Страница 25 из 33
В своей блистательной волейбольной жизни Чинилин только раз участвовал в международной встрече - в Москве, с командой Афганистана. Теперь его бывшие соратники выступали в официальных международных соревнованиях, в чемпионатах мира, они вели интересную, насыщенную разнообразными событиями жизнь, о какой он только мечтал. Раньше мечтал.
Не знаю, до конца ли растворилось в Чинилине чувство неизбежной горечи. Тогда, в Ленинграде, познакомившись с ним, я увидел человека сурового, резкого в своих суждениях и оценках. И с тем же пронзительным взглядом. Я даже подумал было, что прозвище Козел было дано ему за его бодливость, строптивость нрава. Но нет, все говорят - за прыжок. Может быть, и так. А все же, думаю, что не за одну лишь прыгучесть получил он свое прозвище.
Впрочем, что ж, он, наверное, и должен был быть суровым и резким. Потому что ничто на свете не могло заменить ему того блаженного ощущения легкости своего тела, того счастливого мига, когда он вдруг застывал в высоком прыжке над сеткой и когда, казалось, земное притяжение загадочным образом теряло над ним свою власть; того необъяснимого наслаждения, которое он ощущал, угадав направление полета мяча и кинувшись под него, чтобы поднять в воздух и продлить его жизнь…
Но в сложном комплексе чувств и ощущений, о которых Чинилин теперь только вспоминал да которые иногда навещали его в снах, одно продолжало жить и действовать - чувство игры. Оно, это чувство, отличало его от других, даже самых проницательных и опытных судей. Оно позволяло ему сразу распознать ошибку, оно разрешало ему в иные моменты быть снисходительным к спортсменам, не изматывать их беспрерывными свистками, давать им, к удовольствию зрителей, поиграть.
Впрочем, тогда, в Ленинграде, Чинилин произвел на меня незабываемое впечатление не только тонкостью, проникновенностью своих судейских решений.
…Шла игра московских мужских команд - ЦСКА и "Локомотива". Игра была нервная, лихорадочная. Все ждали, что армейские волейболисты, которые рвались на первое место (и в конце концов, забрали его!), добьются легкой победы.
Но в пятой партии "Локомотив" упорно лидирует - 8: 6, 12: 8, наконец, 14: 9.
В этот драматический момент армейцы производят замену. И вдруг судья на вышке - это был Чинилин - объяснил, что партию выиграл "Локомотив": оказывается, ЦСКА уже исчерпало лимит, не имело, стало быть, права делать замену, и он в соответствии с правилами наказал команду очком, которое и закончило поединок.
В этом трудном для судьи, но принципиальнейшем решении был весь Чинилин, с его безмерным уважением к волейболу, к своим судейским обязанностям, с его верой в справедливость законов спорта…
Когда мне изредка случается бывать в Московском совете спортивного Союза, я всегда стараюсь мимоходом заглянуть в маленькую комнатку, где сидит человек с резкими манерами и пронзительным взглядом.
Вот уже около двадцати лет он работает здесь - раньше инструктором, а теперь заведующим отделом спортивных игр.
Хмуро поздоровавшись со мной, он продолжает заниматься своими хлопотными обязанностями.
Но в этой своей роли он кажется мне орлом в клетке. И, пройдя мимо, я вижу его уже не в маленькой темной комнатке, не за письменным столом с говорливым телефоном - я вижу его в Центральном парке, на той крайней площадке, что у пруда, облепленной восторженными зрителями, вижу целиком поглощенного азартом борьбы, в которой он, Козел, великий артист, не знал себе равных.
И. НЕМУХИН
Хороший спортсмен не может быть не волевым человеком. Если мы говорим о призвании в спорте или таланте, то, наверное, должны подразумевать не физическую силу или врожденную выносливость, а именно волю, сильный характер, который делает человека хорошим спортсменом, ведет его по пути от новичка к мастеру и чемпиону.
Педагогический талант тренера заключается не только в том, чтобы увидеть у новичка упругие мускулы, отметить хорошее, глубокое дыхание, но и найти в характере неуклонную волю, которая поможет выйти трудной дорогой на большую спортивную дорогу.
