Японский солдат

- Сейчас чуть больше девяти. Подождем до десяти часов, - сказал Такано. - Если они и тогда не вернутся, придется идти искать. Пойдут младший унтер-офицер Тадзаки и старший ефрейтор Узки. И я, конечно.

Тадзаки и Узки ничего не ответили. Не потому, что они были недовольны. Оба понимали, что иного выхода нет. Кроме них, идти темной ночью за сбором «довольствия» некому: они были самыми здоровыми и самыми опытными из всех.

Младший унтер-офицер Тадзаки и старший ефрейтор Узки, а также старший унтер-офицер Есимура были призваны в армию в тридцать восьмом году, воевали уже семь лет и считались в роте почти ветеранами. Младший унтер-офицер Тадзаки был родом из горной деревни; человек смекалистый и хорошо приспособленный к такой первобытной жизни, когда каждый сам должен добывать себе пищу, он почти один кормил всю роту. Тадзаки отлично знал, что и где можно отыскать в джунглях, и на ощупь находил съедобные травы.

Тадзаки и Узки ничего не ответили на слова Такано, но тому и не нужен был их ответ. Между ними давно уже установилось молчаливое понимание. Фельдфебель Такано был добровольцем тридцать восьмого года, уже семь лет, со времени боев в Центральном Китае, он сражался плечом к плечу с Тадзаки и Узки, и не было случая, чтобы те когда-нибудь не подчинились Такано, хотя приказами молодого поручика Харадзимы, выпускника кадетского училища, иной раз и пренебрегали. Фельдфебель Такано был не из тех командиров, кто строг с нижестоящими и подобострастен с вышестоящими. Поэтому рота сейчас группировалась вокруг него.

Отдав приказ младшему унтер-офицеру Тадзаки, Такано нарочито бодрым голосом крикнул в сторону навеса:

- Ну, как самочувствие, старший унтер-офицер Есимура?

У Есимуры уже опухло лицо, волосы стали тусклыми и сильно поредели. Если так пойдет дальше, через неделю он окончательно свалится.

- Да ползаю пока, - ответил Есимура. - Но, господин фельдфебель, сдается мне, что, если мы немедленно не уберемся отсюда, все отправимся в иной мир.

- Да, я тоже думал об этом, - тотчас же отозвался Такано. - Потерпите еще немного. Нужно связаться со штабом батальона.

- Прошу вас. Если мы задержимся здесь хоть ненадолго, нас очень скоро разнесут в клочья.

- И командир роты говорит то же самое. Придется потерпеть. Ну а Хориэ как? Как чувствует себя ефрейтор Хориэ?

Ефрейтор Хориэ был совсем плох: волосы на голове выпали, весь он раздулся и со вчерашнего дня уже совсем не двигался. На оклик фельдфебеля он не отозвался.

- Ефрейтор Хориэ!

Ответа не последовало.

- Эй, потрясите его кто-нибудь! - сказал Такано.

Лежащий рядом с Хориэ младший унтер-офицер Куниэда протянул руку к соседу:

- Хориэ! Эй, Хориэ! Да он мертв! - проронил он сдавленным голосом.

- Мертв?

Такано двинулся к навесу, но в темноте стукнулся головой о стропила и присел на корточки у неглубокой канавы, вырытой вокруг для отвода дождевой воды.

- Правда умер? Ну-ка, посмотрите хорошенько!

Младший унтер-офицер Куниэда немного помедлил, обшаривая тряпье, в которое было завернуто тело соседа, и сказал хрипло:

- Окоченел.

Никто из солдат даже не сделал попытки встать, чтобы удостовериться, действительно ли ефрейтор Хориэ мертв. Все продолжали молча лежать. И не было ничего удивительного в том, что никто не заметил, как рядом умер больной товарищ. Все уже привыкли к тому, что однажды один из солдат вдруг засыпал, чтобы никогда не проснуться. Каждые два-три дня в их роте кто-нибудь умирал. Так что смерть собратьев уже не вызывала ни у кого ни удивления, ни печали, а лишь порождала тревожную и вместе с тем покорную мысль: скоро придет и мой черед.

- Когда же он умер? Не знаете? - спросил Такано. - Кто его видел вечером, пока еще было светло?

- Я принес воды, Хориэ попросил попить. Ну я и напоил его, - сказал Кавагути.

- Ну, и каков он был тогда?

- Он даже сам пить не мог. Все время проливал воду. Тогда я помог ему напиться. Еще подумал: не жилец он.

