Страница 30 из 47
Гагарин исходит из неподлежащего сомнению тезиса, что «Римская Церковь не отделилась от Восточной, это восточные схизматики отделились от Римской Церкви» [336].
Гагарин, выступал за переход Католического богослужения на национальные языки, считал, что будет способствовать единству внутри Католической Церкви.
И.С. Гагарин, несомненно, был самым деятельным мыслителем из числа русских католиков XIX века. Так, например, известно, что он предлагал конкретные планы воссоединения Церквей: «Вы признаёте непогрешимый авторитет Вселенского собора, – обращался Гагарин к своим православным оппонентам, – мы признаём его так же. Следовательно, Вселенский собор, признанный обеими сторонами, на котором бы присутствовали и восточные и западные патриархи и епископы обладал бы всей необходимой властью, дабы и положить конец вековому разделу» [337].
Гагарин отчаянно выступал за религиозную свободу: «Религиозная свобода есть первая из всех свобод, и Католической Церкви в России недостает, прежде всего, свободы. Более того, основным препятствием для примирения между Русской Церковью и Римской является порабощение этой Церкви государством. Вследствие этого те, кто служат в России делу свободы, служат делу Католической Церкви, а те, кто служат здесь католическому делу, служат делу свободы» [338].
В 1859 году Иван Сергеевич предпринял путешествие в Иерусалим. На Ближнем Востоке он проводит несколько лет, после чего возвращается во Францию, где до конца своих дней преподаёт, пишет и занимается научными изысканиями.
И. С. Гагарин скончался в Париже в 1882 году, похоронен на местном кладбище. Поистине он был «не первым и не последним мыслящим русским человеком, которого отличали два благородных чувства – любовь к своей стране и стремление к Высшей Истине».
Иван Сергеевич Гагарин, подводя итоги своей деятельности, а так же деятельности своих коллег «русских иезуитов», говорил следующее: «Когда Россия откажется от слепых предрассудков и от несправедливого законодательства, раскол, удерживающий её в разделении с Католической Церковью, исчезнет, словно снег при первых весенних лучах. И тогда вспомнят о небольшой группе людей, которые были преданы как своей родине, так и своей вере, и трудились ради приближения этого счастливого момента».
Взгляды И.С. Гагарина на объединения церквей разделял и другой русский иезуит – И. М. Мартынов.
Дворянин по своему происхождению, Иван Михайлович Мартынов (1821 -1894) был профессиональным археологом. К сожалению, о жизни этого человека мы имеем весьма скупые сведения. Например, «Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона» сообщает нам, что «Мартынов, Иван Михайлович – ‹…› в 60-х годах эмигрировал во Францию, обратился в католицизм и, вступив в орден иезуитов, поселился в Версале, где посвятил себя сначала полемике против православия (перевод на русский язык брошюры Гагарина, "La Russie sera-t-elle catholique" и др.), а затем занятиям археологией и историей, преимущественно русской, в интересах католицизма» [339]. Далее в энциклопедической статье следует перечисление заголовков работ Мартынова, в основном на французском языке.
Полагаю, что причина этой незаслуженной «забытости» на родной земле кроется в том, что при царизме такие люди, как русские иезуиты Мартынов и Гагарин были обращены едва ли не в предателей родины. В советское же время, религия, которой были беззаветно преданы оба эти человека, была, в общем и целом, не в почёте в нашей стране. Известно, что переход в католичество для обоих русских князей был сопряжён с потерей прав состояния в России. Если И.С. Гагарин получаемой из России через Голицына хоть какую-то помощь от своих богатых родственников, то Мартынов, в виду бедности своей семьи, не имел и этого дохода.
Преследовала Гагарина и Мартынова так же и проправославно настроенная русскоязычная пресса и печать. В предисловии к этой книге я уже упоминал изданный Петром Артамовым в 1859 году в Париже «Русский заграничный сборник. Как иезуиты красного петуха к нам пустили или развратится ли Россия в латинский католицизм?», где автор сборника обрушивается с критикой на двух русских иезуитов, обвиняя их едва ли не во всех смертных грехах!
