспомнил скелет с торчащей в спине стрелой и внутренне содрогнулся: Ланкай был способен на все.