Прикосновение

Она ушла, вырвав у Руслана обещание непременно договорить с ее сыновьями.

Руслан вновь прилег на диван, задумался. А по плечу ли ему просьба Аниссы? Сможет ли он отыскать ключик к душе Сослана? Очень уж он ершистый. Жизнь еще не обломала его. «Главное назначение человека — жить так, чтобы смел самому себе прямо в глаза смотреть…» Сказано недурно. Но ты, Сослан, не знаешь, что не от одного только человека зависит, останется его совесть чистой или будет запятнана. Вот я, Руслан Гагаев, жил, как жилось, по совести. А когда и где судьба позволила мне самому делать выбор? Пожалуй, только раз за всю жизнь. Это когда Урузмаг предложил покинуть комбинат. А в остальных случаях обстоятельства складывались по-другому. А разве есть в этом моя вина?

А может быть, есть? Не в той ли ситуации, когда представился случай сделать выбор и я ошибся, — исток моих бед? Впрочем, получить квартиру, после жизни в бараке… Кто устоит перед таким выбором? Да и как выстоять, если тебе девятнадцать лет? Тогда о событиях и вещах я судил поверхностно. А ведь должен был задуматься серьезно. И потом были еще возможности выбора? И может быть, стоило хоть однажды поразмыслить о том, как ты живешь. К чьим советам прислушиваешься? Выходит, и моя вина есть в сложившейся ситуации, ведь, перебравшись в город, я мог жить и по-другому…

Сослан заявился домой за полночь. Руслан услышал, как дважды повернулся ключ в замке и скрипнула дверь. Вошедший старательно вытирал ноги о коврик. Это Сослан, его привычка. Тут же по коридору пронесся шепот соседа Кемала Кадаева:

— Сенсационное известие, Сослан! Наш милейший Руслан возвратился с «гастролей», — он возбужденно хихикнул. — Если есть еще чудаки на земле, то один из самых-самых… это Руслан. Еще бы! Кто его примет всерьез? Человек окончил институт, свободно изъясняется по-английски, имеет квартиру в центре трехсоттысячного города, а работает чабаном! Месяцами бродит по горам за отарой. А возвратившись домой, думаете, бросается наслаждаться прелестями цивилизации? Ничего подобного. Днями и ночами торчит в комнате. Подумать только! Постучите. Чего ему сделается? — нетерпеливо сопел за дверью Кемал.

Руслан представил себе, как Сослан приблизился к его давно не крашенной двери, прислушался, спит ли он…

— Он о вас спрашивал, — подначивал его назойливый сосед. — У матери вашей. Я слышал…

Руслан не стал дожидаться, пока Сослан решится постучать. Не поднимаясь с дивана, пнул ногой дверь. Сослан шагнул через порог и прикрыл ее за собой. Его глаза пытливо окинули комнату и остановились на хозяине. Руслан взмахнул рукой, что означало приветствие, — лениво и безвольно. Сослан поморщился. Надолго ли его хватит?

— Все в порядке? — спросил он.

Руслан молча кивнул головой. Сослан уселся на единственный в комнате стул, уставился на фонарь. Руслан спустил на пол ноги, слегка покачался на пружинах дивана. Поймав быстрый взгляд Сослана, смущенно и неохотно признался:

— От всего отвык, а вот по дивану скучаю. — Подойдя к фикусу, оставшемуся от довоенной жизни, потрогал листья: — Спасибо, хорошо поливаешь.

— Мать, — объяснил Сослан. — Она выручает, когда Забывают.

Ноги Руслана в белых шерстяных, домашней вязки носках бесшумно заскользили по потрескавшемуся дощатому полу. Он пододвинул диван к столу, включил настольную лампу. Вытащил из-под стола бутылку, прождавшую здесь с полгода, что он провел среди природы, всю покрытую пылью. Пока Сослан выбивал из нее пробку, Руслан выудил из спутника его походов по горам — хурджина — кругляш сыра, вывалил на шершавый стол вареное мясо, лук, тархун, киндзу. Чокнулись. Руслан поднес стакан ко рту, но сделал лишь глоток. Сослан покосился на него. Они сидели друг против друга, перед ними находились выпивка и закуска, но они не притрагивались к ним, молча думали каждый о своем…

Руслан кивнул на стакан. Сослан отрицательно покачал головой:

— На ночь тяжко. — И спросил: — Опять пойдешь?

Руслан не сразу ответил, а когда поднял на него глава, Сослан учуял в них настораживающую, тайную боль.

— Мне без гор нельзя, Сослан, — тихо пояснил Руслан.

