Страница 82 из 105
- Скажи, почему ты все это сделал? - спросил Шварц у Цедлера.
- Что именно?
- Пригласил меня на свадьбу, а теперь вот советы даешь.
- Мне многие помогали: мой отец, ребята из бригады, Карин, а здесь, в Еснаке, - Каргер, Грасе. А почему ты так недоверчив?
Шварц ничего не ответил.
- Тебе нужен хороший друг.
- Я согласен.
Цедлер понимал, что своими словами, видимо, нисколько не убедил Шварца.
Герольд Шварц
Филин! Такое прозвище дали вездесущие дворовые ребята мальчику, глаза которого за толстыми стеклами очков казались неестественно большими и безучастными.
Герольд, опасаясь мальчишек, старался, увидев их, заблаговременно скрыться.
Когда ему было шесть лет, он отыскал пустой заброшенный сарай с голубятней и, отгородив себе в нем угол, перетащил туда часть своих игрушек и книжки с картинками.
Голуби скоро привыкли к мальчугану и уже не боялись его. Это тайное убежище Герольда было известно только матери.
С высокой голубятни мальчик с удивлением смотрел вниз на ребятишек, которые суетились, кричали, играли в войну. Однажды, сидя в своем убежище, Герольд стал свидетелем того, как несколько человек преследовали убегавшего от них мужчину. Вот он остановился, беспомощно оглянулся и взмахнул руками, словно хотел улететь. В этот момент раздался какой-то сильный звук. Мужчина дернулся, на мгновение замер, а затем мешком упал на землю. Герольд видел, как один из преследователей подбежал к мужчине и несколько раз пнул его сапогом.
Так, сидя на голубятне, мальчик наблюдал за жизнью на земле. Все происходящее на улице казалось ему непонятным, бессмысленным, чужим и далеким, и он презрительно кривил свой детский рот.
Мать Герольда, преподававшая в школе математику и естествознание, осталась в последние месяцы войны без работы. Ежедневно она по четыре часа занималась с сыном.
- Учись считать, запоминай формулы и законы, - напоминала она сыну. - Они не изменяются и не теряют своей силы.
Герольд и его мать отделились от мира, углубившись в книги и цифры, и так было до тех пор, пока однажды два чужих солдата, разговаривавшие на непонятном языке, не вошли к ним в квартиру.
Заглядывая в шкафы и кладовки, они спрашивали:
- Где фашист?
Увидев тетрадь с формулами, солдаты громко заспорили и ушли из квартиры.
На занятиях в школе Герольд всегда первым справлялся с заданием по математике. Закрыв тетрадку, он с видом превосходства смотрел на беспомощных теперь ребят, которые на улице вели себя громче и наглее всех. И здесь Герольд по-своему мстил им: никому не помогал и не давал списывать.
Свободное время он, как и раньше, проводил на голубятне. Тихо разговаривал с голубями, и они, полностью успокоившись, брали корм у него прямо из рук. Голуби относились к нему дружески: они не оскорбляли его, не насмехались над ним, как мальчишки.
Математика увлекла Герольда. Он был способен держать в голове длинные ряды цифр и комбинаций, поражая своей сообразительностью учителей и одноклассников. Ему завидовали. Но как только кончались занятия в школе, пути Герольда и одноклассников расходились. Ребята предавались шумным забавам и играм, а он всегда оставался один.
Когда Герольд учился в выпускном классе, он познакомился с Марго Гельберг, которая вместе с родителями приехала из Западной Германии. Естественные науки и математика давались Марго с большим трудом.
Герольду поручили помочь девушке. Сначала он делал это охотно. Марго, симпатичная, хрупкая девушка со смешинками в глазах, была прилежна, старалась вникнуть в урок. С помощью Герольда она постепенно поняла и полюбила математику.
Успехи Марго радовали Герольда. Их часто можно было видеть вместе: в кино, на танцах и на прогулках. Девушка пробудила в Герольде самые лучшие человеческие качества: внимание, любовь, доверие, дружбу. Для Герольда Марго была олицетворением красоты, грации, ума и смелости.
