Страница 39 из 49
- За что же ты дядю посадишь?
- Был бы человек, статья найдётся, - цинично заметил прокурор. – Во время операции по задержанию в поезде особо опасного преступника, твой дядя, застрелил человека.
- Парикмахершу?.. Но она же была проституткой!
- Гладова Ольга Ивановна в последние полгода жила гражданской женой Странника. Насколько известно, гражданскому мужу своему она не изменяла. Так что вела вполне порядочный образ жизни. В прошлом она занималась проституцией, что не умоляет значения её убийства. На момент смерти она была матерью-одиночкой.
- Дядя не специально застрелили её!
- Есть свидетели, пассажиры поезда… Я нашёл их, Они подтверждают: майор намеренно стрелял ей в спину. Он сделал сына Гладовой сиротой.
Младенец захныкал. Племянница прижала Гришеньку к груди.
13
ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ
В отношении группы захвата, действовавшей в поезде «Комсомольск- Владивосток» , было возбуждено служебное расследование. Степанов не знал, чья недружественная рука направляла сотрудников собственной безопасности. Супругу свою он отпустил в Москву к детям. Прокурор с племянницей тоже давно улетели в Ейск. Степанова же сняли с самолёта, прямо в аэропорту взяли подписку о невыезде. По мере того, как разворачивались события, из гостиницы препроводили в СИЗО.
По иронии судьбы он оказался в той же камере, где некогда прятался о Странника. Степанову вменили превышение служебных полномочий, убийство по неосторожности Парикмахерши, точнее - Гладовой Ольги Ивановны. Учитывая выслугу лет, некоторые поощрения и медали, хорошую характеристику дали в качестве первой судимости – два года.
По мнению матери Парикмахерши, усилившей любовь к покойной дочери, тем более, что сбережений она не оставила, а внука растить надо, срок майору дали очень маленький. Бабка угрожала аппеляцией, но не обладала не связями ни средствами , ни энергией. Мешала водка. Для Степанова срок означал конец службы.
Его везли в «столыпине» под покачивание вагона бывший майор смотрел в зарешеченное окно. Если встать на носки, можно было увидеть край сосен. Надавливая на глаз, Степанов корректировал ослабленное зрение. Тогда среди веток различались пушистые белки, помахивающие хвостами. Раздувая бока, они порхали со ствола на ствол. Степанов горько завидовал им, зная, что у животных ослаблено чувства родства.
На спецзону для осуждённых бывших милиционеров под Кемерово, везли ещё трёх человек. Из Уссурийска, Находки, Владивостока. За продажу наркотиков, взятки с китайцев за транзит «левого» товара через границу, «крышевание» рынка подержанных японских автомобилей.
Ребята разговорились дорогой. Все трои считали себя невинно осуждёнными и подставленными. Все ненавидели власть, которой до ареста служили. Бывший капитан средних лет из Уссурийска выдвигался в лидеры малой компании. Он убеждал случайных попутчиков держаться на зоне вместе. Говорил, что на мусорской зоне также «опускают» , есть там и свои паханы.
Степанов прислушивался к разговорам краем уха. Пока его не коснулось, он в друзья никому не лез. Апатия овладела им.
На зоне Степанов не лез ни в какие группировки. Держался обособлено, близких друзей не заводил. Профессиональной физической подготовкой он превосходил сокамерников. Наезжать на него из дурости или отбирать посылки, которые высылала жена, не решались.
Любимым занятием Степанова, стало на прогулке разглядывать далёкие деревья, прислушиваться к жизни природы. Он добровольно напросился ухаживать за цветником, разбитом на площади, где каждое утро выстраивали бывших Ментов, прежде чем отправить на работы.
Степанов ходил с лейкой. Бережно окучивал хризантемы и нарциссы. С благодарностью воспринял назначение садовником. Такую же зэки дали ему и кличку. Они считали его блаженным, т.е. легкопомешанным.
Прошло полгода. Холода сковали землю. Навалило снега. Выливая по утрам баклажку с мочой за окно, параши в камере не было, Степанов наблюдал следы птиц, мелких грызунов и белок на пушистой снеговой корке. Если ему удавалось увидеть маленьких животных, он радовался как ребёнок.
Жена ещё ни разу не приезжала. Ейский прокурор и племянница, открещиваясь от проштрафившегося майора, не писали. Племянница выполняла волю мужа.
По зоне прошёл слух, что приезжает с инспекцией недавно назначенный в их далёкие края важный чин. С ним – прокурор по надзору.
Многие взялись писать заявления и жалобы: пересмотреть дело, скосить срок. Надеялись на улучшение питания и врачебную помощь. На зоне не было даже стоматолога. От заболевших отмахивались. В тяжёлых случаях возили в райцентр.
Степанов жалоб не писал. Не позволяли гордость и обида. Себя он считал несправедливо подставленным, это соответствовало истине. Поэтому ему было вдвойне удивительно, когда его препроводили на беседу к приехавшему прокурору в отдельно стоящее здание медпункта. Кроме сексапильных медсестёр и фельдшерицы, на которых можно смотреть, но нельзя руками трогать, и крыс, врачи там давно не пробегали. От любых болезней лечили почти одним аспирином.
В кабинете медпункта, соблюдая независимость от начальства колонии, прокурор по надзору принимал лично.
Контролёр снял со Степанова наручники и оставил перед прокурором. Степанов стоял, не поднимая глаз. Ему предложили сесть и он вздрогнул, услыхав знакомый голос.
14
ИСКУШЕНИЕ
Странник повернулся от окна и немного насмешливо смотрел на Степанова. Прокурорский пиджак висел на спинке стула. На пол свалился чёрный галстук. Странник был в синих форменных брюках и расстёгнутой на груди белой сорочке. У Степанова мелькнула мысль, что Странник воспользовался предложением Якова Александровича и взялся служить в прокуратуре Благовещенска. Теперь он в командировке…
Степанов сразу отбросил дикое предположение. Странник не возвращался в поезд за документами. Насколько он знал, не мог встретиться с Яковом Андреевичем, улетевшим в Ейск.
Странник не вернулся из-за барьера, разделявшего порядок и понятия. Значит, маскарад.
- Плохо выглядишь, - сказал Странник, разглядывая худую фигуру и осунувшееся лицо Степанова. – Не кормят?
Степанов не ответил. Он растирал затекшие от браслетов запястья.
- В Пятнадцатой тоже кормили не важно. Выпьешь?
С полки запылённого серванта, неведомым образом попавшего в медпункт, Странник взял бутылку отпитого коньяку и два стакана:
- Вмажем?.. Как в институте прежде?..
Степанов не выдержал, фыркнул Страннику в лицо. Бросил:
- Ты мне не брат!!.. – эту фразу от твердил, когда предъявили обвинение, судили, держали в СИЗО, везли в «столыпине» , здесь - на зоне, даже когда поливал клумбу или глядел на далёкий лес.
Странник вздрогнул:
- Ну ты, говнюк! – он за ворот зэковской куртки притянул Степанова к лицу:- Ты мне вилы не строй! Я не в пример тебе, брата с нар вытащу. Там Бог даст, разберёмся…
Степанов молчал. Странник сообщил о принятом решении:
- Иди в каюту, ложись на живот. Скажи, что аппендицит. Остальное я сделаю. Лимон гринов операция твоя будет стоить.
- За ворованные деньги мне свобода не нужна, - огрызнулся Степанов.
- Кретин! Голова твоя, майор, опилками набита. Я тоже жить не умел, потом научился. Ты же – не пробиваем.