Страница 9 из 21
Кровник смотрит на Луцика, на Сахно, на кейс в своей руке.
– Еще час идем вместе, потом выпускаем вперед дозорного, – говорит Кровник, – Бегом, марш!
Несколько секунд их темные фигуры мелькают среди стволов.
Потом исчезают и они.
Когда Косте было четырнадцать – вышел фильм «Вий». Знакомый пацан ездил с родителями в Москву и видел его там в кинотеатре. Он рассказывал такие ужасы, что у всех волосы шевелились. Как-то весной «Вий» на неделю привезли и в их город. Осип и Костя, сбежав с физкультуры, поехали на троллейбусе в центр города, к новому кинотеатру «Мир». Они упросили какого-то алкаша купить им два билета на вечерний сеанс.
Родители не пустили Костю в кино посреди недели. Они пообещали сводить его на «Вий» в субботу. Костя неохотно согласился.
Осип прибежал к нему за сорок минут до сеанса, уже в сумерках. Позвонил в дверь.
– Давай билет! – громким шепотом потребовал он, стоя на пороге.
Костя достал с полки «Шерлока Холмса». Билет лежал между сотой и сто первой страницами.
Осип пошел в кино с каким-то знакомым. Костя лежал, смотрел в потолок и завидовал. В час ночи он уснул и продолжал завидовать Осипу даже во сне.
Утром Саня не пришел в школу. На большой перемене Костя услышал, что Осип в больнице. Он побежал на угол и позвонил другу домой.
– Он болеет, – сказала бабушка Осипа и положила трубку: она не очень любила Костю.
Перед последним уроком он узнал и вовсе шокирующую новость: ночью в парке убили десятиклассницу Людочку Кривицкую.
– Что??? – Костя Кровник остолбенел.
Людочка Кривицкая была самой красивой девушкой школы. Она была юна и прекрасна и, кажется, всю жизнь занималась художественной гимнастикой. Окруженная стайкой таких же красавиц-подружек, она посещала все танцплощадки города, но никто не приглашал ее танцевать. Самоубийц не было. Старшему брату Людочки Кривицкой было тогда двадцать пять. Он ходил в клешах, с рыжими патлами до плеч и выкидухой в кармане. Никто никогда не видел, чтобы он улыбался.
Все звали его Серега Крива. При знакомстве он запросто мог дать человеку в бубен. Это означало, что новый знакомый Криве не понравился. А еще у него было около тридцати-сорока друзей, выглядевших и ведущих себя так же, как и он сам.
Людочка не походила на родственника ни внешне, ни внутренне: она была прекрасна, как ангел. В отличие от брата, она много и с удовольствием смеялась. Костя влюбился в нее еще в первом классе, на самой первой линейке по поводу самого первого звонка. Он – всегда тайком – смотрел на нее, испытывая странную радостную печаль.
Людочка убита. Не только Костя – вся школа в шоке.
Несколько зареванных девичьих лиц, испуганные преподаватели, десятки порхающих между рядами записочек и нервный вибрирующий шепот на задних партах – в этот день последний урок у первой смены прошел очень скомкано.
Звонок – и все ринулись во двор. Врать и слушать восторженное вранье.
Говорят, ее зарезали. Еще ее изнасиловали.
Не зарезали и не изнасиловали. Ее задушили специальной удавкой.
Нет, говорят, ее задушили леской, а потом собаки ее покусали.
Покусали??? Как покусали???
Зубами покусали! Ее потом собакам кинули!
Да не кинули! Они ее уже мертвую нашли и грызть стали!..
Костя, ошалев от полученной информации, пошел домой. Перепрыгивая через три ступеньки, он взлетел на свой этаж и, не разуваясь, схватил телефон. Трубку взяла мама Осипа. Она сказала, что ее сын отравился и сейчас лежит в больнице, в изоляторе. Что всю ночь ему было плохо, что скорая поставила ему капельницу и увезла в инфекцию.
Костя бегал к городской больнице и лазил на цветущие яблони, заглядывая в окна второго этажа, но Саню так и не увидел.