Герольда хвалили. Перед поступлением в институт Герольд однажды пошел в дом, где жила Марго. Он перелез через забор и вдруг услышал чьи-то голоса. Герольд узнал Марго, а второй голос принадлежал Вольфгангу Гейнцелю, смазливому, весьма посредственному ученику. Снедаемый любопытством, Герольд пробрался поближе и стал подслушивать.
- Нет, нет! - сказала Марго.
- Иногда я думал об этом…
- Ах…
- Я одно время сомневался в тебе, считал тебя сумасшедшей.
- Ну, ну…
- Я никак не могу себе представить тебя, такую красивую, с ним, с этим очкариком…
Герольд затаил дыхание. Но вместо звука оплеухи он услышал лишь смешок. Герольд побежал, но смех преследовал его. Еще никогда слово «очкарик» не звучало для него так оскорбительно.
После этого Герольд снова занялся математикой. На юношу обратил внимание доктор М. Он пригласил Герольда ассистентом в институт прикладной математики. Все время у Герольда уходило на учебу в институте и работу на заводе, изготовляющем счетные машины, где видные теоретики науки работали рука об руку с рабочими-практиками. Герольд стал активистом. Он еще больше подружился с профессором М.
И вдруг с одного предприятия пришла тревожная телеграмма, в которой говорилось, что автомат, который они создали, работает неважно. Герольда послали на предприятие, чтобы он обнаружил поломку и исправил ее на месте. Когда через десять дней он вернулся обратно, профессора М. уже там не было. Оказалось, что он выехал на научную конференцию в Западную Германию и обратно не вернулся.
Все почему-то были уверены, что Герольд знал о планах профессора и удивлялись, почему он не взял парня с собой.
- Не повезло тебе, Шварц, не так ли? - с усмешкой говорили ему некоторые.
- А может, как раз повезло, - сказал новый директор института.
Герольд работал с ним над улучшением последнего типа счетной машины. Он с головой ушел в работу и был по-настоящему счастлив.
В это время пришла повестка в армию, третья по счету. Получив ее, Герольд пошел к своему новому шефу.
- Ну и что? - спросил его директор.
- Чего я не видел в армии? У нас сейчас и без того очень много ответственной работы.
- Незаменимых людей у нас нет…
- Но вы… вы похлопочете об отсрочке?…
- Нет.
- Понятно.
- Что вам понятно?
- Все, - Герольд махнул рукой, и на лице застыло выражение горечи и безнадежности. «Полтора года, - думал он, - пропадут впустую, а когда я демобилизуюсь и вернусь в институт, там будут работать уже над новым типом машины, быть может, над компьютером, и все это без меня. Короче говоря, от меня хотят отделаться».
- Я полагаю, коллега Шварц, что вы ничего не поняли, - сказал ему директор института. - И именно поэтому послужить полтора года в армии вам придется. Надеюсь, это пойдет вам на пользу.
Так Герольд оказался в армии.
- Вы знакомы с математикой, счетными машинами? - спросил Герольда капитан в военкомате и улыбнулся. - Такие люди очень нужны в армии, но тогда вам придется служить не полтора года, а три. А вам этого, как я вижу, не очень хочется…
- Нет.
- Тогда остается артиллерия… Я сам артиллерист… Хорошие вычислители нужны и на батареях, и в штабе, там без математики ни шагу…
Герольд пожал плечами, показывая этим, что ему безразлично, куда его пошлют. Полтора года! Слишком долгий срок для занятия, которое казалось ему чужим и ненужным, как в детстве казались ненужными и бессмысленными игры ребят во дворе, за которыми он наблюдал с голубятни.
* * *
Харкус и Каргер подошли к шлагбауму, преграждавшему путь в парк боевых машин и артиллерийский парк. Увидев командира полка, к ним подошел унтер-офицер Кат и доложил, что в парке все в порядке. Майор выслушал доклад и отпустил Ката, а сам с Каргером направился по дорожке, ведущей к штабу.
Разговор, который они вели по дороге, касался полковых дел. При этом Харкус убедился в том, что за прошедшие годы Каргер нисколько не изменился, не утратил своей веселости и активности.