Страница 80 из 89
Никакого ответа, лишь напряженная улыбка иссохших древних губ.
— Полагаю, разгадка в имени?
Снова улыбка. Эти глаза притягивали, как омут.
— Заставьте старую женщину сделать это, и я позволю вам сдержать меня — тогда посмотрим, что будет, да?
Ей это не понравилось. Резко отвернулась, улыбка исчезла.
— И Лунтар. Я тебя не помню. И, сдается мне, но твоей милости, да? Может, твоя коробочка помогла мне, может, и нет. Я еще не решил.
Его лицо треснуло — он открыл рот, чтобы заговорить, блестящая жидкость засочилась на ожоги. Я почувствовал на своей щеке отголосок былых страданий боли, точно так же, как много лет назад, когда Золотые Ворота пробудили его при моей первой попытке. Огонь все еще пугал меня, это несомненно.
— Ты бы хотел вспомнить меня, Йорг? — спросил Лунтар.
Вообще-то мне не хотелось. Хочу ли я снова гореть?
— Да.
— Возьми меня за руку.
Он протянул ее, влажную, сочащуюся.
Мне пришлось прикусить губу, сглотнуть рвоту, но я взял его за руку, сомкнул пальцы на его ране, почувствовал, как движется порванная кожа.
И вот она — сияющая нить воспоминания, безумие, долгое путешествие, я привязан к седлу Брейта и мечусь в бреду, и Макин ведет нас на юг, в иссеченную шрамами страну, именуемую Тар.
Вжик. Я смотрю на коробочку, медную коробочку с узором в виде терний. Она только что закрылась, и рука, закрывшая ее, обожжена.
— Что? — говорю я.
Не самый умный вопрос, но хотя бы уместный.
— Меня зовут Лунтар. Ты был болен.
Губы причмокивают при разговоре.
Я поднимаю глаза от коробочки, волосы падают с лица — и я вижу этого пугающего человека, являющего собой сплошную рану.
— Как ты терпишь боль? — спрашиваю я.
— Это просто боль.
Он пожимает плечами. Его пыльный белый плащ липнет к нему, словно он мокрый.
— Кто ты? — спрашиваю я, хотя он назвал свое имя.
— Человек, который видит будущее.
— Я когда-то знал такую девушку.
Я ищу взглядом братьев, но вокруг, только пыль и песок.
— Джейн. Она видела недалеко. Ее собственный свет ослепил ее. Чтобы видеть в темноте, надо самому быть темным.
— А ты далеко видишь?
— Все, до нашей новой встречи. Годы. Лишь это меня останавливает — когда я вижу себя впереди на дороге.
— Что в этой коробочке?
Отчего-то эта коробка казалась важнее всех грядущих лет.
— Ты совершил дурное.
— Я много чего дурного сделал.
— Это — худшее, — говорит он. — По крайней мере, в твоих глазах. И оно смешалось с ядом Сейджеса. Оно должно вызреть, потерять часть силы, а потом его можно будет извлечь без вреда.
— Без вреда?
— С меньшим вредом.
— Тогда расскажи мне про будущее.
— Ну, знаешь ли. — Он причмокивает обожженными губами, соединенными нитями оплавленной плоти. — Если рассказать человеку о будущем, оно изменится.
— Да?
— Выбери число между одним и десятью.
— Ты знаешь, что я выберу?
— Да.
— Но ты не можешь это доказать.
— Сегодня могу, но не всегда. Ты собираешься выбрать тройку. Давай, выбирай.
— Три, — говорю я и улыбаюсь.
Я забираю у него коробочку. Она намного тяжелее, чем я ожидал.
— Ты положил сюда мои воспоминания?
— Да.
Терпеливый. Как наставник Лундист.
— И ты видишь все мое будущее до того момента, когда мы снова встретимся через много лет?
— Шесть лет.
— Но если ты мне скажешь, это перестает быть будущим, а если ты расскажешь мне о том новом будущем, оно тоже изменится?
— Да.
— Все равно расскажи. Затем отбери и это воспоминание. А когда мы встретимся, верни его. И тогда я узнаю, что человек передо мной правда может видеть сквозь годы.
