Из боя в бой

Но пьеса «Великая Белая Надежда», по — видимому, особенно пришлась по душе этому большому артисту; в ней он как бы играл самого себя — настолько точным и безукоризненным было его исполнение. Глядя на сцену, зрители забывали, что они находятся в театре, ибо перед ними открывались сцены из повседневной жизни Америки, хотя, формально говоря, речь шла о событиях шестидесятилетней давности.

Режиссер Эдвин Ширин, бывший офицер морского флота, пришедший в театр в 1958 году, в свою очередь вложил в спектакль весь пыл своей души и сумел внести в большую труппу, занятую в этом спектакле (в пьесе — десятки ролей!), подлинное творческое напряжение. Журнал «Ньюсунк» 14 октября 1968 года ворчливо написал, что спектакль «Великая Белая Надежда» поставлен «в стиле плакатного (?) реализма тридцатых годов». Но, видимо, этот реализм, столь немодный сейчас в американском искусстве, и привлек к нему повышенный интерес публики.

Пьеса очень большая; в ней три акта, девятнадцать эпизодов и три интермедии. Но автор, режиссер и исполнители сумели придать спектаклю такое высокое напряжение и такой четкий ритм, что зрители забывают о том, что представление затягивается необычно долго. Спектакль идет, словно кинофильм, — один эпизод сменяет другой с молниеносной быстротой.

История начинается буднично: в штате Огайо на своей ферме готовится к матчу за сохранение своего звания чемпиона мира огромный мускулистый белый боксер, которого зовут Белая Надежда. Говорят, что ему бросил вызов какой‑то негр. У Белой Надежды и его почитателей нет сомнения в успехе — чемпион раздает журналистам хвастливые интервью.

Следующий эпизод — Сан — Франциско, небольшой гимнастический зал. Здесь тренируется негритянский боксер — человек могучего телосложения. Он яростно бьет по кожаной груше, словно перед ним его смертельный враг. Это и есть Джек Джефферсон, роль которого исполняет Джеймс Эрл Джонс. На него глядит влюбленными глазами его невеста — белая женщина Элеонора Бахман. Здесь же черный тренер и антрепренер, который и хочет успеха Джека, и боится его: мстительный гнев расистов задел бы и антрепренера.

Врываются развязные репортеры:

— Вы первый черный боксер в мире. Вам предстоит драться с самим Белой Надеждой. Считаете ли вы себя Черной Надеждой?

— Я черный и я надеюсь, — с достоинством отвечает этот гигант; он стирает полотенцем со своей могучей груди пот и снова бросается в атаку на кожаную грушу.

И вот уже перед нами штат Невада, город Рено, городской цирк. Начинается решающая схватка. Бой боксеров как бы идет за кулисами. Но как великолепно показан ход и исход боя реакцией толпы болельщиков, занимающих сцену! Белые расисты вначале наглы, самоуверенны. Негры смиренно молятся за победу Джека. Звучит американский гимн. Начали!.. И сразу же нарастающий вихрь — то злобные, то яростные неистовые крики, свист, вой, точь — в-точь, как это происходит и сейчас на любом спортивном матче в США. Чувствуется по всему, что негр сильнее белого. Рев расистов нарастает. Кажется, уже достигнут апогей. Но ярости нет предела. Обструкция снова усиливается. Зал буквально оглушен и истерзан — подумать только, черномазый побил Белую Надежду…

И тут — интермедия; вышедший на авансцену злобный дремучий расист капитан Дан, обращаясь к зрителям, взволнованно объявляет:

— Это самая большая катастрофа после землетрясения в Сап — Франциско. Мы будем искать новую Белую Надежду, чтобы побить этого черного негодяя!..

Так завязывается конфликт пьесы. Я не буду здесь излагать ее сюжет — это долгая и сложная история. Воспроизведу лишь основпую линию пьесы. Расисты всячески преследуют и травят нового чемпиона мира. Они тем более злы па него, что он решается жить с белой женщиной, что в их глазах — неслыханное преступление. В ход идут шаптаж, угрозы, подкуп — все самые низкие средства. Полиция хватает Джека, когда он со своей белой женой нриезжает в штат Висконсин. Основание? Он, видите ли, незаконно пересек границу штата и ночевал там с белой женщиной. Ему грозят штрафом в двадцать тысяч долларов и тремя месяцами тюрьмы.

