Ррит Тираи

Хманк улыбнулся, оцепенело глядя прямо перед собой. Бледный, хилый, маленький. Абсолютно уверенный.

- Удачи, - сказал он.

О том, что на краю поля стоит человек, они знали – предупредил корабль. У М’рхайры грива дыбом поднялась от возбуждения: обещанные им тайны были не мертвы, не законсервированы в хранилищах данных. Живые собратья ждали их здесь! Р’йенра сам вновь и вновь дёргал ушами, чувствуя, как не в лад колотятся его три сердца.

- Это беженцы, - сказал М’рхайра. – Но я ничего не слышал о них. Когда они сюда прилетели? После Первой войны? После Второй? Что это за люди? Как они живут здесь? Что они нам скажут?..

- Замолчи, - взмолился Р’йенра. – Иначе мы будем похожи на детей. Выйдет глупость.

- Меня это не пугает, - сказал М’рхайра и расхохотался. – Такая новость! К’хириш не слукавил. Но интересней всего мне, что сохранили эти люди. Может, мы узнаем что-то ещё...

Весёлость ушла из его облика так же быстро, как появилась. Р’йенра вздохнул и провёл рукой по ушам. М’рхайра говорил уклончиво, и Р’йенра знал, почему. Знал, о чём. Две проигранные войны поставили человечество на грань выживания. С тех пор прошли многие десятилетия, численность неуклонно восстанавливалась; но была потеря куда горшая – невозвратимая. Полмиллиона лет культурного наследия канули во тьму. Жалкие остатки человеческой расы, цепляясь за жизнь, не нашли сил заботиться о сохранении информации. Они сберегли так мало, так страшно мало! Из памяти о прошлом уцелела лишь память о том, что прошлое было великим. Всё, что они знали о полумиллионе лет письменной истории человечества, теперь умещалось на нескольких страницах.

И ярче, чем радость встречи, была радость надежды: возможно, эти люди сохранили память. Пусть не многое, но хоть что-то.

Они вышли и остановились внизу, у трапа, в яркой жёсткой траве. Ветер принёс тысячи переплетённых запахов, по большей части растительных, но запахи крови и плоти также были среди них. Р’йенра и М’рхайра одновременно учуяли незнакомца и одновременно наставили уши.

Он был настороженным, и внимательным, и очень удивлённым. Он подозрительно принюхивался, щуря глаза. И не двигался с места; он напоминал бы статую, если бы ветер не покачивал его косы. В нём не было ни возбуждения, ни приветливости.

- Что нам правильней сделать? – пробормотал М’рхайра. – Пойти к нему самим или нет?

Р’йенра прижал клыками нижнюю губу. Настороженность незнакомца с запахом передалась и ему. Он задумался, разбираясь в доносимых ветром оттенках.

- Мы ему не нравимся, - определил он наконец. – М’рхайра, почему? Так сразу?

М’рхайра досадливо фыркнул, в горле его заклокотал и погас тихий рык: «Откуда мне знать?»

«К’хириш?» - подумал Р’йенра. Он чувствовал себя глупо: они ещё и словом не перекинулись со встречным, а он уже растерялся и обращается за помощью к певчему... В тот же миг он ощутил К’хирилла странным образом, некой частью сознания: хманк сидел на полу в кабине, скрестив ноги и положив руки на колени. Он был очень глубоко во внутренней бездне, и его разум накрывал луг и лес, точно купол силового поля. «Р’йенра, не надо говорить со мной часто. Действуйте сами. Сейчас: сравнивай. Я дам одно: вы говорите на чужом языке».

У Р’йенры холод стёк по спине. М’рхайра рядом замотал головой и выдохнул древнее ругательство, какое и с уст стариков уже не срывалось: ймерх-се! Великая смерть!..

М’рхайра быстро соображал.

Они говорили на лучэне, гибридном языке Седьмой Терры, взрывчатой смеси русского, путунхуа и астро-английского. В сущности, это и был их родной язык – тот, на котором они быстрей и точней всего выражали мысли. От богатства человеческих языков остался только упрощённый общий и пара медленно дотлевающих диалектов. На Кадаре общий язык вправду оставался живым, но Р’йенра и М’рхайра родились на Диком Порту, и их матери говорили с ними на астро-английском. В университете на факультете дипломатии цивилизаций лекции читали на русском, а на улицах и в информационных сетях говорили на лучэне.