— Интересное предложение, Йорг.
— Ты же знал, что я это предложу?
— Да.
— Но если бы ты сказал мне, я бы не предложил?
— Да.
— А какой свой ответ на это предложение ты видел?
— Да.
И я киваю. И он мне рассказывает. Все, что произойдет. Все.
— Йорг! — Катрин потянула меня за плечо. — Йорг!
Я посмотрел в свою пустую ладонь, влажную, с налипшими клочьями влажной кожи. Поднял глаза и встретился взглядом с Лунтаром.
— Ты был прав. Во всем.
Даже насчет Челлы. А тогда я рассмеялся и назвал его лжецом.
— Вот теперь ты знаешь человека, который видит будущее, — сказал он.
48
— Вот теперь ты знаешь человека, который видит будущее, — сказал Лунтар.
— Человека, который заглянул слишком далеко и обжегся.
— Да.
— И как мы остановим то будущее, в котором мы все сгорим?
— Не думаю, что мы это сможем, но если это возможно — здесь наш лучший шанс. — Он протянул мне сложенный лист пергамента, заляпанный его влажными пальцами. — Четыре слова. Не читай их, пока не придет время.
— А как я узнаю, что время пришло?
— Просто узнаешь — и все.
— Потому что ты это видел.
— В общем, да.
— И это сработает?
Быстрый тычок.
— В любом случае, попробуй. Не каждый финал можно предвидеть.
Красная Королева смотрела на нас, Катрин и Молчаливая Сестра тоже, все трое изучали меня, словно я загадка, которую нужно разгадать. Лунтар склонил голову набок.
— Смотри, Йорг, у нас есть старуха, мать и дева — тройственная богиня древности среди нас?
И на миг показалось, что перед нами действительно одна женщина в трех возрастах. У Катрин в лице была сила Королевы, в глазах — мудрость Сестры.
— Лучше начнем, мальчик, — сказала Королева. — Время уходит.
И я подошел поцеловать Катрин с той смелостью, которая обретается, когда песок в часах утекает. И она остановила меня, положив ладонь мне на грудь.
— Сделай все как следует, Йорг.
И я впервые прошел в Золотые Ворота.
Тронный зал императора был не то чтобы набит битком, но всяко не пуст. Почти сто пятьдесят лордов Империи с советниками бродили вокруг помоста. Высокий трон из светлого дерева парил над ними, словно поджидая жертву.
Я оглядел их. Группы отделялись и исчезали в боковых помещениях, другие собирались и договаривались о чем-то или лишь сильнее размежевывались, гвардейцы, расположенные по периметру зала, наблюдали за происходящим, и повсюду стоял гул голосов.
— Эй, ты! — Высокий человек чуть старше меня отделился от своей группы в нескольких шагах от Золотых Ворот. Разряженный в шитый драгоценными камнями бархат, он что-то вещал компании из двенадцати человек, размахивая руками во время разговора.
— Что? — ответил я в том же тоне, и на миг он разинул рот от удивления. Он явно решил, что я мелкий дворянчик, явившийся без свиты со своим единственным голосом. В советники я по годам не годился.
— Что скажешь по вопросу о Мортрейне?
У него были мясистые красные щеки, напомнившие мне о кузене Марклосе.
— Никогда об этом не думал.
Люди за его спиной были похоже одеты, видимо, земляки. Откуда-то с востока, судя по виду. Из тех мест, где вопрос о Мортрейне — важная политическая проблема.
— Ну что ж, подумать-то придется.
Он попытался ткнуть меня пальцем в грудь.
Но я перехватил его еще до соприкосновения с полированной сталью моей кирасы.
— И зачем? — спросил я, когда он нервно выдохнул. — Зачем давать мне возможность причинить вам неприятности?
Я шагнул вперед, выкручивая палец, и он попятился в толпу сторонников, крича и изгибаясь, чтобы избежать травмы.
Оказавшись среди восточных дворян, жителей степей в конусообразных коронах и пестро расшитых шапках, я надавил сильнее, и он встал на колени.