Собака тоже человек!

Мы с Селистеной прыснули от смеха, и краснеть уже настала очередь Серафиме.

— Ты это, того… Не очень-то много бери на себя, — наконец-то выдала красная как свекла старая ведьма. — Тут же дети.

— Хм, нашла детей! Да они сами скоро могут детей понаделать.

Вот так и стояли мы все красные и хлопали глазами, уставившись на Серогора. Вывел народ из оцепенения Шарик. Он спокойненько подошел к ледяной глыбе и, ничуть не стесняясь присутствия дам, справил малую нужду на застывшего черного колдуна. Хохотали все. В общем, напряжение последних часов ушло за пять минут здорового смеха.

— Но глыбу все-таки надо убрать, — наконец-то отсмеявшись, выдавила из себя Сима.

Я пожал плечами, щелкнул пальцами, и ледяная глыба разлетелась на тысячи малюсеньких ледяных кристалликов.

— Опс, — скромно потупился я. — Так получилось.

Серогор улыбнулся в бороду, что-то буркнул, и сквозь опустившиеся на лес сумерки прорезались озорные и веселые лучики маленького, но очень жаркого солнышка. Не прошло и полминуты, как от грозного черного колдуна осталось только небольшое облачко пара, которое развеял небольшой, неожиданно откуда-то налетевший ветерок.

— Еще раз опс… — в тон мне проговорил Серогор, и мы опять залились смехом.

Вот так нелепо закончился жизненный путь черного колдуна Гордобора. Ну что я могу сказать? Предсказание сбылось, и причиной его кончины действительно стал я (голубоглазый и пернатый) и моя рыжая (и очень милая) спутница. Вот если бы он не послушал предсказательницу и не покушался на жизнь Селистены, то, наверное, и сейчас был бы здоровехонек и сидел бы в своем тереме в Кипеж-граде вместе со своим слугой-оборотнем Филином. Правду говорят: не буди лихо, пока оно тихо. Это я, конечно, про себя. Хотя не буду скрывать, что Серогор прибыл очень вовремя. Кстати, а случайно ли он появился тут? Судя по тому, что Серафима совершенно не удивилась, нет. Так вот почему она заставила меня блох по лесу два дня искать. Просто время было нужно, чтобы весточку Серогору доставить. Белому колдуну прибыть в один момент не составило большого труда, а вот посланцу, видимо, требовалось время. Сразу вспомнилась черная тень, мелькнувшая в день нашего прибытия. Небось Сима летучую мышь в скит направила. И рисковала все же моя кормилица сильно. А вот не успела бы меня расколдовать до того, как Филин приперся, и что, погибать в расцвете сил? Хотя, с другой стороны, почему погибать — выкрутился бы как-нибудь. Клыки, когти-то у меня оставались, небось справился бы с птичкой. Кусанул бы его, и дело с концом. Ну ничего, что ни делается, все к лучшему, да и Сима на моей памяти ни разу не ошибалась.

Между тем вся наша компания переместилась домой и расположилась за большим столом с огромным самоваром. Я, конечно, намекал прямым текстом, что славную победу над черными силами неплохо бы обмыть чем-нибудь покрепче чая, но Серафима была непреклонна и нагло заявила мне, что свою норму я с Шариком уже выбрал, да к тому же последний кувшин с медовухой разбил о голову Гордобора. Так что пришлось пить чай.

Вначале было очень весело, я красочно описал Серогору мой бой с Филином и в двух словах рассказал про схватку с черным колдуном. Сима с Селистеной дополнили мой рассказ комментариями (на мой взгляд, не очень уместными), и было заметно, что мои дамочки сильно подружились за это время.

И тут настал момент, которого я ждал с некоторой опаской. Как ни крути, но Серогор не только близкий приятель моей кормилицы и мой, как его… О, вспомнил — наставник! Но и главный колдун в «Кедровом скиту», а сие учебное заведение я покинул не в самой радушной атмосфере.

— Ну что скажешь пернато-лохматый индивидуум, долго бегать собираешься?

— Сами виноваты, — сразу насупился я.

— Это в чем же, позвольте узнать? Мы что, виноваты в твоих похождениях?

При этих словах я умоляюще посмотрел на Серогора. Неужели он сейчас расскажет про мои невинные шалости?

— Какие похождения? — не выдержала Селистена.