Фельдфебель Такано помолчал. Затем прошептал тихо, словно самому себе: «Значит, он отошел, когда стемнело». Он не осуждал этих людей, которые не заметили, как умер их товарищ; осуждать их за это было бессмысленно - больные солдаты умирали неслышно, угасали как свечи. «Значит, нас теперь тринадцать. Только тринадцать человек, - подумал он. - Еще месяц, и от роты вообще никого не останется. Не сегодня-завтра нужно уходить отсюда, уходить дальше, в джунгли, туда, где есть пища. Завтра нужно обязательно наведаться в штаб батальона».

Такано встал, напомнил еще раз Тадзаки и Уэки о том, что в десять надо выходить и, распорядившись утром сразу же захоронить тело ефрейтора Хориэ, пошел в свою хижину.

Тадзаки направился следом за ним, он собирался заглянуть в бомбоубежище, которое находилось как раз посередине между двумя навесами. Через несколько минут Тадзаки вылез из бомбоубежища и громко крикнул:

- Эй, Кавагути! Огонь-то погас, ты что же недоглядел?

Кавагути сбросил одеяло и вскочил.

- Не может быть! Я хорошо засыпал его золой.

- Вот идиот! Он потому и потух, что ты засыпал его золой.

Ефрейтор Кавагути что-то бормотал себе под нос, словно не понимая, о чем говорит Тадзаки.

- Ну ладно, тащи быстрее порох.

Кавагути порылся в вещмешке у изголовья, пытаясь отыскать зеленоватую палочку бездымного пороха, который обычно употребляют в зенитной артиллерии. Спичек не было, поэтому они добывали огонь, растирая друг о друга сухие палки и поднося к ним бездымный порох. Добытый таким образом огонь тщательно поддерживали. На рассвете осторожно присыпали его золой, чтобы не погас до вечера.

Кавагути все еще судорожно рылся в вещмешке, когда стоявший у хижины Тадзаки вдруг крикнул:

- Ага, наши как будто вернулись!

Все прислушались. Сначала были слышны лишь звуки, издаваемые насекомыми, затем отчетливо донесся треск сухих веток под ногами и шорох сухой листвы.

- Эй! Кто идет? Морикава? - зычно крикнул Тадзаки.

- Да, - раздалось в ответ, и вскоре появился сам ефрейтор.

- Старший ефрейтор Морикава? - снова окликнул Такано, выбегая ему навстречу из-под навеса.

- Старший ефрейтор Морикава и трое солдат. Вернулись из джунглей, - раздался из темноты усталый голос Морикавы, который сбросил с плеч скатанную плащ-палатку. - Ефрейтор Минами погиб: убит дезертирами.

- Кем? - с удивлением переспросил Такано. - Дезертирами?

- Так точно, - все еще тяжело дыша, отчетливо произнес Морикава.

- Сядь и расскажи спокойно, - сказал Такано.

- Мы закончили сбор кореньев и решили потихоньку возвращаться. И тут мне докладывают: нет ефрейтора Минами. Поискали мы его, поискали, но не нашли. Потом вспомнили, что в низовьях реки недавно кто-то стрелял. Ну, мы пошли туда. - Морикава, извинившись, опустился на землю и продолжал: - Увидели на берегу реки двух солдат, которые, присев на корточки, склонились над чем-то. Мы решили узнать, что это они там делают. Солдаты, заметив нас, поспешно скрылись в чаще. И тут мы увидели лежащий на земле труп Минами.

Старший ефрейтор Морикава рассказал, что у Минами были вырезаны куски бедра. Солдаты, скрывшиеся в джунглях, в спешке бросили два пистолета.

Морикава вынул из кармана пистолеты и протянул их фельдфебелю Такано, предупредив, что затворы он вытащил.

Все, кто только мог подняться, слушали рассказ старшего ефрейтора Морикавы. Уже трижды кто-то стрелял в ребят из их роты, и это явно не были солдаты противника. Впрочем, жертв пока не было.

Все понимали, какую цель преследовали стрелявшие, - солдаты японских частей на острове были предупреждены на этот счет.

- Для чего Минами пошел вниз по реке? - спросил, немного помедлив, Такано.

- Наверно, думал, там есть рыба или еще что-нибудь из съестного. Не заметил, как оторвался от нас.

- Эй, Морикава! - раздался из хижины голос старшего унтер-офицера Есимуры. - А как они выглядели, те солдаты?

- Не рассмотрел как следует - темно уже было. Обыкновенные японские солдаты. В шортах и фуражках. Мне показалось, довольно крепкие еще.