Страница 11 из 83
Клиенты остались довольны и выплатили Ла Гутину обещанное вознаграждение, а киллер и аферист расстались если не приятелями, то хорошими знакомыми, готовыми оказать друг другу при случае мелкие услуги. Правда, потом французы узнали, что «мертвец» почему-то ожил, и Ла Гутин поспешил покинуть любезную его сердцу Францию, но он полагал, что это ненадолго, поскольку разгневанные клиенты не относились к числу законопослушных предпринимателей и вполне могли не сносить головы на минных полях криминального бизнеса. Его даже забавляло, что русские жулики сумели одурачить жуликов французских с его, Ла Гутина, помощью, ведь он всегда считал себя скорее русским, чем французом. Впрочем, точнее, его следовало бы назвать гражданином мира, но он верил в голос крови и мечтал побывать на родной Смоленщине, чтобы полюбоваться русскими березками.
Теперь же Ла Гутин обратился к Изборскому, который успешно продолжал мошенничать, возглавляя фирму «Ундина».
Аркадий Афанасьевич охотно согласился собрать необходимую информацию, хотя и удивился объекту, интересовавшему французского гостя.
Ла Гутина встретили в аэропорту, отвезли в «Ундину», где Изборский передал ему досье на Елизавету Батурину, не преминув отметить, что возле девушки, прежде совершенно не пользовавшейся успехом у мужчин, буквально с сегодняшнего дня стал виться некий иностранец. Увидев фотографию Джейка Херби, Ла Гутин тонко улыбнулся:
— Где он остановился?
— В «Международной», — отозвался Изборский. — Конкурент?
— Не совсем. — Пьер рассматривал фотографию Лизы. Девушка шла, опустив голову, то ли задумавшись о чем-то, то ли загрустив. Быстро просмотрев бумаги — где родилась, училась, живет, работает, — он пришел к выводу, что, судя по всему, девушка ведет уединенный образ жизни. Задача не представлялась трудной. Вот только Херби… Ла Гутин однажды видел этого ловеласа у Валентины Вальдмайер, когда та впервые обратилась к нему с поручением. Едва ли неверный любовник Бет Моргенсон запомнил его, но следовало поостеречься. Ла Гутин на секунду задумался. А чего, собственно, он мог опасаться? Не лучше ли поселиться рядом и понаблюдать за поведением Херби? Интересно, почему до сих пор на горизонте не появился Роберт Гаррис? Или ребята Изборского его не выследили? В это слабо верилось.
— Мне бы хотелось поселиться в той же гостинице, — сказал Ла Гутин небрежным тоном.
— Нет проблем, — кивнул Изборский и, нажав на кнопку переговорного устройства, скомандовал: — Лена, номер в «Международной». — Он улыбнулся дорогому гостю: — Кофе? Чай? Сигару?
— Благодарю. Ничего не нужно.
— Пьер, а могу я поинтересоваться, чем и кому досадила сия неприметная девица? Что она такого сделала, если в нее собрались стрелять из орудия столь крупного калибра, как вы?
— Родилась на белый свет, — поднимаясь, хмыкнул Ла Гутин.
— Да, это серьезная вина… — прищурившись, протянул Аркадий Афанасьевич, тоже вставая.
— Я просил машину.
— Вот ключи и документы. И карта Москвы. «Жигули» девятой модели, цвета мокрого асфальта. Тачка у входа.
— Что? — не понял иностранец.
— Машина. Автомобиль темно-серого цвета.
Киллер кивнул и спросил:
— Помнится, я просил еще об одном одолжении.
— О да! Прошу. — Изборский достал из ящика стола и протянул Ла Гутину кейс, размером чуть меньше энциклопедического словаря. — Вот то, что удалось достать. К сожалению, устройство стационарное, лишено автономного источника питания. — Аркадий Афанасьевич виновато улыбнулся: — Зато многоканальное. Можете прослушивать сразу несколько объектов и записывать на две кассеты.
— Благодарю.
— Если вам понадобится специалист, чтобы проинструктировать…
— Я сам разберусь, — перебил Пьер демонстрировавшего чересчур горячее желание оказать всяческую помощь русского бизнесмена. — Еще раз благодарю. Если не возражаете, сразу произведем расчет.
— Что вы? Что вы? — замахал на него руками Изборский. — Какие счеты между старыми друзьями?
— Право, не люблю быть обязан.
— Удовлетворите мое любопытство — и мы в расчете. Чем же все-таки провинилась девушка?