Со стороны могло показаться, что Руслан не рад появлению Сослана. Но племянники-то знали, что ему приятно видеть и Сослана, и Майрама, что он ждет их природа. В детстве, бывало, кто из них проснется по нужде, да обратном пути, заметив сквозь щели двери свет, привычно тянул на себя ручку. Тогда их желудки не разбирали, день на дворе или ночь, и они уплетали за обе щеки холодное, отдающее запахом далеких гор мясо. Толстенные луковицы смачно хрустели на зубах, глаза зорко отбирали в горе мяса увесистый кусок, прицеливались к сыру. Руслан слушал сопение малышей и примечал каждую деталь, хотя, чтоб не смущать маленьких гостей, смотрел в сторону. Порой при этих ночных посещениях никто из них не произносил ни слова. Скрип старенького стула да постукивание о стол болтающихся босых ног — вот и все звуки, что сопровождали ночные пиршества. Маленький гость возвращался в постель и засыпал сытый и довольный… Знали бы они, как счастлив бывал Руслан!

С годами Руслан стал замечать во взгляде Сослана немой вопрос. Племянник пытался отгадать причину, заставившую Руслана отказаться от удобств городской жизни и уйти в чабаны. Не отговорка ли то, что он будто бы задумал написать книгу? Сослан жаждал узнать правду. Но Руслан не намерен был вести душещипательные беседы и явно не желал делиться сокровенными мыслями. Он понимал: вокруг немало людей, готовых взять на себя часть его тяжкого груза. Но как бы ни мучило его молчание, как бы ни отталкивало их, — пусть не ждут откровения. Руслан как-то сказал Сослану, что для него чем труднее, тем легче. Но Сослан ничего не понял…

Сегодня Сослан был озабочен и удручен. Он не сводил хмурого взгляда с раскачивающегося фонаря. Молчал и Руслан, глядя на пышную черную шевелюру племянника.

Глава вторая

— Куда бы уехать? А? — тоскливо, не поворачивая головы, спросил Сослан. — Удрать бы далеко-далеко. Чтоб заново все начать. Одно желание у меня: все — заново! все — с нуля! — он посмотрел на Руслана, понимает ли он его. — Чтоб даже имя новое. Ничего из прошлого! Чтоб все только начиналось! И все лишь от самого себя зависело. А?! — Он разволновался: — Все строго. К одной цели. Напрямик. Чтоб ни одного дня не потерять!

С нуля… От прошлого не избавишься, даже поменяв имя-фамилию. Многие щеголяли бы новыми именами, если бы со старым уходило в небытие все то дурное, что случилось в их жизни…

— Так не бывает, — только и сказал Руслан.

— Знаю, что не бывает, — глаза Сослана потускнели, и он скорбно промолвил: — Но я не могу так жить… Не могу… — И опять спросил, но теперь уже больше самого себя: — Куда бы уехать? Куда? Где найти покой? Где-то притаилось мое счастье?! Указал бы кто — где! Пешком пойду. На все согласен, на все мученья! — он стал сверлить Руслана взглядом, признался: — Дядя Руслан, нехорошо мне. Муторно в душе. — И попросил: — Скажи мне что-нибудь.

Он взывал к Руслану. Надо же! Нашелся человек, который спрашивает у него, Руслана, где отыскать счастье. Счастье! Его ищут миллионы лет. Все поколения человечества. Каждый живший и живущий на земле человек. И не дается оно легко! Потому что так и должно быть. Поразмыслив, нетрудно прийти к этой мысли. Но не вздумайте ее высказывать вслух — не всякому дано убеждать других в правоте своих выводов.

Вот Тотырбек — тот умеет внушать, говорить так, что веришь ему. Когда он, седобородый, строгий, подымается над столом и с рогом в руках провозглашает тост: «Баркад! За изобилие материальных и духовных благ в этом доме! И не только в этом. За баркад в каждой семье, потому что, если в одном доме будет все, а у соседей — нужда, то какое это счастье? И не пахнет им. Пусть же будет баркад в каждом доме, в каждой семье! Тогда и у меня будет баркад!» — ловишь каждое его слово и замечаешь, что у людей на душе светлеет.

Руслан гордился своим дядей, но видел, что к нему самому, Руслану, так не прислушиваются. Не внушают доверия ни вид его, ни худая слава чудака. Поэтому лучше молчать. Каждый человек рано или поздно познает истину. Своим умом. И, придя к ней сквозь боль и страдания, путем долгих размышлений и колебаний, — не сомневается в ее верности и точности, ибо сам «допер», а это всегда важно. Пусть же и Сослан сам отыщет свою истину… Руслан шел к своей многие годы…