Страница 28 из 149
112
вые полководцы Жуков и Тимошенко занимали самые высокие военные посты. Их воспоминания вышли в свет, когда Сталина уже не было. А в тяжбе с мертвыми живые всегда правы. Однако величие самого крупного руководителя определяется не только в великом, но и в малом. Этим я хочу сказать, что нельзя открещиваться от своих ошибок и перекладывать их на чужие плечи. Все равно, что скрыто теперь, раскроет время.
Между прочим, уместно отметить, что Сталин всегда, начиная с Халхин-Гола, относился к Жукову с большим доверием, высоко ценил его полководческий талант. Он, Сталин, назначил Жукова в январе 1941 г. начальником Генерального штаба, в критический для Ленинграда момент послал его предотвратить захват немцами города, потом приказал возглавить оборону Москвы. По приказу Сталина Жуков (представитель Ставки ВГК) координировал действия фронтов при подготовке контрнаступления под Сталинградом. Командовал 1-м Белорусским фронтом при штурме Берлина, подписал акт о безоговорочной капитуляции Германии, принимал Парад Победы.
Они вместе готовились к отражению фашистской агрессии в 41-м году, только один отвечал за страну и вооруженные силы, другой - за вооруженные силы. Надвигалась большая беда, и они оба, Сталин и Жуков, хорошо это понимали. Поэтому, на мой взгляд, является не совсем корректным утверждение маршала о том, что сталинское руководство слишком много верило фальшивым заявлениям Гитлера. А разве начальник Генерального штаба и нарком обороны не относились к сталинскому руководству?
Разве Генштаб не отвечал за полумеры в перевооружении армии, создании стратегических резервов, в практическом обучении вооруженных сил всем видам и способам современных военных действий? Разве диагноз неприятельских намерений накануне войны не являлся первостепенной задачей прежде всего Генштаба?
113
Знал ли Сталин о неизбежности и времени нападения фашистской Германии на Советский Союз? Да, знал. У него были достоверные данные о приближении войны и сроках ее начала. Хотя в большом информационном потоке на этот счет были путаница и противоречивые сведения, что вполне естественно для предвоенной обстановки, Сталин, однако, сумел разобраться в этой неразберихе и его расчеты в главном вопросе были верны: война с Германией начнется «вскоре». Об этом он говорил 5 мая 1941 г. на встрече с выпускниками военных академий.
Верил ли Сталин заверениям Гитлера о том, что Германия будет верна пакту о ненападении и не собирается воевать с Советским Союзом? Нет, никогда не верил, о чем свидетельствуют многие факты, в том числе упомянутые в книге.
Принимал ли Сталин необходимые меры по укреплению обороноспособности страны? Да, принимал. Только благодаря ему за короткий срок были созданы мощная военно-экономическая база страны, современная армия, духовно подготовлен народ и все советское общество к будущим военным опасностям.
Правильно ли будет утверждать, что Сталин, зная о признаках готовности Германии к войне с нами, все же не дал согласия военным на своевременное приведение войск приграничных военных округов в боевую готовность? Такой однозначный вывод является неправильным. Нельзя валить ошибки в этом принципиальном вопросе только на Сталина. По его указанию, как сказано выше, был осуществлен ряд важных мер по усилению боеготовности Вооруженных Сил в целом и западных военных округов в особенности. Это, во-первых. Во-вторых, как признавал Жуков, «…на нас - военных - лежит ответственность за то, что мы недостаточно настойчиво требовали приведения армии в боевую готовность и скорейшего принятия рада необходимых на случай войны мер. Очевидно, мы должны были это делать более решительно, чем делали».
