Страница 63 из 105
- Что это? Откуда?
Крыж был доволен тем, какое впечатление произвел на сына.
- Оттуда, - тихо ответил старик, - из войны.
- Но этому же цены нет!
- Всему есть цена, сынок. Всему. Ты вот - мужик, но даже у тебя заблестели глаза при виде этой безделушки. Неужели устоит твоя гордячка, когда ты ей поднесешь такую дивную вещь? Распластается, поверь… Покоришь ее - капитану припадок обеспечен! Только совладай с нею.
- Может, она и возьмет гребень, может, и подпустит меня к себе… Но чую, что не откажется от своего инвалида.
- Да потом она тебе и не нужна будет. Больше того - ты ее отвергнешь, и с позором. И чтоб об этом все узнали.
- Швырнет она мне в лицо этот гребень! - вздохнул Эдик.
Крыж засмеялся:
- Еще не было в мире женщины, чтобы взяла и бросила в лицо любовнику пять тысяч рублей!
- Пять тысяч? Старыми, конечно?
- Новыми, сынок, новыми.
- Неужели ты думаешь, что с такими ценностями останешься незаметным? - спросил озадаченный Эдуард.
- Нам лишь бы продержаться некоторое время, пока не выпадет случай перейти границу. Мы должны с тобой перебраться на Запад, ну хотя бы в западную Германию. Я уверен, там найдутся у меня и защитники, и покровители. Я хорошо на них работал, и они помнят меня.
- Страшные вещи ты говоришь, отец… Но я тоже рисковый парень: будь что будет! Я согласен стать твоим союзником и помощником. Где наша не пропадала!
А старый Крыж вдруг выпрямился, как-то даже помолодел, словно его мышцы налились силой, в глазах блеснул зловещий огонек. Подбоченясь, заговорил:
- Если бы ты знал, сынок, как я ненавижу всю эту мразь! Ненавижу этих людей, у которых ничего нет. Ненавижу эту страну, нищую и безалаберную! Если бы в моих силах было, я не задумываясь сбросил бы все атомные бомбы мира на эту страну!…
Эдик испуганно смотрел на старика, потом тихо спросил:
- Послушай, а тебе не кажется, что ты слегка чокнулся? Может быть, тебе нужен психиатр? Так мой шеф может порекомендовать - у него знакомая заведует психиатрической клиникой.
Крыж засмеялся:
- Нет, сынок! Со мной все в порядке. Просто я рад, что мы начинаем новую жизнь, что мы с тобой рядом! Я радуюсь, а это придает сил.
- Мне тоже интересно испытать себя, - сказал Эдик, пряча в свою сумку шкатулку с гребнем. - От одной мысли, что Людмила так близка, голова кружится!
- А вот это лишнее, - вразумительно произнес отец.
20
Андрей уговорил Николая остановиться у Криницких. Кубанов сразу же сказал, что пойдет на почту, чтобы переговорить с редакцией. Он зашел за Эдиком: вдруг какое задание будет из отдела иллюстрации? Ответственный секретарь, узнав, что рядом с редактором находится фотокорреспондент, попросил срочно прислать снимок о жизни госпиталя.
- Слыхал? - спросил Кубанов Эдика. - Надо работать, а не дурить.
Потом Кубанов попросил соединить его с клиникой невралгии и начал рассказывать об Олениче, и Эдик понял, что редактор говорит с той самой женщиной, на даче которой они были с шефом. Но, вслушиваясь в разговор, понял, что женщина оправдывается и говорит, что все минуло, что у нее семья, старший сын уже в армии, и просила передать капитану, чтобы не обижался, ехал лечиться и устраивал свою жизнь.
Эдик заметил, что возвращался в госпиталь Кубанов в приподнятом настроении. Во дворе госпиталя любовался домиком Криницких, потом попросил Эдика сделать видовую открытку в цвете: на память.
«Картинка что надо! - подумал Кубанов, разглядывая теремок в стиле старинных фамильных замков, какие он видел в альпийских предгорьях во время войны. - Куда, к черту, Андрей срывается? Да это же райский уголок! Горный, чистый воздух, красивая панорама природы, тишина, роскошный коттедж, красавица, любящая и заботливая. На дьявола ему те таврические степи? Что он, пахать и сеять собирается? Какая там жизнь? Только и того, что море и солнце? Солнце, воздух и вода - наши лучшие друзья? Пожалуйста, поезжай туда на два-три летних месяца и принимай солнечные и морские ванны! А потом сюда, в уютный уголок, в тишину! Ах, Андрей, Андрей! Упрямый как бык!»
