Страница 31 из 111
— Летит надломанная, — повторил он, протягивая Яринке руку.
Несколько секунд девушка смотрела на два красноватых кусочка дерева, торчавших из зажатой ладони Юрия. Она протянула руку. Пальцы ее заметно дрожали. Нерешительно смотрела она на ладонь Юрия, словно ворожила, затем резким движением вытянула спичку и ахнула: спичка была надломана.
— Ну, марш в машину. — Спокойным, размашистым движением Крайнев далеко отбросил через плечо вторую спичку. — Быстрее! Сейчас явится Дорн…
Яринка не слышала его. Она смотрела туда, куда упала вторая спичка, и подозрение закралось в ее душу. Она хотела поднять эту спичку, но Крайнев загородил ей дорогу.
— Куда ты? Иди в машину.
— Пусти, — сказала девушка. — Ты обманул меня.
Неожиданный шум привлек их внимание. Дверь распахнулась, и Дорн появился на пороге, приветливо улыбаясь Крайневу.
— О, вы стали рано подыматься, — любезно сказал он. — К великому сожалению, винт сделают только к завтрашнему вечеру. Специальное литье задерживает нас.
Яринка и Крайнев не могли смотреть друг другу в глаза. Столь удобный случай был упущен. Каждый молча обвинял другого в задержке. Кто знает, когда еще представится такая возможность?
— Пойдемте завтракать, — сказал Дорн, ничего не замечая. — Сегодня у нас будет совершенно свободный день.
Яринка и Крайнев медленно последовали за Дорном.
У порога он остановился и спросил:
— Скажите откровенно — вы знали, что эта скотина Буш — коммунист?
У Крайнева от волнения горло перехватило. Так вот почему не пришел Буш…
— Ночью его арестовали. Это поразило меня, как громом. Что он вам говорил? Небось, обещал помочь?
— Нет, — спокойно ответил Крайнев. — Он мне ничего не говорил. У него были все основания недолюбливать меня.
Они дошли до поворота в коридор, где помещались спальня Мэй и кабинет Дорна.
— Подождите меня одну минутку, — сказал Дорн, сворачивая к комнате дочери. — Я сейчас вас догоню.
После завтрака Крайнев и Яринка снова вышли на аэродром. О побеге не могло быть и речи. Теперь, когда Буш арестован, Дорн, вероятно, все время не будет сводить с них глаз. Следовательно, надо запастись терпением.
Они подошли к самолету. Его металлические крылья сверкали на солнце, которое уже сияло в зените. Оно величаво плыло по небу, затянутое легкими прозрачными облачками. Ветер почти утих.
Крайнев оглянулся. В окнах никого не было видно, но неизвестно, откуда может наблюдать за ними Дорн. Тут дверь отворилась, и профессор Шторре появился на пороге. На него страшно было смотреть. Дыбом стоящие волосы и сверкающие глаза придавали ему вид умалишенного. Пошатываясь, как пьяный, подошел он к Яринке и Крайневу.
— Что вы тут делаете? — хрипло и презрительно спросил он. — Обдумываете план побега? Уповаете на милость бога и барона Дорна? Смешио! Только смерть — вот выход из этой могилы.
Внезапная мысль пронизала сознание Яринки. Она была такой безумной, что в возможность ее осуществления трудно было поверить. Тем не менее Яринка подошла вплотную к профессору и посмотрела в его синие сумасшедшие глаза.
— Вы согласны помочь нам?
— Пробить лбом эту стену? Не согласен, — отрезал Шторре и отвернулся. Но тут перед ним появилось побледневшее лицо Крайнева.
— Нет, профессор, — тихо сказал Крайнев, — не лбом стену. Мы садимся в самолет. Вы включаете механизм катапульты, я включаю ракеты, и мы летим…
— Кто из нас сумасшедший? Я или вы? Куда ж вы полетите без винта? Я считал вас более умными…
— Ракеты понесут нас лучше, чем винт.
— Сделайте одолжение!.. — театрально расшаркался профессор. — Если вам захотелось применить столь оригинальный способ самоубийства — могу отправить вас прямым сообщением на тот свет… Впрочем, это, быть может, единственный способ вырваться из тюрьмы…
Он сильно потер лоб, пытаясь осознать происходящее, потом вдруг заторопился, подошел к катапульте, проверил механизм, еще раз потер лоб и скомандовал:
— Садитесь!