Ну зачем ей знать это? И чего она сует свой конопатый нос в мужские дела? Я, между прочим, сейчас совсем не такой!

— Ну это в данный момент не особо важно, — хмыкнул Серогор. — А важно то, что вместо того, чтобы повиниться перед своими наставниками, он ударился в бега.

Уфф, вроде пронесло. Хоть и будет потом пытать меня Селистенка про мои похождения, но уж ей-то я такую сказочку сочиню, что сама меня утешать станет как невинно пострадавшего от рокового стечения обстоятельств.

— Так я и хотел, как обычно, повиниться, чай, не впервой.

— И что же тебя сдержало? — в очередной раз съехидничал старый колдун.

— Как это что, так вы мне память хотели стереть! Этого что, мало для того, чтобы сбежать? Ну там в холодную на месяц посадить или там, скажем, на кухню дежурным на пару месяцев (второе даже предпочтительнее) — это я понимаю. А из скита гнать с чистой, как воскресное белье, головой — это явный перебор.

— Даромир, а все-таки что ты там натворил? — не унималась Селистена.

Я зыркнул на рыжую так, что даже ответа не понадобилось.

— И что, скажете, такое наказание за столь малый проступок это нормально?

— Ну, положим, проступок не такой уж и малый. Напомнить тебе, сколько ты пунктов «Клятвы ученика „Кедрового скита“ за один присест нарушил?

Удар ниже пояса. Сейчас точно не помню, но кажется, что все.

— Да ладно, не надо.

— Вот видишь. А могу я тебя спросить, блудный ты колдун, а откуда ты узнал, что тебя решили из скита исключить?

— Э… Ну так я краем уха услышал, — пролепетал я.

— И как ты только с ветки не упал, когда услышал, что злобные колдуны с тобой сотворить хотели?

— Как, как… Еле-еле, — ляпнул я и сразу осекся под внимательным взглядом Серогора.

— Ну, ну, продолжай.

— А чего продолжать-то? Слышал и слышал.

— Если быть немного точнее, то подслушал, сидя на ветке в образе трясогузки.

— Кого? — опять не выдержала Селистена

— Трясогузки, — раскололся я под тяжестью улик. — Там ветки у окна очень тонкие были, да и сокол был бы слишком заметным.

— А ты считаешь, что трясогузка, сидящая у окна на ветке кедра и время от времени ворчащая от недовольства и присвистывающая от возмущения, менее заметна?

Так это они все знали, что я их подслушивал? Вот это дела! Что и говорить, умыли меня колдунчики. Провели как маленького.

— Ну что, сообразил? — опять съязвил Серогор.

— Так это вы надо мной издевались?!

— Я бы сказал немножко по-другому — воспитывали. Тем более что все, что говорили про твои проделки, была чистая правда. Когда бы ты еще услышал такое количество правды о себе от самых уважаемых на Руси белых колдунов. Вишь как тебя проняло, прямо до костей. С памятью, конечно, мы немного переборщили, но кто же знал, что ты такой нервный окажешься.

— А какие у него были проделки? — опять влезла рыжая язва.

— Это пусть сам Даромир тебе расскажет, — усмехнулся колдун.

— Ну расскажу, расскажу. Только потом как-нибудь, — быстренько пообещал я и продолжил судьбоносный разговор: — Так это что, вы меня не выгнали из скита?

— Да кто же в здравом уме выгонит самого лучшего ученика?

Я аж подпрыгнул на месте от такой новости:

— Это я-то лучший ученик?

— Пожалуй, я несколько некорректно сказал. Самый талантливый и перспективный. И, несомненно, станешь великим колдуном, если, конечно, возьмешься за ум и доучишься до конца.

— Какие вопросы?! Да я хочу стать еще более великим колдуном. Конечно, доучусь, коли так.

— И немного скромности не помешало бы, — вставила Серафима очень довольным тоном.

— Симочка, я же тебе говорил, что скромность мне просто противопоказана! Мне и без нее хорошо живется.

— Но свои дежурства на кухне тебе отработать все равно придется, — напомнил Серогор.

— Ха, испугали ежа голой… — я осекся, глядя на осуждающие глаза Селистены. — Ну, в общем, вы поняли чем.

— Ну так вот, — начал подводить итоги Серогор. — Будем считать, что летнюю практику по бытовому колдовству ты прошел блестяще.