Игра Лазаря

— В общем, мы ей наплели, что одна девчонка…

— Яника, — быстро вставил Лазарь.

— … Яника, — механически повторил Сенсор, — рыжая такая, сумочку с деньгами и паспортом на остановке забыла. Мы, дескать, нашли и вернуть хотим. Бабка, знай, не дура — фамилию, говорит, скажите, и тогда уж подумаем, наша она или нет.

— Хитро, — согласился Лазарь.

— Мы тоже не пальцем деланные, — вмешалась Дара. — Где гарантии, что старуха не соврёт и не присвоит чужие деньги? Так что первыми ничего никому говорить не будем. Пусть она сначала скажет фамилию, а мы по паспорту сверим.

— Ещё хитрее.

— Не тут-то было! — Сенсор погрозил кому-то указательным пальцем. — Старушка точно в контрразведке служила. До прописочки, говорит, паспорт полистайте — там и адресок найдётся. Зачем же людей лишний раз беспокоить?

— Очень хитро!

— Угу, — сказала Дара. — Тут я вспомнила этаж и номер квартиры в инсоне. Ну, и попала в точку.

— А вот это уже везение, — поскучнел Лазарь.

— Везение или нет, но старушка тогда всю подноготную про Янику твою нам выложила. В общем, зовут её Катя Исакова, ей то ли восемнадцать, то ли девятнадцать лет, учится в РИНХе на первом курсе юридического, живёт вдвоём…

— … с отцом, — опередил её Лазарь.

— … с отчимом, — в унисон с ним закончила Дара.

Лазарь секунду думал.

— Интересно, — сказал он. — Куда делись остальные родители, узнали?

Дарения снова поморщилась: речевые обороты Лазаря частенько действовали на неё, как рвотное.

— Остальные умерли. Отец погиб, когда она была совсем маленькой. Мать вышла за отцовского старого друга, а два года назад скоропостижно скончалась.

— Интересно, — повторил Лазарь. — Что-нибудь ещё?

Сенсор часто заморгал в попытке размять немеющие веки:

— Ещё она очень милая девочка, всегда приветливая, всегда здоровается. А иногда даже справляется о самочувствии старушки. Короче, ничего больше. И больше ничего не узнаем — по крайней мере, от бабки-управдома. Она ещё долго осыпала нас комплиментами, пока мы смывались оттуда, не отдав ни сумки, ни паспорта. А что «интересно»?

— То, что девчонка ненормальная, — ответил Лазарь, думая, как сильно хочет сейчас спать. — В смысле, ненормальная ненормальная.

— Типа недосумасшедшая? — усмехнулся Сенс. — Кому же она тогда таблетки брала?

— Не знаю.

— И чем больна? Ведь больна, ясно же.

— Не знаю.

— А что там вообще происходит?

— Не знаю! — вскричал Лазарь, хватив кулаком по столу. — Не имею ни малейшего понятия!

Дарения вздрогнула. Сенсор пружинисто выпрямился, растеряв разом всю сонливость. Айма недовольно закачала головой.

Лазарю пришло в голову, что лучше всего оставить их сейчас без объяснений, пойти к себе, растянуться на диване и хорошенько всё обдумать. Но он сомневался, что у него получится. Умственная работа, начатая в состоянии физического переутомления, обычно заканчивается отключением как тела, так и разума — часов на восемь, в норме.

Лазарь уронил голову на руки и уставился в полыхающий зев камина. Языки пламени успокаивали нервы, но вместе с тем усыпляли не хуже снотворного. Хотелось прогнать всех из комнаты и улечься спать прямо здесь, на ковре.

— Игра началась, — негромко проговорил он, — условия есть, а правил мы не знаем. И не узнаем, пока из всей информации у нас только повесть о том, какая она славная сирота. Вариантов много, а перебирать наугад — всё равно, что чикать кусачками по проводам бомбы.

К Сенсору вернулся сонный вид.

— Мы не МВД, — принялся загибать пальцы он, — не ФСБ, не ИНТЕРПОЛ, не ещё какая-нибудь крутая аббревиатура. Мы вообще никто! Горстка энтузиастов, совсем недавно вышедших из пубертатного периода. Да ещё прямые контакты с жертвой нам запрещены. Чего ты хочешь? Полное досье на неё и всех её родственников на три колена вверх по генеалогическому древу?

Лазарь пожал плечами:

— Было бы неплохо. Это ведь ты мечтал в детстве стать частным сыщиком. Вот посиди сегодня днём в засаде, устрой слежку…

— Я никогда не мечтал быть сыщиком.

— …вломись в дом, когда никого не будет.

