Страница 50 из 87
Дочь не могла нарадоваться, что мать опять стала бодрой и энергичной.
- Ну, теперь моя душа спокойна. Ты при деле, ожила и похорошела, и я могу выйти замуж, — объявила она.
Серафима попросила в долг у членов клуба, и ей собрали двенадцать тысяч долларов. Регина об этом не знала — мать решила сделать ей свадебный подарок. Купила однокомнатную квартиру в Братеево и выкроила немного денег на торжество. Сваты обставили квартиру и внесли свою лепту в свадебные расходы. Отца Регина не пригласила.
Сима уже предвкушала, как будет нянчить внучат, — дочь призналась, что беременна. Но стать бабушкой Серафиме не довелось — у Регины случился выкидыш. Потом еще две беременности — и опять выкидыши.
Навещая дочь в больнице, Серафима видела, что она подавлена, глаза заплаканы, взгляд потухший. При матери Регина старалась сдерживаться, а наедине с собой, конечно же, горевала о своих не родившихся детях.
“Дочка во многом повторяет мою судьбу, — с грустью думала Серафима, сидя в больничной палате возле кровати Регины и поглаживая ее руку. — Я очень хотела детей, но не могла себе позволить, и доченька тоже очень хочет стать мамой, да не получается…”
Да и с мужем у Регины не сложилось. Та уверяла, что все нормально, но ведь материнское сердце не обманешь…
Зять и в самом деле слова доброго не стоил. Красивый молодой человек, высокий голубоглазый блондин — вот и все его достоинства. Как и Регина, он закончил юридический факультет, пристроился было в адвокатуру, но не преуспел. Завалил несколько перспективных дел, за которые взял солидные авансы и уже успел потратить, а потом перезанимал, чтобы вернуть. Очень любил блеснуть красноречием, но не желал вникать в суть дела, и потому получил прозвище “краснобай”. К тому же, оказался морально нечистоплотен. В итоге на его адвокатской карьере поставили крест. Клиенты предпочитали обращаться к солидным, уже зарекомендовавшим себя адвокатам с хорошей репутацией и богатым опытом, а не к смазливому профану Владимиру Дьяконову. Последние полтора года он не вел никаких дел и практически ничего не зарабатывал. Тем не менее, именовал себя адвокатом, заказал шикарные визитные карточки и с важным видом раздавал их всем и каждому. Правда, клиентуры от этого не прибавилось.
Регина устроилась на новое место с окладом в триста долларов. Втрое больше, чем раньше, но все равно мало, — фактически на ее шее муж. Серафима терзалась, видя, как мучается дочка, и ломала голову — как ее избавить от трутня-супруга?
- Зачем ты это сделала? — Голос Якова уже был еле слышен.
- Чтобы восстановить справедливость. Зло должно быть наказано — это мой принцип по жизни. Вот я и наказала тебя за все зло, которое ты причинил людям.
Самозваная вершительница правосудия мило улыбнулась, с любопытством разглядывая его, как ребенок, впервые увидевший нечто интересное. Насладившись перекосившейся от страха физиономией жертвы, она сообщила:
- Но в моих силах все переиграть. Видишь, на подносе еще два шприца? В одном из них противоядие. Если договоримся, я тебе его вколю. А если нет — вызову дежурного врача. Он придет как раз к тому моменту, когда твой пульс считать уже не понадобится. Никакого яда в твоем организме не найдут — этот препарат следов не оставляет. И поставят тебе патологоанатомический диагноз: острая сердечно-сосудистая недостаточность. Учитывая, что ты ежедневно потребляешь не менее полкило коньяку, диагноз никого не удивит. Ну, как, Яша? Решайся. — Криминальная леди снова взглянула на часы. — В твоем распоряжении семь минут. А дальше уже и противоядие не поможет.
- Коли, — прохрипел он.
- Значит, договорились? — уточнила она.
Морально раздавленный экс-крутой уже не мог говорить и лишь кивнул.
