Страница 8 из 50
И тут Дима схватил меня рукой за горло, и прижал к машине, и я явственно видела, как шрам у него на лице задёргался.
- Прекрати, - прохрипела я, - ты меня задушишь.
- Милиция! – раздалось сзади, - отпустите женщину немедленно.
Слава Богу, подумалось мне. Дима отпустил меня, хотя по его лицу было видно, что ему очень не хочется это делать.
- Гражданка Миленич, если не ошибаюсь, - увидела я знакомого следователя.
- Давно не виделись, - помахала я рукой, и потёрла шею.
- Да, давно, несколько часов назад расстались, - он остановил взгляд на моём автомобиле, - ваша машина?
- Моя, а что?
- А где вы были три часа назад? – прищурился следователь.
- Э... я..., - замялась я, - в пробке стояла.
- В пробке, говорите? – прищурился следователь, - а я видел
вашу машину около « Баярда ». Или хотите сказать, что мне
показалось?
- Мало ли в Москве красных джипов, - пожала плечами я.
- Только кретины на джипах красного цвета ездят, - сложил
руки на груди Иван Николаевич.
- Как вы смеете? – взвизгнула я.
- А ещё мало ли Москве машин, у которых номер идентичный вашему.
Я в ответ только молчала. А что на это ответить?
Ох, не в добрый час я стала издеваться над гаишником.
Вроде сегодня не пятница тринадцатое, а вот поди ж ты, с бывшим мужем столкнулась, теперь вот милейший Иван Николаевич мне дело шьёт.
Боже мой! Как я выражаться стала!
Я посмотрела на Диму, который в это время переводил изумлённый взгляд с меня на следователя. Читалось при этом в его взгляде осуждение смешанное с восхищением.
Я пожала плечами, и посмотрела на ночную дорогу.
Следователь по-своему истолковал этот жест, и кивнул стоящим рядом напарникам.
- Наручники на неё оденьте.
В полном молчании мы доехали до отделения, и там уже следователь стал меня пытать. Признаваться в том, что я затеяла частное расследование, мне не хотелось, но пришлось.
Уж очень на волю хотелось.
И как вы думаете, он мне поверил? Сейчас! Твердил, как попугай, что я убила некую Алину Маркову, наверное, так зовут ту, что я в лесу нашла. А вместе с ней и Катерину Мальцеву. За компанию, так сказать.
Совсем обалдел!
Не нравлюсь я ему, это точно.
- Нет, у вас определённо не все дома, - взвилась я, - я же сказала, что занимаюсь частым расследованием.
- Ну, да, конечно, - закивал Иван Николаевич, - а лицензия у вас имеется?
- Нет, - ответила я сквозь зубы.
- Славно, - потёр руки следователь, - одно противозаконное
действие в наличии, по крайней мере, из доказанных. Вы,
кажется, актриса?
- Да, - прошипела я.
- Что-то я вас на экране не видел.
- Я по большей части в театре.
- Не востребованы?
- Мне денег хватает. А если честно, то и не хочу я быть актрисой.
- А кем же вы хотите быть? Неужели сыщиком? – язвительно поинтересовался Иван Николаевич.
- А почему бы и нет? – пожала я плечами, - но первый блин, как известно, комом. Сижу тут у вас, и пытаюсь доказать свою непричастность к произошедшему, а с вас, как с гуся вода. Как – будто не понимаете, что я здесь не при чём.
- Я вижу, что вы тут не при чём, но мой сыщицкий нюх начальство вряд ли позволит пришить к делу. Нужны доказательства, а вот они как раз и говорят против вас. Вы всё время находились рядом с « Баярдом », алиби у вас нет. Простите, но мне придётся вас задержать до выяснения обстоятельств.
- Может быть, подписка о невыезде? – посмотрел на него Дима.
- Залог, а это к судье.
- Меня что, судить будут? – ахнула я.
- Успокойся, - сделал предостерегающий жест Дима, и обратился к следователю, - можно вас на минутку?
Они вышли, о чём-то пошептались, и через полчаса я под подписку о невыезде была свободна.
- Ева, что ты натворила? – спросил Дима на улице.
- А что, тебе можно, а мне нельзя? Так, да? Вот, решила от тебя не отставать.
- Хватит юродствовать, - взорвался мой бывшенький, - я твоей матери всё расскажу.