- Значит, упрощённый общий, - медленно проговорил М’рхайра, и Р’йенра поморщился. Произношение у любимого друга было отвратительное – ни одной грудной рычащей, сплошь горловые.

- У нас будут проблемы, - пробормотал Р’йенра, и М’рхайра пихнул его кулаком.

- Говори по-человечески.

Порыв ветра отогнал лёгкое облако, и на высокую неподвижную фигуру незнакомца упал солнечный луч. В этот миг оба поняли, что проблемы их будут куда серьёзнее, чем просто дурное произношение и нехватка лексики.

Косы. Десятки – десятки! – кос незнакомца пылали золотом почётных зажимов, усыпанные ими едва ли не сплошь, от корней до кисточек. Такое Р’йенра видел только в исторической хронике. Даже у верховных вождей сейчас не было столько, потому что верховные вожди нынешней эпохи не вели войн... Сколько же лет этой колонии? Несомненно, она возникла задолго до Второй войны; во время Второй такой воин не мог бы, не позволил бы себе уцелеть... Значит, колония старше. Здесь сохранились традиции. Это и хорошо, и плохо. Р’йенра напряг память, пытаясь собрать воедино всё, что знал про обычаи старины.

- Я понял, - сказал он наконец М’рхайре, зная, что К’хирилл тоже слышит эти слова: - Мы не нравимся ему потому, что не имеем права на собственный корабль. И потому, что мы слишком взрослые при этом.

- А я не понял, - сказал М’рхайра и нахмурился.

Р’йенра взялся за височные косы обеими руками.

- У нас нет знаков доблести.

- Ну и что?

Р’йенра зажмурился. Да, у них действительно были проблемы...

- Герои древности убили бы тебя за этот вопрос, - хмуро сказал он.

- Герои древности мертвы, а я – нет.

- Я боюсь, - сказал Р’йенра вполголоса, - я боюсь, что один живой герой древности сейчас на нас смотрит.

«Хватит мяться, - ответил ему на это М’рхайра и прибавил: - Если ты прав, то чем больше мы будем осторожничать, тем сильнее ему это не понравится». Р’йенра хотел возразить ему, но самоуверенный и бесцеремонный М’рхайра уже зашагал вперёд. И Р’йенра поплёлся за ним, утешаясь мыслью, что «лезвие» выбрал меньшее из зол. Обычаи предков они знали разве что по сказкам и слухам, верно соблюсти их не смогли бы никакими усилиями. Значит, разумней всего было вести себя так, словно происходящее совершенно нормально и их ничего не смущает... «Это старейшина, - думал Р’йенра, безуспешно пытаясь подсчитать зажимы. – И для него мы... выглядим как дети-переростки. В лучшем случае. Но мы привели сюда корабль. Мы осмелились показаться на глаза старейшине и собираемся говорить с ним. Мы ведём себя очень нагло». Неприятно было сознавать, что исправить тут ничего нельзя, можно только сделать хуже. Десяток вздохов спустя Р’йенра решил во всём положиться на М’рхайру и надеяться, что «лезвие» в своём нахальстве не переступит каких-нибудь особенно важных границ.

Золотокосый воин равнодушно смотрел на них. Он не сделал шага навстречу. Молодые люди остановились, не сговариваясь, на изрядной дистанции и склонили головы.

Несколько мгновений только ветер шумел в кронах. Могучий старик взирал на юнцов сверху вниз. Он оказался на голову выше их и настолько широк в груди, что весил, должно быть, как оба они вместе. Руки и ноги его бугрились мышцами, а глаза были – зелёный лёд горных вершин. Наконец он заговорил. Голос его звучал низко, словно эхо землетрясения («И со всеми грудными рычащими», - мрачно отметил Р’йенра).

- Кто такие?

М’рхайра и Р’йенра переглянулись, и Р’йенра заговорил – неожиданно для самого себя:

- Приветствую... великий старейшина. Мы пришли... прилетели... прибыли в поисках... собратьев. – Он мучительно вспоминал слова языка, который должен был быть его родным, и стыдился этого. Хотя бы произношение удавалось не самое дрянное... Всё же на лице старика выразилось лёгкое презрение. Этому Р’йенра ничуть не удивился, только подавил вздох.