Страница 64 из 105
- Понятно.
- Хотя все, что ты здесь сделал, достойно глубокого уважения.
- Я сделал это не один.
Некоторое время они шли молча, потом Вилли заговорил:
- Когда я только взялся за дело, меня хватило лишь на несколько недель. Потом мне все надоело до чертиков, и я хотел все бросить. Все было непонятно, как в тумане. Я и сам не знал, что делаю. Жители села не признавали меня. Правда, я тогда еще не понимал, что они вообще никаких председателей не хотели, хотя почувствовать это они дали мне довольно оригинальным способом. Однажды утром, выйдя из правления, я сразу же очутился перед толпой людей, которые стояли чуть ли не строем, а перед ними маячил один в каске и командовал: «Смирно! Равнение направо!» Сказав это, он, чеканя шаг, подошел ко мне и доложил: «Вся куча построена для получения вашего приказа!» Я, чтобы как-то разрядить обстановку, как ни в чем не бывало гаркнул: «Вольно!» И в этот самый момент на заборе закричал петух. Все громко расхохотались, и напряжение вмиг разрядилось. Я спокойно вернулся в здание правления и, высунувшись из окна, позвал к себе их «командира» и его «помощников». Короче говоря, они хотели надо мной посмеяться, а я им такой возможности не дал…
- Любопытная история, Вилли, - заметил Харкус. - А ты знаешь о том, что жители нашего поселка и твоего села мыслят не совсем одинаково?
- Что, разве в настоящий момент твой полк более боеспособен, чем пять дней назад? - спросил Валеншток.
- Пять дней назад? А чего бы мог добиться за такое время ты?
- Ну, например, разогнал бы всех…
- Оставь это…
- И за два дня можно кое-что сделать…
- Можно. А каким полк был пять дней назад? - спросил Харкус.
Вилли молчал.
- Молчишь?! И молчишь потому, что не с чем сравнить… А если бы ты увидел первый дивизион четыре дня назад, то…
Вилли молчал.
Они подошли к дому.
У ворот Вилли повернулся к Харкусу и сказал:
- Во всяком случае, я начинал совсем не так, как ты, хотя у меня под ногами была довольно крепкая база. Я в первую очередь сплотил вокруг себя людей, а уж только потом ринулся с ними вперед…
- Но сейчас у нас не так много времени.
Валеншток открыл дверь дома.
- Время… время… Его всегда не хватает…
- У нас его вообще нет.
Валеншток пожал плечами и неопределенно сказал: - И все-таки… Даже если ты и прав…
Харкус ничего не ответил другу. Он прошел в ванную и, открыв кран, подставил голову под холодную воду.
Вилли тем временем достал ружье из шкафа и уложил пакет с едой в рюкзак Харкуса.
Когда друзья вышли из дома, Вилли еще раз попытался уговорить Харкуса остаться, но тот наотрез отказался.
- Ну, тогда иди охоться! Пока!
- До встречи!
Харкус шел тяжело, широко расставляя ноги, словно рюкзак за плечами тянул его к земле.
Вилли стоял и, грустно глядя ему вслед, с сожалением думал о том, что у него мало свободного времени, чтобы как следует потолковать с другом. Он понимал, что Берт зашел к нему не только для того, чтобы сообщить об учении дивизиона. Берту, конечно, хотелось выслушать его, Вилли, мнение. И он высказал ему свое мнение, но только не совсем удачно. О таких вещах следует говорить в спокойной обстановке, когда не нужно никуда торопиться.
А Харкус шел, шел и вскоре оказался на окраине села. Остановился и, опершись на ружье, повернулся лицом к селу, словно раздумывая, не вернуться ли. Но в следующую секунду, поправив рюкзак, он твердой походкой зашагал дальше.
* * *
Примерно в то же самое время Криста Фридрихе вышла из дому. Она пересекла улицу и по тропинке пошла к лесу. В руке у нее была плетеная корзина, на дне которой лежал нож для срезания грибов, термос и немного печенья. Проходя неподалеку от полковой спортплощадки, она слышала удары мяча и громкий крик: «Гол! Забей им еще один гол!» Более того, Кристе показалось, что все жители поселка в тот день собрались на спортплощадке, потому что крики оттуда она явственно слышала, даже когда прошла более километра.