— И домушником тоже.

— Ну, хорошо! Ты хотел стать дрессировщиком диких хищников. Какая разница?

Айма смерила Сенса пытливым взглядом:

— Дрессировщиком? Правда?

— В детстве, — отмахнулся Сенсор, — хотел. Когда посмотрел первый раз «Полосатый Рейс». Воображал, как это круто: находиться в одной клетке с тиграми, кормить с руки, и всякое такое.

— А ещё писающих от восхищения одноклассниц, и делающих то же самое от зависти одноклассников, — усмехнулся Лазарь.

— Попридержал бы свою сатиру, Гриффин-невидимка! — парировал Сенс.

Теперь уже заинтересовалась Дара:

— Что хорошего быть невидимым?

— Вездесущим, — поправил Лазарь и поспешил сменить тему: — А про засаду я не шучу. Возьми с собой «Твикс», съезди к ней ещё раз. Было бы неплохо, если бы Дара посмотрела отчима, друзей, соседей. Особенно из четырнадцатой квартиры. И будет совсем хорошо, если вы найдёте этого парня, Джуду. Судя по инсону, он единственный, кому она сейчас верит.

Айма покачала головой:

— Без меня. Завтра я встречаюсь с Матвеем в городе, а вечером институт.

— Зачем? — нахмурил брови Сенсор.

— Грызть гранату науки.

— Да я про Матвея.

Определённо, уж лучше дрессировщик, чем сыщик. Некоторым иногда стоит помнить о своих детских мечтах.

— У них свидание, — Лазарь развернулся к Айме и прибавил с усмешкой: — Тайное, я полагаю? Так что спрашивать тебя о подробностях бесполезно.

Японка утвердительно кивнула:

— Матвей просил не говорить.

— Ну, ещё бы. Он всё ещё надеется сохранить свой позор втайне?

— Не беспокойся за Матвея, у него всё в порядке.

— Ну, разумеется! Именно поэтому он и не берёт тебя с собой.

— Может, ты меня возьмёшь, раз уж у тебя всё на мази? — набычилась Айма. — Для такого дела я даже специально выкрою завтра немного времени.

Лазарь хлопнул себя ладонями по коленям, вставая.

— Могу «взять» тебя прямо сейчас. Ты где предпочитаешь — на столе, на диване? Ладно, завтра так завтра. Пойду, пофа… нтазирую немного на эту тему перед сном. Надо проснуться раньше Яники.

— Ты так и не рассказал, что у вас сегодня намечается! — спохватился Сенсор.

Лазарь не смотрел на них — он уже шагал к выходу из комнаты:

— Ничего. Я рассказал, что сегодня намечается у вас.

Выйдя в коридор, он расслышал, как Сенсор растерянно спрашивает кого-то:

— «Ничего» не намечается, или «ничего», что не рассказал?

Глава 4. Девять из десяти

— Это безумие, — повторила Яника, свесившись из окна. — Безумие, безумие, безумие.

Они собрались на кухне. Разгоравшийся день сулил настоящее пекло — часы показывали шесть утра, а солнце уже разгулялось вовсю. Одно утешение: воздух покинутого людьми города был в разы чище обычного. Ни пыли, ни выхлопных газов. Дышалось намного легче, и даже виделось как будто дальше: воздух стал прозрачней. Удивительно, как мало нужно природе, чтобы очиститься от токсина под названием люди.

Утро началось довольно шумно — с очередного захода прокажённого соседа на приступ квартиры номер пятнадцать — и продолжилось в спешных сборах.

— Вода? — Лазарь передал Джуде три разделочных ножа.

Парень кивком указал на старую армейскую флягу в зелёном суконном чехле:

— Здесь.

Больше и не надо, решил Лазарь, помогая Джуде продеть поясной ремень в шлёвки на чехле. У них впереди множество разнообразных возможностей умереть от чего-нибудь, кроме жажды.

— Спички?

— У меня, — откликнулась Яника.

Лагерь выживших с самого утра прекратил вещание, и Лазаря заботило только одно — найти в магазине «Гризли» именно выживших.

— Фонарик?

— Взяли.

— Проверяем ещё раз узлы.

Все трое схватились за похожую на мёртвого удава жилистую верёвку, унизанную по всей длине тряпичными узлами, и стали передавать её друг другу по цепочке на манер заправских матросов, сматывающих швартовый. Никогда прежде не приходилось Лазарю вить верёвок из постельного белья — раньше он видел такое только по телевизору. Правда, один знакомый уверял, что лазал по таким лично, но россказни людей Лазарь привык делить надвое, а лучше не верить совсем. Не говоря уже о телевизоре.