- На здоровье. Только я давно выросла, и ремня она вряд ли, как раньше, мне даст. А если будет названивать, телефон отключу, дверь не открою, и вообще, уеду на Таити.
- У тебя подписка, - напомнил этот нахал.
- Плевать я хотела, - буркнула я, и села в машину.
Чёрт бы их всех побрал! О, я знаю, что сделаю.
И порадовавшись, что у нас не Польша, и можно спокойно говорить в машине по мобильному, я вытащила телефон.
В прошлом году, в Варшаве, я за разговор в машине дорого заплатила гаишнику.
- Кларочка, здравствуй, - воскликнула я, услышав голос подруги.
- Привет, Викусь, что случилось?
- Ты не хочешь поездить на красном джипе несколько дней? –
спросила я.
- Это на твоём, что ли? – усмехнулась Клара.
- На чьём же ещё? А ты мне одолжи свои « Жигули ».
- Зачем тебе? – насторожилась подруга.
Я люблю Кларочку, она моя лучшая подружка, но, к сожалению, она не из тех, кто умеет держать язык на замке.
- Понимаешь, - заговорщицки начала я, - мне тут один понравился, но не хочу ему показывать, что я состоятельная женщина.
- Вау, Викусь, давно пора было. Сколько уж живёшь отшельницей. Кстати, знаешь, Димка тебя до сих пор ревнует.
- Что за бред? – поморщилась я, - мы в разводе.
- Да, но, помнишь, мы с тобой были на одной выставке. Летом.
- А, в августе, что ли? Частная выставка картин?
- Да. Ты его не заметила, но видела бы ты его лицо, когда ты заговорила с художником. Его прямо-таки перекосило, бокал с коньяком с такой силой сжал, что тот хряпнул.
- Ты это серьёзно? – удивилась я, - хотя, чего я удивляюсь, это я его бросила, а не он меня.
- А кто он, твой новый кавалер?
- Архитектор, - ответила я туманно.
- Похоже, ты не очень-то по нему сохнешь. О любимом хочется говорить, и говорить.
- Есть такое дело.
- Ладно, потом расскажешь, - и она бросила трубку.
Что ж, теперь, милейший Иван Николаевич, попробуйте, вычислите меня.
Если я ещё и парик одену, вообще неузнаваемой стану.
Сейчас поеду, куплю парик и кое-какие шмотки.
В ГУМе я присмотрела себе симпатичный бежевый костюм, строгий, и невероятно элегантный.
- Знаете, девушка, - обратилась ко мне продавщица, - ничего, если я дам вам совет? Вам не идёт такая одежда.
- А какая мне идёт? – спросила я, разглядывая себя в зеркало.
- Яркая. Вы сами очень яркая, и эффектная. И душа у вас
яркая, а одеваетесь, как женщина средних лет. Вам бы
короткую юбку.
- В двадцать пять лет? – вытаращила я глаза.
- И в сорок в коротких юбках ходят, - пожала плечами девушка, - я же говорю, у вас душа яркая. Это видно, у меня образование психолога.
- Да? Хорошо, тогда что может подойти?
- Вот это, - продавщица положила на прилавок красную, короткую юбку.
- Да вы что?! – воскликнула я, - да меня за особу лёгкого поведения примут в таком виде.
- Не примут. Слишком дорогая юбка для особы лёгкого поведения. Это « Диор ».
- Всегда предпочитала « Шанель ».
- Вот духи такой марки, то, что надо. Померьте, а потом говорите, и повесьте это чудо длиной до колен на место, вам не идёт.
Наверное, это комплексы, но, когда мной начинают командовать, я тут же подчиняюсь. Маменькино воспитание, что сделаешь.
А красная юбка сидела на мне, ни в сказке сказать, ни пером описать. Яркие вещи, говорите, мне идут?
И я дорвалась. Из магазина вышла, нагруженная сверх всякой меры, я оказалась последней покупательницей, и, едва вышла из магазина, за мной закрыли дверь.
А теперь домой. Там меня ждёт Маняшка, опять начнёт ластится...
Ехала я в приподнятом настроении, но оно вскоре сменилось тревогой. Двери, ведущие в посёлок, были настежь открыты, а когда я въехала внутрь, то увидела пожарные машины.
Они стояли... около моего дома. Вернее, того, что от него осталось.
- Что случилось? – выпрыгнула я из машины, и бросилась к милиционеру. Глупый вопрос, ясное дело, сгорел мой дом, но как это произошло?