Она пересекла железнодорожное полотно, прошла несколько метров по тропинке прямо, потом свернула налево, к лесу, и пошла по опушке, на краю которой росли высокие ели.
В лесу было сухо и тепло. Криста невольно вспомнила Дрезден, Оттуда она тоже любила ездить в лес.
Во вторник она написала письмо брату в Дрезден я с тех пор почти все время думала об этом городе. Она вспомнила то, о чем забыла уже давным-давно: перед ней, словно наяву, к Эльбе спускалась лестница, на ступеньках которой она не раз сидела и глядела на воду. Вспомнила озеро с мутной водой, по которому она вскоре после окончания войны каталась на лодке вместе со своим школьным другом…
Приехав в поселок, она повесила над своим диваном открытки с видами Дрездена и фотографию, которую ей подарил Харкус. На ней были запечатлены руины Академии искусств, а на заднем плане - силуэты новых строений и большие краны.
Чем ближе был день отъезда из поселка, тем нетерпеливее становилась она и тем сильнее пробуждалось в ней желание еще раз увидеть все, что окружало ее в течение двух лет жизни здесь. Охотнее, чем когда бы то ни было, она разговаривала с женщинами и читателями полковой библиотеки, как будто больше не надеялась их увидеть.
Криста Фридрихс
Торжество, организованное по случаю дня рождения тети, сестры матери, так затянулось, что Криста решила заночевать у нее и вернуться в город только на следующее утро. Кристе постелили на широкой деревянной кровати. Лежа на этой кровати, Криста вдруг подумала, что тетя очень похожа на свою кровать: такая же широкая, довольно старая и скрипучая.
Ночью всех разбудил вой сирены. Он доносился из города. Временами он замирал, а затем раздавался с еще большей силой. Вслед за сиреной послышались взрывы, сначала одинокие, а затем групповые, донесся рев самолетов, от которого стыла кровь в жилах. Где-то рядом дрожали оконные стекла. Этажом ниже слышались чьи-то голоса, внизу гудел мотор отъезжающей машины.
Криста и ее братишка Клаус уже не спали, когда за ними на рассвете приехал их дядя. Они спустились вниз.
- Город разрушен, - сказал дядя. - Разрушен до основания. Дрезден стерт с лица земли.
Запах гари стоял в воздухе.
И даже когда в Дрездене были восстановлены первые улицы, дядя не переставал повторять, что города не существует. Клаус в то время уже изучал в институте архитектуру. Дядюшка не утратил своего пессимизма и тогда, когда Клаус показал ему чертежи и планы, на которых красовались широкие проспекты с двадцати - и тридцатиэтажными зданиями, великолепные дома из бетона и стекла, просторные площади и красивые парки, школы и магазины, ажурные мосты через Эльбу.
- Вот так мы будем строить в ближайшее время, - убеждал дядюшку Клаус. - Это всего лишь вопрос времени.
Клаус посылал свои проекты отцам города, и те в своих ответах просили Клауса набраться терпения и ждать.
Криста верила брату, поддерживала его во всем и просила:
- Постройте, пожалуйста, библиотеку где-нибудь в центре города, огромную такую библиотеку. Пусть она будет самым красивым и светлым зданием в городе. А когда я кончу институт, быть может, я попаду в нее работать.
- У тебя будет библиотека. Я обязательно построю ее для тебя, - пообещал брат.
Однако когда Криста окончила институт, такую библиотеку все еще не построили. Зато были другие. Криста начала работать в библиотеке швейной фабрики, над которой шефствовало офицерское училище Национальной народной армии.
Криста участвовала в кружке художественной самодеятельности. С ней занимались два унтер-лейтенанта, которые ухаживали за Кристой. Одним из них был Берт Харкус, от внимательных глаз которого невозможно было укрыться. При одном виде Кристы Берт становился молчаливым и замкнутым. Вторым был Хорст Фридрихе, веселый и находчивый человек, в противоположность Берту. Живостью Хорст напоминал Кристе ее брата. Подобно Клаусу, он строил смелые планы на будущее.