Освобожденный под залог, черный чемниоп мира бежит за границу. Но и там его настигают мстительные расисты. В канцелярии министерства внутренних дел Англии происходит очная ставка Джека с его соотечественниками, которые не поленились пересечь океан, чтобы потребовать у британского правительства выдать им этого «преступника» на расправу. «Он социалист, — заявляют они, — вы должны его отправить в США!» Английские власти смущены: что скажет общественность, если это произойдет? Они отказываются выдать Джека, но Англию ему придется покинуть.

Тяжкие странствия преследуемого чемпиона продолжаются. Интерес к нему в Европе слабеет, получить возможность для выступлений становится все труднее. Дух Джека надломлен. Он начинает пить. Единственный раз Джек собрался с силами и во всем блеске показал себя: это произошло тогда, когда расисты разыскали где‑то вторую Белую Надежду — долговязого верзилу, который отправился в Париж, чтобы отвоевать звание чемпиона мира у своего черного соперника. Джек, хотя и с трудом, сокрушает его.

Расисты, узнав эту тяжкую для них новость, буквально взбешены: теперь миллионы негров воспрянут духом! Они ищут третью Белую Надежду, а Джек тем временем продолжает свои скитания на чужбине. Перед зрителем проходит предвоенный Берлин; наглые офицеры кайзера издеваются над негром, приехавшим из Африки учиться. Джек вступается за чернокожего и нокаутирует немецких расистов. Теперь приходится бежать и из Берлина. Дальше — Будапешт, Белград. Гремит канонада — рейхсвер завоевывает Сербию. Джек и его подруга на пустынном вокзале. И в это время приходит трагическая телеграмма: весть о смерти матери Джека, оставшейся в Чикаго.

А расисты продолжают охотиться за черным чемпионом. Они настигают его в Мексике, где он возобновляет тренировки. Его хотят убить. Но остается еще один шанс выжить: если Джек согласится проиграть матч на первенство мира третьей Белой Надежде, его оставят в покое.

Дух чемпиона окончательно сломлен: его жена, не выдержав лишений и бед, которые на них обрушиваются одна за другой, после бурной ссоры с Джеком кончает самоубийством. Ее труп вносят в сарай, где тренировался Джек, в тот самый момент, когда схватившие его расисты ведут циничный торг: лиоо он поддастся третьей Белой Надежде и сохранит себе жизнь, либо его тотчас же прирежут.

— Что ты сделала! — в отчаянии кричит Джек, забыв обо всем на свете и бросаясь к мокрому мертвому телу Элеоноры, которое только что вытащили из реки. Теперь ему все безразлично. Джек соглашается на унизительную сделку, которая сохранит ему жизнь, но он заставит белого соперника дорого заплатить за звание чемпиона мира, которое тот получит.

Последний бой… Свирепый бой… Расисты с волнением следят за его ходом. Временами им кажется, что Джек нарушил свое обещание сдаться — он вот — вот добьет третью Белую Надежду. Но черный богатырь верен своему слову — в последний момент он уступает избитому в кровь сопернику, и того, жалкого, изувеченного, еле живого, несут на руках как победителя. Надежда белых восторжествовала. Но какой ценой!..

Все это произошло полвека назад. Но спектакль воспринимается отнюдь не как дань далекой истории. Нет, он злободневен и актуален. Конечно, сейчас расизм в Америке не столь откровенен и примитивен, как в те времена, когда победа черного боксера над белым на ринге рассматривалась как потрясение основ общества и за эту победу негра — чемпиона могли убить. Дискриминация приобрела более хитрые и порой, я бы сказал, утонченные формы. Но от этого расовый гнет не стал слабее, чем в былые времена.

Я внимательно наблюдал за реакцией зрителя. В зале было много негров. Они глядели на происходящее на сцене с глубоким напряжением, как будто все то, что они видели, самым непосредственным образом затрагивает их лично. Я бы не удивился, если бы кто‑нибудь, забыв, что он в театре, а не на улице Гарлема, бросился на сцену, чтобы помочь Джеку.