Алла даже не стала утруждаться тем, чтобы протереть бедро Якова спиртом. Вколола со всей силы и бросила пустой шприц на поднос. Потом взяла его правую руку и стала сосредоточенно считать пульс, глядя на свои часики. Удовлетворенно кивнув, отпустила Яшину конечность, и та тяжело упала на кровать. Пощупав вялые мышцы бицепса пациента, сторонница социальной справедливости снова подняла его здоровую руку, отпустила, и проделала это несколько раз. Указательным и средним пальцами слегка оттянула нижние веки обездвиженного мошенника, внимательно глядя в зрачки, потом медленно провела ладонью перед его лицом, вначале из стороны в сторону, потом то приближая, то удаляя ладонь. Опять удовлетворенно кивнула, внимательно разглядывала жертву и фиксируя мельчайшие изменения.
- Ну, как, посветлело в голове? — через некоторое время осведомилась она. — Но имей в виду, подонок, на моем подносе лежит еще один шприц. — Приподняв салфетку, мстительница продемонстрировала орудие наказания. — Если посмеешь нарушить условия нашего договора, получишь еще одну смертельную дозу, и тогда уже никакое противоядие не поможет. Ну, как, будешь пай-мальчиком?
Туман в Яшиной голове еще не прошел, и Аллины слова доходили как сквозь вату. Общий смысл он понимал, но в висках будто отбойные молотки стучали, сердце колотилось, а по затылку, по шее и спине стекали струйки холодного пота. Во рту все еще было сухо, язык казался шершавым, как терка.
- Итак, ты сейчас подпишешь документы, и после этого живи. Договорились?
Проигравший «кидала» молча кивнул — язык все еще не слушался.
- Вот и молодец, — похвалила его Алла. — Хоть и не сразу, но въехал. Но лучше поздно поумнеть, чем стать хладным трупом, не так ли?
…Серафима предлагала зятю работу по специальности, но избалованный парень любил поспать до двенадцати и не желал отсиживать положенные часы в офисе.
Недавно Сима оповестила дочь, что в их нотариальной конторе скоро освободится место — шестидесятитрехлетняя Изольда Валентиновна оповестила коллег, что через два с половиной месяца станет бабушкой и уйдет с работы. Регина ответила:
- Я не могу столько ждать. Осточертела нищета. В фирме отца я буду для начала получать шестьсот долларов, а со временем, глядишь, стану его правой рукой, и тогда оклад существенно повысится.
“Хоть и больно это сознавать, но в Регине есть и отцовские черты, — вынуждена была признать Серафима. — Сейчас она невольно проявила эгоизм и моральную жестокость по отношению ко мне. И все равно это моя дочь, какой бы она ни была, и моя задача — всемерно ей помочь, а не морализаторствовать”.
Недаром есть притча: сын ударил мать, а та его спрашивает: “Ты не ушиб руку, сыночек?”…
Брат и сестра сидели напротив друг друга, с бокалами вина в руках. Сейчас Регина уже не испытывала ни тревоги, ни волнения.
“Хорошо, что я приехала к Сереже, — думала она, улыбаясь брату. — Он прав — в трудную минуту можно рассчитывать только на родных”.
Регина никогда не бросала слов на ветер. Два с лишним года назад она пообещала отцу, что он на собственной шкуре познает низость и предательство, и сдержала слово. Она довольна содеянным. Теперь самое главное — выйти сухой из воды. И в этом ей поможет мама.
В случившемся есть еще одна положительная сторона — они с мамой опять будут вместе. Годы, прожитых врозь, были очень тягостными для Регины. Но она не могла вернуться к матери, не осуществив свою месть.
Теперь маме уже не придется так много работать. Регина постоянно твердила ей, что нельзя так перегружаться, на что та неизменно отвечала: “Видно, я законченный трудоголик, дочуля. Не могу без работы, в этом вся моя жизнь”. Регина догадывалась, что мама копит деньги, мечтая купить ей квартиру получше и поближе к своему дому, но так и не смогла ее переубедить. Но теперь уже нет необходимости во второй квартире.
“Если удастся избежать обвинения в убийстве”, - подумала Регина.