Страница 49 из 75
— Я с ума от тебя схожу... — шепнул Казанова.
— Я тоже, — ответила Лариса.
— Быстро, поехали.
Они снова сели в машину. Игорь за рулем был безумно красив, органичен, уверен в себе. Манера вести машину отражала его характер — ни единого лишнего жеста, бессмысленной суеты или ворчания на перегруженные дороги и неумелых водителей. “Ауди” неслась на хорошей скорости, будто и не было рядом других автомобилей. Этому мужчине все дается легко, потому что он все делает классно.
Лара прислонилась к его плечу, щекоча губами ухо, пролезла правой рукой под рубашку, пробежала пальцами по животу. Он тут же свернул в ближайший переулок. Как же в машине все неудобно... Но если очень хочется, то можно...
— Что ты со мной делаешь, — шепнул Казанова, застегиваясь.
— А ты со мной...
— Все, хватит тинейджерских радостей в машине. Едем ко мне, и уж на этот раз, принцесса, я вас так просто не отпущу.
— Не отпускай, — согласилась она.
И тут затренькал ее телефон. Лариса машинально потянулась за сумочкой, но любовник перехватил ее руку:
— Пошли они все к черту!
— Это наверняка Алка.
— Ну и что? Нам сейчас нужна твоя Алка?
— Я поговорю с ней, иначе она всех поставит на уши.
Лара достала трубку и услышала голос подруги:
— Привет, дорогая! Как насчет оттянуться по полной программе?
— Алка, я сейчас занята.
— Деловые переговоры и секс — единственные развлечения, при которых смех неуместен, — одарила ее в ответ ироничной фразой верная боевая подруга. — Как только уладишь дела с “Зевсом”, я тебя жду.
— Ладно, я приеду.
Лариса убрала мобильник, стараясь не смотреть на любовника. Тот сразу все понял и погрустнел.
— Отвези меня к офису Аллы, — попросила она.
Казанова взял ее руки, прижался губами, закрыв глаза. Потом посмотрел на нее печально и признался:
— Милая моя принцесса, каждый раз, когда ты уходишь, у меня ощущение, что я тебя теряю... Почти физическая боль где-то внутри, хотя раньше я не верил, что существует душа... Видимо, она есть и страдает, когда ты меня покидаешь, — моей душе кажется, что это навсегда... Со мной такое впервые. Если ты со мной, — я самый счастливый мужик на свете, а без тебя — самый несчастный...
— Единственный человек, с которым мне хотелось бы сейчас быть, — это ты. Но у меня сложная ситуация...
— Я могу помочь?
— Нет. Мне никто не поможет. Я благодарна, что ты был в моей судьбе...
— Был?.. В прошедшем времени?
— Нет, я просто не так выразилась... Я хотела сказать, что в трудную минуту ты доставил мне много радости, и я этого никогда не забуду...
— И опять в прошедшем времени?..
— Ты не был, ты есть в моей жизни. Ты мне дорог, и я не хочу тебя терять.
Подъехав к офису “Примы”, Казанова взял в ладони лицо Ларисы:
— Малышка моя... Моя милая, любимая... Я знаю, как тебе сейчас трудно. Я с тобой и всегда буду с тобой, что бы ни случилось, знай это.
— Спасибо, милый, — глотая слезы, ответила Лара. — Ты самый лучший мужчина в моей жизни, и я счастлива, что мне повезло быть с тобой хотя бы эти два дня.
— Нет, не два дня! — настойчиво повторил он. — Мы еще увидимся, и не раз.
— Я позвоню, — прошептала она.
Охранники уже давно открыли дверь офиса и стояли в ожидании. Лариса вышла из машины и, не оборачиваясь, медленно поднялась по ступенькам.
Алла полулежала на диване, пуская в потолок кольца дыма.
— Во! Толик сегодня научил. А ты умеешь пускать дым кольцами?
— Не умею, — мрачно отозвалась Лара.
— Та-ак. Судя по всему, переговоры с “Зевсом” скоропостижно завершились, поскольку одна из сторон пребывает в неподходящем расположении духа. Чую, надо срочно выпить, дабы не зацикливаться. Печаль и цветы растут, если уделять им много внимания.
Она быстро встала, подошла к бару и спросила:
— Ты, как всегда, свой джин, или тебя от него уже с души воротит?
— Мне без разницы.
— Ясненько. Клиент созрел. Согласно закону всемирного блядства, беды обычно приходят парами и приглашают следующую парочку неприятностей, а те еще — и так до кучи.
Хозяйка разлила напитки, подруги чокнулись и выпили.
— Печалиться одной приятно, но гораздо приятнее поделиться — тогда ноша вдвое легче, — подбодрила Алла гостью еще одной ироничной фразой. — Ну, давай колись.
