Страница 4 из 29
— Да ну?! То есть, чтобы выскочить ненадолго в аптеку, надо обязательно тащить сумку?
— Про аптеку вам Сенс не рассказывал? — догадался Лазарь.
— Нет. Приехал, глаза горят. Говорит, нашёл кого-то — ну, мы и решили сразу посмотреть. Вот он теперь насмотрелся и корчит из себя сыщика.
— Говорю тебе, Дара, странная она, — упирался Сенс. — Неухоженная, ненакрашенная. На лунатичку похожа.
— Как ненакрашенная, так сразу лунатичка? Аптека, сумочка, косметика — железные аргументы!
Лазарь задумался. Возможно, Сенс действительно немного перегибал, играя в него, Лазаря. С ним иногда такое случалось. И всё же он не из тех, кто подгоняет факты под заранее заготовленную гипотезу, дабы потрафить публике или собственному эго. Для этой роскоши он до омерзения ответственная обезьянка.
Сенсор устало вздохнул:
— Короче, давай не будем спорить. Ты ещё не всё знаешь. Мне дальше рассказывать, или как?
— Рассказывай, — разрешил Лазарь.
Подошла очередь рыжей. Девчонка заглянула в окошко и тихо что-то спросила. Аптекарша не расслышала и переспрашивает — мол, повтори громче. Рыжая помолчала-помолчала, как будто засомневалась: сказать или нет.
— А потом развернулась на каблуках и как рванёт из аптеки — только её и видели, — закончил рассказ Сенсор.
— Далеко рванула? — спросил Лазарь.
— Недалеко. Я её незаметно до подъезда проводил, так что адресок у нас есть.
— Название лекарства запомнил?
Сенсор пошарил по карманам, выудил скомканную бумажку, похожую на чек с автозаправочной станции, развернул и прочёл вслух:
— «Ризеридон» или «Респивидон» — как-то. Честно говоря, не очень расслышал.
Звучало серьёзно. В глубине души Лазарь ожидал чего-то подобного. Не стал бы Сенс наговаривать на девчонку, явись она за леденцами для горла.
— Так, Малой, — обратился он к Марсену, — сейчас мухой летишь к Матвею, включаешь компьютер и ищешь в Интернете всё, что сможешь об этом «доне».
Марс неуверенно поднялся со стула:
— Я ж не войду. Матвей дверь запирает…
— Дубликат ключа спрятан в гостиной. В такой уродливой голубенькой вазочке на каминной полке.
— Вообще-то эту вазочку я покупала! — возмутилась Дара.
— Пароль на компьютере: «vfndtq1988». Своеобразный такой — ну, в духе Матвея. Дальше сам сообразишь.
Подавляя улыбку волевым усилием, Сенсор записал пароль на той же бумажке, где уже было название лекарства, скатал в шарик и перебросил через стол Марсену.
— Держи! Только я не уверен, как правильно пишется.
— Разберётся, — Лазарь откинулся на стуле, сцепив руки за шеей. — Владеющий «гуглом» владеет миром.
В выхода из кухни Марс оглянулся:
— Вы это… только Матвею меня не спалите.
— Не оставляй улик, главное, — подмигнул Сенсор.
Марс убежал, и Дара долго сверлила Лазаря судящим взглядом. Этот взгляд, как первый симптом болезни, которую Лазарь нарёк про себя «синдромом мамочки», предвещал осложнения в виде острых, как спазмы, вопросов, с последующим лечением в виде противных, как уксусный компресс, нотаций.
— Откуда узнал про ключ и пароль? — наконец, не выдержала она.
Славься, наша Немезида — вот и первый приступ! Только ждать приезда машины скорой помощи, битком набитой нравоучениями в синих комбинезонах, нет ни времени, ни желания.
— Очень плох человек, ничего не знающий и не пытающийся узнать, ибо в нём соединилось два порока, — торжественно продекламировал Лазарь, и, не успела Дара раскрыть рта, добавил: — Потом морали мне почитаешь. Нараспев. На ночь.
Дара проглотила возмущение, резкими движениями собрала со стола пустые кружки и понесла к мойке. Кружку Лазаря она демонстративно оставила на месте.
— Зацепка у нас есть — подытожил Лазарь, берясь складывать что-то из очередной салфетки. — Раз уж вы такие нетерпеливые, давайте рассказывайте, что там у нашей таблеточницы в инсоне.