114
Нарком Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецов в мемуарах «Накануне» по вопросу о приведении войск в боевую готовность ответил более определенно: «Некоторые теперь уверяют, что якобы И. В. Сталин не придавал значения повышению боевой готовности Вооруженных Сил. Больше того, будто бы он просто запрещал этим заниматься. С этим я согласиться не могу… мы посылали доклады и оперативные сводки в правительство и Генеральный штаб и никаких возражений оттуда не получали». По решению Кузнецова все флоты с 19 июня находились в готовности № 2, а 21 июня в 23 часа 35 минут им был отдан устный приказ наркома: «Немедленно перейти на готовность № 1 и в случае нападения применить оружие».
К сожалению, ничего подобного нельзя сказать о значительной части нашей авиации, которая по вине командиров авиасоединений оказалась не готовой к отражению воздушных ударов немецкой авиации. Она понесла большие потери, отдала господство в воздухе в первый же день войны, что явилось одной из причин трагедии начального периода.
Попытки так называемых историков приписать Сталину ошибки за взлом советской линии обороны 22 июня являются, мягко говоря, притворством. Эти ошибки принадлежат не политике, а военному искусству, то есть Наркомату обороны и Генеральному штабу. Поставлю несколько вопросов на этот счет.
Почему Тимошенко и Жуков не контролировали должным образом исполнение указанных выше ускоренных мероприятий по приведению в боеготовность войск приграничных военных округов, в том числе собственного приказа от 19 июня о рассредоточении самолетов на аэродромах и их маскировке? Почему так неосмотрительно осуществлялось управление войсками? В чем причина того факта, что высшее военное руководство страны допустило вступление Красной Армии в войну по устаревшему сценарию Первой мировой войны? Как могло случиться, что западные приграничные
115
округа (фронты) оказались не подготовленными к ведению оборонительных сражений, своевременно не создали в глубине оперативно-тактические рубежи обороны, используя выгодные естественные преграды?
Ответы на эти вопросы, по существу, до сих пор находятся в тени. Неужто так уж трудно разобраться в ответственности должностных лиц за решение указанных вопросов, которые сыграли определяющую роль в нашем поражении в начале войны! Причина, видимо, в другом, а именно - после смерти Сталина, особенно после XX съезда КПСС, Никита Хрущев (умная головушка) подал команду «фас» на «развенчивание культа личности Сталина». Сразу же появились многотомные сочинения, в которых крупные военачальники, политические деятели, ученые, писатели, башковитые историки в «духе времени» повернули свои мозги на 180° и превратились из отъявленных коммунистов в замшелых диссидентов-демократов. Начали переписывать военную историю, подгоняя ее под новую личность (например, шеститомник истории «Великой Отечественной войны», 1961 г.), а ошибки военного искусства того периода неоправданно переложили на политику Сталина. Потом вся эта критика автоматически перешла в учебники и гуляет до сих пор по страницам печати.
Даже в мемуарах маршала Г. К. Жукова, к сожалению, имеется немало субъективных оценок деятельности Сталина, о чем было сказано выше. Добавлю к этому, что не все прозрачно в упреках Жукова относительно заблуждения Сталина о том, что Гитлер «не рискнет начать поход на СССР, пока не закончит войну на Западе». Думаю, что при оценке этого факта целесообразно учитывать два кардинальных обстоятельства. Первое состоит в том, что Сталин в той международной обстановке больше всего опасался объединения крупных империалистических государств - Англии, США и Франции совместно с фашистской Германией - против Советского Союза. Поэтому, как
116
известно, он внимательно отслеживал все признаки такого возможного альянса.
Второе обстоятельство связано с оценкой военно-политическим руководством страны серьезности вторжения Германии в Англию (операция «Морской лев») и определением способности Англии продолжать войну с Германией. Этот фактор часто ускользает из поля зрения исторических исследований, хотя он, на мой взгляд, играет главную роль в понимании того, почему появилась эта идея «Гитлер завяз на Западе». Почему она стала у Сталина навязчивой и преследующей его мыслью? Какова была точка зрения на этот счет высшего военного руководства страны и прежде всего Генерального штаба? Обо всем этом рассказывается в следующем разделе.