На дорожке появился незнакомый смуглолицый паренек: Кубанов с любопытством всматривался в юношу, который чем-то походил на Людмилу. Может быть, смуглостью кожи и темными волосами? Может, глазами? Нет, у паренька глаза просто темно-карие, почти черные, а у нее, как ему показалось, были цвета перезрелых вишен.
- Как звать? - обратился Кубанов к юноше. - И кто ты есть?
- Виктор Калинка. Сын Андрея Петровича. А вы - Кубанов Николай Григорьевич? Я о вас много чего знаю. Капитан рассказывал о вас легенды.
Но Кубанов, казалось, не слышал, о чем говорил парень, он напряженно старался сообразить: какой сын, откуда? Почему же Андрей ничего о нем не сказал? Странно. Казалось, что в его жизни все стало ясно. И вот загадка: сын.
Виктор отворил дверь в дом, а Кубанов никак не мог отрешиться от раздумий, но Эдик вывел его из задумчивости:
- Во дает капитан! Безногий, а шустрый!
Кубанов очнулся, нахмурился и бросил своему спутнику:
- Отставить зубоскальство?
- Ладно, шеф! Постараюсь быть посторонним в ваших делах.
Очутились в прихожей с четырьмя дверями и деревянной лестницей на второй этаж. К ним вышел хозяин квартиры Гордей Криницкий. Кивнув Эдику как знакомому, подошел прямо к Кубанову и, протягивая руку для приветствия, с улыбкой произнес:
- Жаль, что не получилось сюрприза! Мы с сестрой хотели пошалить и обрадовать Андрея неожиданностью. Видно, судьба не любит таких шалостей. Прошу, Николай Григорьевич, проходите в биллиардную - там просторно и прохладно. И можете курить, если страдаете этим недостатком.
- Гордей Михайлович, у вас тут райский уголок! - воскликнул Кубанов, озираясь. - И чего это Андрей вздумал покидать его?
Оленич, спускаясь со второго этажа, слышал, о чем идет разговор.
- Мне рекомендовал Колокольников ехать к морю, чтобы избавиться от своего проклятого недуга. Разве это не причина? Разве этого не достаточно, чтобы изменить местожительство?
- Да, конечно, - мягко начал уступать Кубанов. - Только пойми, что оздоровительный сезон в тех местах, куда тебя направляют, длится всего лишь три-четыре месяца - с июня по сентябрь. А остальное время там мерзко. Ты ведь можешь ездить туда на время бархатного сезона.
- Ты забываешь, что здесь я не дома… Пойми! - Оленич вдруг выпрямился и даже нервно пристукнул костылями, как бы показывая, что он калека и никому не нужный человек. - Я себя не хочу обманывать. И никого, кто ко мне относится с уважением. Не хочу быть нахлебником! Мне тяжело чувствовать себя приживалой…
Тут вмешался Эдик. Он сказал спокойно и насмешливо, обращаясь к Оленичу:
- Капитан, женитесь на Людмиле Михайловне - и будете дома!
- Ты бьешь прицельно, парень! - Оленич повернулся к Эдику и даже сделал к нему шаг. - Ты способен загадить даже место пира. Валяй дальше! Пусть твой шеф посмотрит, каков у него служитель прекрасного.
- Обещал ведь не вмешиваться в наши разговоры, - с досадой проговорил Кубанов.
Но Эдик только осклабился:
- Что тут такого? Я ведь высказал самую рациональную мысль, которая всех бы устроила и всех вас примирила бы. Тем более, что все это непременно случится… Ну, я пошел к Виктору: у нас, молодых, все гораздо проще.
Трое мужчин смотрели вслед Эдику, и каждый из них по-своему думал над его словами. Но первым вслух высказался Гордей Михайлович:
- По крайней мере, всю эту замалчиваемую лирику и стыдливую интимность он свел к прозаической практической проблеме.
Андрей вдруг стукнул костылем:
- Да поймите же: есть Людмила Михайловна! И все, что мы здесь говорим, в той или иной степени касается ее. Почему мы без нее хотим решить все проблемы? А ведь она самое главное действующее лицо.
- Кажется, ты прав, - произнес Гордей вставая. - Она уже накрыла на стол и ждет нас.