Очевидно, именно эту сторону характера заметила у Любы Кулаковой известная лыжница и тренер Антонина Григорьевна Пенязева…
…Это было на нынешнем стадионе "Локомотив" Московской железной дороги. Антонина Григорьевна возвращалась с работы.
- Хочу заниматься лыжным спортом.
Эти слова произнесла невысокая девушка лет пятнадцати. Сначала Антонине Григорьевне показалось, что с ней говорит мальчишка-подросток, настолько порывисты были движения просительницы и подвижно задорное лицо. Но нет, о лыжах говорила девушка - молоденькая, но, видимо, такая же сильная и смелая, как большинство ее сверстников-мальчишек.
Люба жила неподалеку от стадиона в Гольяновке. Там большой пустырь и железнодорожная насыпь - настоящий лыжный стадион для ребятишек зимой. Насыпь служила своеобразной слаломной трассой, где испытывали свое мужество окрестные мальчишки. Среди этой беспокойной и отчаянной детворы не последнее место занимала Люба. Занимала по праву, так как самые крутые спуски она преодолевала с отчаянной смелостью. Мальчишки приняли ее в свой узкий "кастовый" круг безоговорочно. Люба не уступала, а порой превосходила их в смелости. И может быть, эти совместные лыжные вылазки и проказы, в которых неизменно участвовала Люба, наложили на ее движения этот "мальчишеский" отпечаток.
Все это узнала Антонина Григорьевна позднее, а при первой встрече назначила Любе свидание на первой тренировке.
…И вот они вместе на лыжах. Маршрут - к горам. Это они должны проэкзаменовать новичка на смелость.
Антонина Григорьевна подъехала к высокой, довольно крутой горе, и на минуту ею овладело сомнение: а не слишком ли трудное испытание для новичка? Но сомнение разрешила сама Люба. Она проскользнула вперед, сильно оттолкнулась палками и ринулась вниз. Ринулась не так, как смелый новичок - зажмуря глаза и вручив свою судьбу слепому случаю. Нет, она прошла спуск, как настоящая слаломистка, сделала несколько крутых поворотов и остановилась внизу как вкопанная, подняв шлейф снежной пыли. По тому, с каким мастерством был сделан этот спуск, Антонина Григорьевна поняла, что Люба с лыжами на "ты". Это и привлекло ее к молоденькой девушке. Так лыжи слушаются лишь человека, который беззаветно любит их, кто сросся с ними душой и телом.
С той поры Люба Кулакова стала заниматься у Антонины Григорьевны Пенязевой. Бывшая чемпионка страны стала готовить будущую.
Не стоит подробно останавливаться на том, как проходили тренировки. Собственно, они у всех лыжников в те времена были почти одинаковыми: осенью - кроссы, зимой - занятия на лыжах. Отличала Любу от многих лишь жадность к тренировкам.
Даже после больших нагрузок она не жаловалась на усталость - ей всегда казалось, что ходит она мало.
Не только лыжами увлекалась Люба. Летом занималась и легкой атлетикой и велосипедным спортом, играла в волейбол, неплохо стреляла. И в этой разносторонней подготовке она черпала силы для лыжного спорта, который для нее все же был спортом номер один.
Спортивные успехи пришли к ней еще тогда, когда она выступала по группе девушек. Люба стала чемпионкой страны. И самый большой успех пришел закономерно. В 1938 году Люба уже стала настоящей чемпионкой СССР, чемпионкой среди взрослых…
…Я видел Любу на лыжне в то время, когда она уже носила почетный титул. Было это недалеко от подмосковного города Мытищи, где в честь финиша многодневной гонки Ярославль - Москва проводились соревнования сильнейших лыжников Москвы. Сверхмарафонцы были еще на подходах к финишу, когда дали старт женщинам в гонке на 5 километров. Я увидел Любу уже на дистанции. Поначалу мне показалось, что по женской трассе идет юноша - настолько сильны и размашисты были движения спортсменки. Только много лет спустя, когда я увидел прославленных чемпионок мира Любовь Баранову, Валентину Цареву, Алевтину Колчину, я понял, что подлинный класс лыжницы всегда проявляется в этом чисто мужском почерке на лыжне.