Страница 22 из 28
Верный своей теме — изучению культуры обских угров накануне присоединения к России, он, оказывается, и здесь не отступил от нее. Собранные в дорожной пыли бусы, обломки серебряных пластинок и зубы животных потому и заинтересовали его, что мелькнула мысль о сходстве этих вещей с частыми на Обском Севере находками на святилищах. Да и место подходящее: небольшой холм на берегу озера.
Догадка Сергея Григорьевича подтвердилась в первый же день раскопок. Не успели снять дерн в разведочной траншее, как обнаружился средневековый культурный слой, насыщенный пережженными костями и находками. Постепенно выявились четыре крупных скопления костей животных: ноги, зубы, челюсти, принадлежавшие лошадям, волку, медведю и лосю, располагавшиеся примерно на одинаковом расстоянии друг от друга. Костные отбросы каждого посещения были сгребены в кучу, а рядом с ними находились скопления из предметов вооружения и украшений. Там были железные наконечники стрел, два копья, бронзовые бляхи-пуговицы, подвески-«бубенчики», обрезки бронзовых и серебряных пластин, поясные накладки, личины идолов и сосуды. О лопатах на время забыли, сосредоточенно сантиметр за сантиметром расчищая землю ножом и кистью.
Длинные и тонкие серебряные полоски с отверстиями на концах — мои давние «знакомцы». Сначала было не понятно, как они использовались. Но вот 12 лет назад к нам в университет приехала посоветоваться сотрудница Ямало-Ненецкого окружного музея: стоит ли покупать у местного краеведа-любителя коллекцию древностей, собранную им в Приобье? Больше всего из этого замечательного собрания художественных изделий мне запомнились длинные серебряные полоски одинакового размера с царапинами от гравировки. Стоило сложить их в определенном порядке, как разрозненную мозаику, и получилось блюдо с изображением шаха на парадной дворцовой охоте. Знаменитые сасанидские серебряные блюда с гравировкой! Они доставлялись на Урал и в Сибирь из Ирана в обмен на пушнину и хранились веками. Кстати, из находок на Оби и в Прикамье почти целиком состоит собрание художественного серебра отдела Востока в Эрмитаже. Обские угры использовали серебряные блюда в культах, подвешивая на священное дерево, а потом, видимо, некоторые экземпляры попадали в переделку, и богатырь мог позволить себе изготовить из него украшение панциря.
А вот опять интересная находка! Все сгрудились возле студента, расчищающего кистью маленький почерневший кружочек с узором или надписью. Постепенно становится ясно, что это монета — серебряный дирхем, который хозяин носил как подвеску. С обеих сторон сохранились надписи арабским шрифтом. Потом, после реставрации, Сергей Григорьевич установит, что чеканена она Пух ибн Насером около 950 года. И стало быть, памятник возник во второй половине Х века.
С таким же удовольствием, как и красивое бронзовое украшение или личину, изображение могущественного духа из пантеона обитателей здешних мест, берет в руки археолог узорчатые черепки. Только они помогут ему решить главную задачу и установить, кому принадлежало святилище. На керамике древнемансийских памятников имеется одна очень выразительная особенность: орнамент из отпечатков толстой веревочки или палочки, грубо имитирующих шнур. На горшках с Песьянки они есть.
Наконечники стрел (Святилище Песьянка).
Значит, святилище на Андреевском озере принадлежало древним манси. А скопления вещей — это остатки разрушившихся от времени амбарчиков, хранивших изображения духов и фетиши. Похоже, что здесь главными фетишами были копья. В поклонении им находил выражение культ боевого и ритуального оружия. Например, в окрестностях Пелыма, по сообщению Григория Новицкого, манси «… боготворяху едино копие, еже имеяху за настоящего идола, древностью от старейшин своих почитаемо. Егдо Оо в жертву сего скверную приведется скот каков, обычно же лошадь… Зловерием же своим мнят, яко сей их боготворимый в сем копии дух утешается приношением богоугодной жертвы». Из записок Г. Ф. Миллера известно, что в Большом Атлыме «… шайтаном служили два копья железные», хранившиеся в берестяном кошеле. Очень похожи находки с Песьянки на содержимое амбарчика, осмотренного И. Н. Гемуевым близ Саранпауля. Там тоже были копье, наконечники стрел, монеты, изображения животных, посуда.