Глаза Сенсора забегали. Они всегда бегали, когда он собирался поведать о чём-то значительном, но не знал, какие подобрать слова, чтобы передать всю степень этой значительности. Перехватив взгляд Дары, Сенсор коротко кивнул ей, уступая право слова.
Прежде чем заговорить, Дара вынула из кармана джинсов небольшой целлофановый пакетик с кольцом медно-рыжей пряди и бросила им в Лазаря. Пакетик попал в грудь, отскочил и шлёпнулся на пол.
— Себе оставила? — Лазарь продолжал сосредоточенно возиться с салфеткой. Теперь он строил кораблик.
— Естественно.
— Тогда мы тебя слушаем.
Дарения покусала ноготь большого пальца, воскрешая в памяти детали событий, открывшихся в комнате Сенсора.
— Восемь из десяти, — наконец, спокойно изрекла она.
Эх, Сенсор, Сенсор… Такова уж Дара — раздувать из мухи слона не в её правилах. Принимаясь за изучение нового микромира, выпуклой линзе она всегда предпочтёт обычное стекло. А ещё Лазарь подозревал (и не только он один), что у неё напрочь отсутствуют слёзные железы, потому что никто никогда не видел, чтобы она плакала. Быть может оттого, что слёзы — это тоже линзы? Вероятно, именно таких природа наделяет даром, который здесь называют «видением», а её саму — Невидимкой.
— Не знаю, как другие, а я и покруче встречала. Мир очень похож на наш, жилой район — точная копия. Сенс там был.
— Похож, — подтвердил Сенс. — Я не особо окрестности разглядывал, чтоб её из виду не потерять, но дворик вроде тот же.
Лазарь не видел в этом ничего удивительного. Зачастую то место, которое считаешь домом, и то, в котором проживаешь, совпадают. Но бывает и наоборот. Тогда возникает диссонанс — то, что делает инсоны необычными. Спектр различий широк и варьируется — от незначительных изменений, вроде пурпурного неба, до масштабных, когда неба нет вовсе.
— Зато люди не похожи, — Дарения закончила с посудой и вернулась к столу. В каждой руке она несла по две вновь наполненные кружки.
— Таковы уж инсоны, всегда там найдётся что-нибудь эдакое, — напомнил Лазарь. Он только что закончил складывать кораблик. — В этом весь прикол.
— Нет там ничего прикольного, — сказала Дара с самым серьёзным видом, а потом подошла и пристукнула новоиспечённую поделку Лазаря кружкой чая.
— Будем считать, что он пошёл ко дну, — резюмировал тот. — Мы снова друзья? А я как раз собрался рассказать всем, где ты прячешь…
— Заткнись, а?
Необычные люди в инсонах тоже не редкость. Порой они являются в самых экзотических, гротескных ипостасях. Комичные до дрожи в коленях, ужасающие до гомерического хохота, а иногда вполне обычные, ничем не отличимые от соседей, но лишь до тех пор, пока хранят молчание.
Лазарь вспомнил, как однажды очутился в непримечательном заштатном городишке — одном из тех, где дорога по центральной улице в одну полосу, а продавца хот-догов на углу приветствуют по имени. Здесь не было пурпурного неба или голубого солнца. Редкие пешеходы тоже выглядели вполне обыденно — спешили по делам, с портфелями в руках, с прижатыми к уху мобильники. Искусная репродукция реальности — та же скучная минорная картина.
Так казалось в первую минуту. Во вторую всё изменилось. Лазарь стал замечать, что каждый третий встречный от подбородка до мысков сапог измаран чем-то, похожим на садовый вар. Ещё через минуту стало ясно почему. Когда кто-то из них открывал рот, чтобы что-то сказать, вместо слов оттуда извергался поток жирной смолянистой массы. Никто не обращал на это никакого внимания. Люди не обращают внимания на то, что считают нормой
Абсолютно неважно, что представляют собой люди в инсонах, что делают и чего не делают. С опытом Лазарь научился быть готовым к любому сюрпризу. Важно одно — насколько эти люди опасны.
Будто прочитав его мысли, Дара пояснила:
— Там какая-то эпидемия. Или что-то вроде.
— В каком смысле? — вскинул брови Лазарь. — Все ходят в масках, чихают друг на друга и идут пятнами — такая эпидемия?
— Нет, — затряс головой Сенсор, — не такая. Помнишь, мы недавно фильм смотрели? Ну, ужасы?