На обратном пути, за домом, Костя встретил Миху Слона и Зуба. Они, разломав старый аккумулятор, выковыривали пластины свинца, плавили его в консервной банке и отливали кастеты, сделав формы прямо в мокром песке. Они лениво поведали, что к Осиповым приходила милиция. А еще час назад заявился Крива со своими друзьями и тоже спрашивал про Саню. Костя, холодея, узнал, что Крива, расспрашивал и про друзей Осипа. Озираясь, он добрел до своего подъезда, а потом до глубокой ночи осторожно выглядывал во двор.
Утром он взял мамино зеркальце и, взобравшись на гаражи, стал пускать солнечных зайчиков в окна Саниной квартиры. Он увидел, как дрогнула занавеска. Потом он увидел Осипа. Тот приложил невидимую телефонную трубку к уху и несколько раз крутанул пальцем невидимый диск. Костя спрыгнул с гаража и побежал к себе домой. Он влетел в пустую квартиру, захлопнул за собой дверь и тут же зазвонил телефон на тумбочке.
– Алле?.. – насторожено сказал он в трубку.
Звонил Осип. Говорил, что родители ушли на работу, а бабушка на рынок. Звал к себе. Костя побежал – ходить в такой ситуации казалось ему нелепым. Осип открыл после условного стука, быстро захлопнул за ним дверь, защелкнул ее на два засова и цепочку.
Он был в пижаме, и от него пахло лекарствами. Осип испуганно улыбался.
– Ну, ты как? – спросил Костя.
– Нормально, – сказал Осип и вздрогнул: во входную дверь постучали.
Осип и Костя, выпучив глаза, смотрели друг на друга.
«Кто это???» – одними губами спросил Саня.
«А я знаю???» – ответил ему друг.
Стук повторился. На этот раз чуть громче. Осип на цыпочках прокрался к дверному глазку, но так и не решился в него посмотреть.
«Спроси кто!» – беззвучно артикулируя и размахивая руками, попросил Осип.
Костя отрицательно замотал головой: нет!
В дверь постучали третий раз.
Осип молитвенно сложил руки.
Костя скривился, как от зубной боли, и схватился за свои волосы.
– Кто там? – вдруг громко спросил он, взяв какую-то неестественно высокую ноту.
– Сашу можно… Осипова?.. – незнакомый голос из-за двери.
Осип замахал руками и головой.
– А кто его спрашивает? – так же громко и так же неестественно высоко спросил Костя.
– Сергей.
– Какой Сергей?
– Кривицкий.
Осип побледнел. Он даже присел от ужаса. Он смотрел на Костю.
– А его нет… – неуверенно сказал Костя.
– Конечно, нет, – сказал Крива, – Пусть к двери подойдет. Поговорим.
Осип смотрел на Кровника.
– Я тут… – наконец сказал он в замочную скважину.
Костя услышал, как кто-то на лестничной площадке чиркнул спичкой. Через несколько секунд запахло куревом: Крива курил папиросу, там – за дверью.
– Ну? – сказал Крива, – Расскажи мне, что ты мусорам рассказывал… Что ты там видел…
Костя молчал, удивленно глядя на Осипа.
Осип тоже молчал, нахмурившись.
Оба они услышали, как Крива выдохнул дым и снова затянулся своей папиросой.
– Ты меня слышал? – зло сказал Крива. – Или уши прочистить?
Осип захлопал ресницами, переступил с ноги на ногу и засопел.
– Что рассказывать? – спросил он.
– Все рассказывай! Я за Людку порежу ломтями! Я тебе отвечаю – я любого порешу, ты понял меня? Она вчера в кино пошла. Говори, кого с ней видел? С кем она ушла? Говори! Ниче тебе не будет, отвечаю!
– Ладно… – сказал Осип.
Осип соврал отцу, что идет в кино с выдуманным другом Глебом и его выдуманными родителями.
На самом деле он пошел на «Вия» один. Он надеялся продать лишний билет и съесть мороженого в буфете. Это ему удалось. Билет он продал какому-то мужику, который без проблем провел его на этот вечерний сеанс. «Вий» оказался страшнючим кином про летающий гроб с покойницей и вурдалаков, бегающих по стенам. Осип, открыв рот, честно боялся до финальных титров. Пару раз ему было по-настоящему страшно.
– Чуть не усрался! – сказал он.
Позади Сани, на последнем ряду, в самом углу сидела парочка. Парень в темном пальто и девчонка в чем-то светлом. Они шептались и хихикали. Осип обернулся на них пару раз и вдруг понял что девушка – это Людочка Кривицкая.