В прошлом у манси были культовые места, где поклонялись предку — покровителю селения, которому придавались богатырские черты. Поэтому ему сопутствовали холодное оружие, панцирь, шлем. В центре площадки стояли деревянные изваяния с изображеним духа-покровителя и его супруги; амбарчики с приношениями; деревья, к которым привязывали подарки и вешали черепа жертвенных животных и медведя. Поодаль было кострище, а на краю — священный песок, на который не могли ступать женщины, обходившие его по воде. Побывавший еще в XVIII веке у манси В. Ф. Зуев отмечал, что «… все места, кои в лесу богам отведены… в таком святом у их почтении пребывают, что не только ничего не берут, но и травки сорвать не смеют…. пределы его границ проедут с такой осторожностью, чтобы и близко под берег не проехать, веслом до земли не коснуться».
Вот таким «золототравным, святым местом» — «Ялпын-ма» и была Песьянка.
На пограничной реке
Приехав в профилакторий судостроительного завода на Пышме, проходим через пахнущий смолой островок соснового бора и вступаем на цветущую поляну. Кругом все ухожено, бережно сохранен уголок леса, обступившего красивый изгиб реки. Подходим ближе к берегу, и взору открывается вид на приподнятую овальную площадку, окруженную высоким (до 4 метров) валом и снаружи — рвом. В том месте, где на валу виден прогиб, вероятно, был въезд в городище. О такой маленькой крепости рассказывается в мансийской сказке: «В старые времена был городок. С каким бы оружием ни пришел враг, в городок тот войти не может, городок на вершине горы стоял. Снаружи железным (преувеличение — Н. П. М.) частоколом огорожен был. С какой бы стороны враг с луком и стрелами ни пришел — внутрь не попадет».
Это известное Богандинское городище Х-XIII веков. Оно прекрасно сохранилось, ужившись с новыми постройками, благодаря уважению к истории и культуре работников профилактория. Не видно только западин от землянок, на их месте — песочницы и скамейки, исказившие, конечно, внешний вид, но, думаю, не испортившие памятника. Выглядит это нелепо, но, согласитесь, преклонение перед древностью, свойственное высокоцивилизованным нациям, у нас редко встретишь.
Богандинское городище.
Очень похожи на Богандинское другие городища: Барсучье, Ипкуль 12, Андреевское 3, Дуванское 1. Они относятся к так называемой юдинской культуре (по Юдинскому городищу в Свердловской области) и являются древне-мансийскими. Территория юдинской культуры охватывает среднюю часть лесного Зауралья в бассейнах рек Туры и Тавды. Лучше всего изучен Туринский район. Здесь городища размещаются в 20–30 км друг от друга, как пограничные заставы, образуя единую оборонительную линию. Их строили на высоких берегах рек и озер. Укрепления состояли из срубов размерами около 3 м, засыпанных землей, — перед ними выкапывали ров шириной 2–3 м, на дне которого ставили частокол.
В местах сезонных промыслов сооружали легкие каркасно-столбовые жилища и чумы. На постоянных поселениях жили в полуземлянках с шатровым перекрытием на центральных столбах или в срубных жилищах. Такие постройки раскопаны на Андреевском 3 и Дуванском I городищах. Вдоль стен устраивали земляные или деревянные нары, промазанные глиной, а в центре — сначала открытые кострища, а потом научились делать глинобитные очаги-чувалы.
Древние манси хоронили своих умерших в грунтовых могильниках на высоких открытых мысах. На ранних этапах наряду с трупоположением практиковали кремацию. В X–XI веках умерших сжигали на территории могильника, а прах с золой и угольками, целыми и сломанными обгоревшими вещами, зубами лошади помещали в небольшие лунки. Позднее стали выкапывать большие могильные ямы и ссыпать туда остатки сожжения и инвентарь. В конце XI–XII веках утвердилась традиция положения тел умерших в овальные ямы в деревянных и берестяных гробовищах. Но в целом обряд погребения еще не устоялся. Покойников клали головой то на юг, то на запад, то скорченно, то вытянуто, а иные находились даже в полусидячем положении. Культ огня проявился в засыпке ям углями костра.