— Алка, это я убила Костю, — еле шевеля непослушными губами, призналась Лариса.
— Да мне это давно известно, — усмехнулась верная боевая подруга. — А посвежее новости есть?
— Ты все знала?
— Конечно.
Взяв что-то со столика, Алла жевала, снисходительно глядя на подругу, как смотрят взрослые на детей.
— Когда ты догадалась?
— Да с самого начала.
— Но почему?
— Во-первых, больше некому. Во-вторых, у тебя есть пистолет, и именно “ТТ”, а Костю замочили как раз из тэтэшника. В-третьих, я видела твою тачку в тот вечер.
— А ты какого черта там ошивалась? — опешила Лара.
— Может, за тобой следила, как бы ты еще кого не шлепнула? Больше одного убийства за вечер — это уже дурной тон. Настоящие леди так не поступают.
Алке только бы хохмить, ведь в убийстве обвиняют не ее.
— Почему же ты молчала?
— А чего говорить-то? Подумаешь, великое дело — моя любимая подружка расшлепала какого-то мальца! Значит, так было надо. Может, Костя тебе очень надоел или жениться на тебе хотел, а ты сопротивлялась и в порядке самообороны его пристрелила, чтоб не мучился напрасными надеждами.
— А если я не убивала?
— Да? — удивилась верная боевая подруга, продолжая беспечно улыбаться и жевать. — А сама только что сделала чистосердечное признание... Мне понравилось быть в роли исповедницы. Нужно стремиться совершать такие грехи, которым будут завидовать, — родила она перл в тему. — Лично я завидовала тебе от всей души. Достойный поступок — наказать предателя.
— Алка, кончай хохмить, дело серьезное!
— Да ладно, подружка, не переживай ты так, а то, не дай бог, в обморок сейчас хлопнешься. Даже с лица сбледнула... Мать, да ты в себе, а? Может, послать Толяна в аптеку, а то что-то мне не нравится цвет твоего лица.
Ларисе действительно было плохо. Кончики пальцев левой руки онемели, под левой лопаткой разлилась невыносимая боль, в груди давил тяжелый ком. Алла открыла дверь и что-то приказала своему верному оруженосцу. Вернувшись к подруге, с деланно беззаботным видом предложила:
— Давай-ка, мать, расширим сосуды. На хрен эти твои коктейли — джин с тоником!
Она налила большой бокал коньяку и поднесла к губам подруги.
— Давай, давай, пей, как лекарство. А то еще окочуришься во цвете лет.
Лара не любила коньяк, но Алла прижала к ее губам бокал и заставила выпить до дна.
— Ну, теперь точно будет результат. Говорят, миром управляет любовь, а на взгляд некоторых, коньячок гораздо успешнее поправляет настроение и вращает земной шарик намного быстрее. Давиться и глотать коньяк — это, конечно, моветон. Закусывать лимончиком, как придумал наш убиенный царь Николаша, — тоже. Напиток надо смаковать, лелеять во рту... Тебе, подруга, пора всем этим азам учиться. А ты пьешь джин с тоником, как дешевая американская шлюшка.
Пока подруга болтала, Лариса пришла в себя. Сердце перестало ныть, и онемевшая рука свободно задвигалась. Верная боевая подруга сидела напротив и встревоженно глядела на нее.
“Господи, ну что я про нее напридумывала! Алка за меня переживает, всегда выручает, а я впала в беспочвенную подозрительность и готова обвинить ее в подлости и корысти... Разве можно перечеркнуть три десятка лет бескорыстной дружбы! Вечно я кидаюсь из крайности в крайность...” — казнилась Лара.
Она протянула вялую руку к столику. Алла угадала ее желание и тут же протянула прикуренную сигарету.
— Вся беда в том, что я плохо помню тот вечер. На следствии со страху что-то врала, а сейчас хоть убей — не помню, что делала в тот день. Мать, мне страшно до дрожи. У меня бессонница, галлюцинации, кошмары снятся, слышу шаги, лопаю снотворное. Какие-то обрывки воспоминаний. Даже не воспоминания, а ощущения — темное облако, которое меня обволакивает, надо мной размытое пятно с неясными очертаниями, и от него идет угроза. И навязчивый кошмар — убитый Костя, кровь, он протягивает ко мне руки, упрекает. И все это повторяется чуть ли не каждую ночь. Днем я понимаю, что всего лишь нервы расшатались, но ночью, когда я в комнате одна, это вселяет такой ужас... Совершаю какие-то поступки, о которых потом не помню, забываю, о чем говорила с людьми... Подруга, я уже ничего не понимаю... То ли я убила Костю, то ли не я...