Начиная с 1830-х годов, при правлении императора Николая I, отношение государства к католикам вновь ухудшилось. Связано это, в первую очередь, с произошедшим в Польше в тот период времени восстанием за независимость польских земель от царской России. После подавления восстания, наступила жестокая реакция: имперскими властями закрывались католические монастыри и школы, аннулировались браки между православными и католиками. Тайный надзор за католическим духовенством взяло на себя III Отделение Собственной его императорского Величества Канцелярии, осуществлявшее функции политической полиции государства.
Католические иерархи выступили категорически против подобного отношения государства к своим подданным-католикам. В частности епископ Кесслер, осуждая такую государственную политику, назвал Николая I «решительным врагом Католической Церкви, который подавляет религиозную свободу, преследует членов католических орденов и несчастных униатов» [340]. Впрочем, в некоторых российских законах XIX столетия прослеживаются намёки на веротерпимость: «Духовные дела христиан иностранных исповеданий и иноверцев ведаются особенными их духовными управлениями, верховной самодержавной властью к тому предназначенными. Сии управления, в исполнении своих дел и должностей, поступают по правилам и уставам своей веры, но с тем вместе неупустительно наблюдают и государственные узаконения и по долгу верноподданнической присяги охраняют все священные права и преимущества его императорского величества и законы государства» [341].
Впрочем, данная тенденция к укреплению начал веротерпимости более характерна уже для конца XIX века, чем для его начала. Так в Своде законов 1892 года есть такая норма: «Те же правила терпимости, которые сохраняет правительство, обязывают всякую духовную власть и всякое частное лицо иностранного христианского и иноверного исповедания не прикасаться в делах веры к убеждению совести последователей других вер» [342].
Учёным ещё предстоит открыть и обработать зарубежные архивы, чтобы получить объективную картину бытия русских католиков за границей в первой половине XIX века. В пользу моих слов говорит хотя бы тот факт, что, например, Мартынов прожил долгую жизнь, которая, судя лишь по одним заголовкам его статей на французском языке – была весьма плодотворной. Известно, в частности, что ряд его работ был посвящен православному культу и православным святым. В частности, Мартынов писал об использования русского языка в католическом культе [343].
Жизнь оставшегося во Франции Мартынова оказалась более долгой (он умер в 1894 г.), чем жизнь Гагарина (ск. 1882), и, возможно, более плодотворной.
Гагарин и Мартынов были не единственными русскими иезуитами XIX века. В Орден Иезуитов вступил так же их современник, русский дворянин Евгений Петрович Балабин (1815-1895). Е.П. Балабин родился в Санкт-Петербурге. Его отец был военным, состоял в звании генерал-лейтенанта. Мать – по происхождению бельгийка, имела за плечами хорошее образование, увлекалась литературой и принимала у себя дома многих видных литераторов. Евгений Петрович Балабин воспитывался в Благородном пансионе [344]. Имел музыкальные способности. Состоял пажом цесаревича Александра [345]. Закончив учебу, занялся государственной службой.
336
[336] Там же. С. 136.
337
[337] Там же. С. 146.
338
[338] Гагарин И.С. Католические тенденции в русском обществе // Символ. 1994. № 32. С. 91-92.
339
[339] Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб., 1890-1907.
340
[340] Лиценбергер О.А. Римско-католическая Церковь в России: история и правовые положения. Саратов, 2001, С. 95.
341
[341] Свод законов Российской империи. СПб., 1892. Т. 11. Ч. 1. Ст. 3.
342
[342] Свод законов Российской империи. СПб, 1892. Т. 11. Ч. 1. Ст. 256.
343
[343] Ливцов В.А., Филонов В.И., Лепилин А.В. Взаимоотношения православия и католичества в контексте единой церкви. М., 2006. С. 115.
344
[344] Который был открыт при Санкт-Петербургском университете.
345
[345] Будущего императора Александра II.