Страница 4 из 54
— Минуточку! — вклинился я. — Здесь это называется «высокотехнологичный саркофаг». Кто платить будет?
— Высоко… чего?! — поперхнулся мастер. — У вас тут что, обычных цинковых не бывает?
— Ну что вы? — пожал плечами я. — «У нас тут» только дощатые, тоненькие. Чтобы сжигать удобней было.
— Сжигать?.. — тоскливым эхом отозвался капитан.
— Ага, — ответил я без единой эмоции в голосе. — Все-японская кремация. Закон семьдесят лохматого года[1]… А если вам лично металлоконтейнер требуется — это уже спецзаказ. Делают два-три дня и берут как за пять деревянных. Плюс еще трое суток простоя и сварщикам за герметизацию. Так на чей счет оформлять будем?
— Ну… Лично мне уже давно ничего не требуется, — мрачно усмехнулся мастер куда-то вбок и задумался на полминуты.
Я терпеливо ждал. Труп на складе и мой шеф в конторе, соответственно, тоже.
— Ч-черт! — вздохнул наконец капитан. — Ладно… Щас, погодите!
Подойдя к двери каюты, он открыл ее, высунул голову в щель и крикнул:
— Колюня! Арсен у себя?.. К капитану!
— Кто такой? — поинтересовался я, пока невидимый Колюня выполнял распоряжение.
— Владелец, — коротко ответил кэп, стянул-таки с носа очки и помассировал пальцами веки. Я решил не уточнять, чем владеет Арсен. В мои прямые обязанности это не входит, а там посмотрим.
— Михалыч! — просунулась в дверь рыжая испуганная голова. — Арсен щас у Люськи. Сказал, шоб ты типа сам зашел…
Мастер скользнул по мне глазами, с неловкой усмешкой матюгнулся, бросил «обождите» и вышел.
Его не было минут двадцать. В капитанской каюте пахло кислой капустой, трубочным табаком и слащаво-китайским одеколоном «Хьюго». Я исследовал полки с русскими видеофильмами (в основном про войну, голых баб и очередных братков), пролистал книжку А.Тополя «Кремлевские жены», впервые в жизни как следует разглядел интерфейс русской «Виндоуз» в залапанном мониторе, прикончил чашку дешевого «Нескафе» и выкурил три сигареты. Последним, на что упал мой тоскующий взгляд, была стопка сахалинских газет рядом с урной у выхода. А точнее — реклама на верхней:
Шоп-туры в Японию!
МУРОРАН, ХАКОДАТЭ, АКИТА
Провоз автомобилей по паспорту моряка гарантируем!
ООО «Арсентуризм».
Вернулся Михалыч еще задумчивее, чем прежде. Медленно подошел к иллюминатору, посверлил глазами наружный пейзаж и фальшивым голосом произнес:
— Красивый порт… Давно в такие не заходил.
Я молчал.
— Ну что, Дмитрий, — продолжал он. — И э-э… давно вы здесь служите?
— Собачки служат, — отчего-то вспомнил я классику. — Я работаю. Семь лет уже.
— Вот как? А сами откуда?
— Родился на Сахалине, учился во Владике… Так что будем делать с трупом, Леонид Михалыч?
— Ну да, ну да, — ответил он вроде бы невпопад, открыл шкафчик в углу и достал початую бутылку армянского коньяку. — Стало быть, земляки… Не желаете?
— Унюхают — уволят! — честно ответил я, хотя именно сейчас бы не отказался. — Спасибо, конечно…
— Понимаю, — кивнул Михалыч и медленно выпил. — За те деньги, что, наверное, платят вам, я бы тоже завязал. На работе, по крайней мере. Ну, это ладно. «Каждому свое»… Так, кажется, говорил ваш Конфуций?
— По-моему, это Геббельс говорил, — поправил я. — Да и Конфуций вообще-то китаец. А мой японский шеф должен через двадцать минут вашим боссам в Корсаков телеграфировать. Там день рабочий кончается, а мы тут с вами иллюминаторы разглядываем.
— Ну да, ну да…
Михалыч прикончил вторую, оторвался от пейзажа — и всем кителем развернулся ко мне. Честно скажу, на пару секунд я залюбовался. Передо мной стоял почти настоящий Советский Капитан. С единственной разницей, которая от него уже не зависела.
— Сколько вы его уже тут… маринуете? — уточнил Михалыч голосом теледиктора Левитана.
— Да уж восьмой день как во гробе.
— Ага! — После второй Михалыч пришел в форму и явно начал нравиться самому себе. — Значит, проблема?