— Мои клиенты не были расположены к особой откровенности, да и я обычно не проявляю чрезмерного любопытства. — Ла Гутин положил на стол стопку банкнотов. — Этого достаточно?
— Вполне. Надеюсь, мы еще увидимся до вашего отъезда?
— Авек мон гранд плезир, — проговорил контрактер, прижимая к груди ладонь. — Всенепременнейше.
Едва за Ла Гутином закрылась дверь, с Изборского слетел весь лоск.
— Плезир! Бандит, убийца, а туда же — аристократа из себя корчит! — прошипел он, плюхаясь в кожаное кресло. — «Не были расположены к откровенности! Не проявляю чрезмерного любопытства!» — передразнил гостя Аркадий и с чувством добавил: — Каззел! А я и без тебя знаю!
Он сличил адреса, записанные на двух разных бумажках, одну из которых взял из документов, прочитанных и оставленных Ла Гутином, а другую — мятую, написанную от руки — из собственного кармана. Различался только номер квартиры… А ведь сначала он не принял всерьез сообщение Кирсанова! Да и в самом деле, как такому поверить? Какой-то щенок Прохоров доложил о девке, которая получит крупное наследство. Но теперь сомнений нет: Елизавета Батурина — богатая наследница! И ее собираются убрать…
Аркадий усмехнулся и забарабанил по столу короткими, толстыми пальцами. Жизнь, лишившая еще не старого — ему едва перевалило за сорок — «бизнесмена» не только большей части волос, но и иллюзий, приучила его к тому, что подобных совпадений не бывает.
— Лена! — резко сказал он. — Кирсанова ко мне. Срочно!
Глава 16
Утро принесло Гаррису жуткое похмелье.
Он в полной мере осознал значение слова «хреново».
Славик отнесся к его состоянию с сочувствием и пониманием. Он загнал адвоката в ванну, заполнив ее горячей водой, сбегал за пивом и — американец есть американец — аспирином.
Увидев запотевшую, только что из холодильника бутылку «Останкинского», несчастный адвокат из последних сил замахал руками:
— О нет!
— Ты, ей-богу, блин, лучше выпей, а то хуже будет. Даже я и то вчера… Лизку не узнал, представляешь? Понимаешь, она вообще-то страшней атомной войны, а вчера такой курочкой показалась! Верно говорят, не бывает страшных баб, бывает мало водки.
Хлебнув холодного пива, Гаррис почувствовал себя лучше, но только на некоторое время. Ему хватило сил добраться до комнаты, где он, обернув бедра полотенцем, буквально рухнул на стул. Аспирин, похоже, не действовал.
— Ну, как ты, Боб? — участливо поинтересовался Гусар.
— Лучше бы я быть мертв! — со стоном откликнулся адвокат.
Славик махнул рукой и участливо проговорил:
— Успеешь! Ты на… Хлебни еще.
Адвокат не стал спорить, он вздохнул и спросил:
— Как ви виживаете такую жизнь?
— Хреново, блин.
— Очень правильное слово. Мне надо ехать гостиница. Я не могу сейчас посещать Лиза Батурина… И вчера с один человек не встретился… Хреново! — Гаррис всхлипнул.
— Правильно я тебя вчера к Лизке не пустил. И она бы ругалась, и перед соотечественником бы опарафинился.
— Опарафинился? Перед соотечественник?
— Ну! К Лизке американец вчера приезжал, — охотно объяснил Славик. — Джек… Харли, что ли? Или Харви… Я, блин, не запомнил.
— Джейк? Херби? — вскинулся адвокат. На губах его заиграла странная улыбка. — Усы… У него усы? Как твои?
— Во-во. А ты его знаешь? Серьезно, что ли?
— Да-а. Он мой знакомец.
— Во, блин! И правда Москва — большая деревня.
Гаррис, обхватив голову руками, сидел за уставленным пивными бутылками столом и стонал.
— Ну раз пиво не помогает, я уж и не знаю!.. — огорченно разводил руками Славик.
Услышав звонок, Гусар поплелся в прихожую и распахнул дверь. Лиза — обычная Лиза, не такая, какой он увидел ее вчера, в застиранной, полностью закрывавшей волосы косынке, — ураганом ворвалась в квартиру:
— Ты что вчера натворил? Напился, набредил про какого-то адвоката, на гостя бросился! Радуйся, что они вчера засиделись, а то бы я тебе разгон устроила… Ой!