— Проблема? — не понял я. — Вы же его забирать пришли. Вот и забирайте, в чем проблема-то?
— Дмитрий, Дмитрий… — картинно покачал головой Михалыч. — Одно дело зачем мы к вам в Ниигату пришли. И совсем другое — для чего мы вообще в море выходили. Если мы берем на борт труп, то на Хоккайдо уже не заходим, прямиком на Корсаков идем. Соображаете?
Я промолчал. Дверь каюты опять приоткрылась, и рыжая Колюнина голова пробасила:
— Михалыч! Арсен сказал: «И Люське мотоцикл!»
Голова исчезла, дверь захлопнулась, Михалыч даже не обернулся.
— Вот! Слыхали? — вздохнул он, нацепил очки, уселся за стол и начал перебирать документы. — И Люське, блин, мотоцикл… А все почему? А все потому, что в Муроране нас ждал заказ. Классный, скажу вам, заказ! Под него и команду набирали. У нас же постановление новое с февраля. Еще не в курсе? «Каждый член экипажа имеет право провезти без пошлины один автомобиль»… Так что придется брать здесь. Иначе никак!
— То есть… сорок две машины?! — опешил я.
— И мотоцикл, — кивнул Михалыч. — Люди за эти паспорта моряка в очереди стояли и доллары кровные выкладывали. Обманывать уже никого нельзя, сами понимаете. Не те сейчас времена!
— Бесполезно, — покачал я головой. — Я, конечно, не знаю, как там в Муроране, но… Здешняя Иммиграция столько народу на берег не выпустит. Двадцать три «шор-пасса», как положено, и не больше. Чего бы там ваш Арсен наивным людям ни гарантировал. Это во-первых.
— А во-вторых? — прищурился мастер.
— Во-вторых, вы не знаете местной таможни. С таким перегрузом вы из нашего порта просто не выйдете!
— Во-от! — обрадовался Михалыч моей понятливости. — А вы говорите, какие проблемы… Мы же труп-то ваш, вообще говоря, можем и не забирать! Это вы понимаете?
— А приказ пароходства? — посмотрел я на капитана в упор. Тот заморгал, снял очки и перевел взгляд на синее море в иллюминаторе.
— А пароходству, дорогой вы мой, я всегда могу составить рапорт. О том, что японская сторона не обеспечила «грузу 200» должной санитарной безопасности. В результате чего транспортировка вышеозначенного груза оказалась невозможна. Вот так и передайте вашему шефу… Еще кофейку?
Ровно через сутки из Западного Порта Ниигата отчаливало странное судно. Странное по многим параметрам. Его палубы, проходы и трюмы были под завязку забиты полуржавыми джипами, легковушками и микроавтобусами всех мастей и оттенков. Оно кренилось на левый борт, его осадка превышала все допустимые нормы, а к основанию мачты передним колесом вверх был приторочен огромный желтый мотоцикл.
То был самый натуральный корабль-призрак: судно, подобное этому, ни появиться в нашем порту, ни тем более выйти отсюда теоретически не могло. И все же, и все же — несмотря ни на что! — оно отчаливало и медленно уходило за горизонт. Благодаря источнику энергии помощнее любого ядерного реактора. Источник тот находился отнюдь не в машинном отделении, а в простой морозильной камере. В обществе двух разделанных свиных туш и трех контейнеров сухого льда. Звали его, дай бог памяти, Николай. Безвестный сахалинский морячок, умудрившийся после смерти сдвинуть на этом свете больше, чем за всю свою непутевую жизнь.
Два патрульных катерка, каждый на расстоянии километра, отконвоировали «Чекиста» до выхода из бухты — и вернулись к своим делам.
Вот почему, услыхав о решении «кремировать», и весь наш порт, и таможня, и Иммиграция, и, я думаю, бирманское пароходство со страховыми агентами в Лондоне — все как один вздохнули с нечеловеческим облегчением.
Интересно, как они там в Бирме капитанов выбирают — по росту, что ли? Когда к трапу подогнали похоронный автобус и вся команда вывалила на причал, двухметровый капитан маячил над собственным экипажем, комичный, как Гулливер среди лилипутов. По-английски, хотя и с трудом, говорил только он, остальные лопотали что-то ни разу мною в жизни не слыханное. Сказать, что настроение у всех, кроме шефа, было траурным — значит не сказать ничего. Ни бирманцы, ни я не имели ни малейшего представления о том, что с нами будут делать и как себя при этом вести.
1
Здесь я приврал: закона такого в Японии нет, есть повсеместный обычай. Но стыда, как ни совестно, не испытываю.