Повторять приглашение не пришлось. Крайнев и Яринка быстро взбежали по шаткой лесенке и сели в самолет.
Лицо профессора перекосила дикая усмешка, глаза горели, как раскаленные угли, нервная лихорадка судорожно сводила ему руки.
Наступил, наконец, час его мести. Кровь Вальтера Шторре, пролитая в далеких лесах, жгла грудь и требовала расплаты. Будущее Дорна находилось теперь в руках профессора. Сейчас он выпустит в воздух последнюю надежду барона Людвига фон Дорна. Он боялся только, чтобы кто-нибудь не помешал, и дергающиеся его губы шептали: «Скорее, скорее».
— Ну, прощай, Яринка, — повернулся к ней Крайнев. — Сейчас полетим.
Яринка смотрела ему прямо в глаза. Она была бледна, ни один мускул не шевелился на ее лице.
— Прощай, — скорее понял, чем услышал Крайнев.
Он хотел улыбнуться, но почувствовал, что не может, и выглянул за борт кабины. Профессор Шторре стоял внизу, держа в руках выключатель, и ждал сигнала Крайнева.
Наступила самая страшная минута — взлет. Тут могло быть столько случайностей, что предвидеть их не представлялось возможным. Да и не будь никаких случайностей, взлет без винта, на одних ракетах был неслыханной в те времена дерзостью.
Самолет мог упасть на асфальт в первое же мгновение, мог врезаться в стену, мог взорваться в воздухе. Но он мог также взлететь и вывезти пленных.
Профессор все еще стоял у выключателя, нетерпеливо поглядывая вверх. Дольше ждать было нельзя. Юрий едва заметно перевел маленький рычаг и включил зажигание. Глухой рокот раздался по обе стороны самолета. На малом газе ракеты работали прекрасно.
Юрий поднял руку с белым платком, взмахнул ею и в ту же секунду дал полную нагрузку ракетам. Он не увидел движения руки Шторре. Что-то со страшной силой ударило Крайнева в спину, и на какое-то мгновение он потерял сознание.
Самолет сорвался с катапульты, и в первую секунду колеса его почти коснулись асфальта. Но скорость придала силы его крыльям, и он понесся низко над аэродромом. Ракеты оглушительно свистели, напоминая тревожный вой сирен.
Крайнев мгновенно пришел в себя. Прямо на него стремительно надвигалась серая бетонная стена. Почти машинально он взял на себя ручку рулей глубины. Самолет рванулся вверх, и тяжелая стена — бетонный удав — осталась далеко внизу.
Профессор Шторре стоял у катапульты, все еще сжимая ручку выключателя. Дикий крик раздался позади. Шторре спокойно оглянулся. К нему бежал Дорн.
— Что случилось? — орал он.
— Ха-ха-ха! — торжествующе хохотал профессор. — Они полетели, полетели, вон они летят…
Дорн посмотрел туда, куда показывал Шторре. Длинная белая линия перечеркивала небо. В конце ее летел на восток маленький, уже едва видимый самолет.
— Помните о возмездии, Дорн, — хрипло сказал профессор. — Помните о смерти Вальтера Шторре.
Тогда Дорн понял все. Он смотрел на профессора и чувствовал, что больше не владеет собой. Он готов был вцепиться в горло этому старику.
А Шторре все хохотал, злорадно и неудержимо. Он праздновал огромную победу над Людвигом Дорном, и тот больше не мог этого терпеть. Окончательно теряя власть над собой, барон выхватил из кармана маленький браунинг и выстрелил прямо в седую бороду профессора.
— Ха-ха-ха! — все еще смеялся Шторре.
Дорн выстрелил еще раз.
Медленно оседая, Шторре упал на асфальт. Лицо его еще кривилось в судорогах неудержимого смеха. Дорн стоял над ним и, не владея собой, все стрелял и стрелял в это длинное, распростертое на асфальте тело, пока оно не замерло в последней судороге.
Потом отвернулся и долго смотрел на длинный облачный след, оставленный в небе ракетами самолета.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Взлетая с таинственного аэродрома, Крайнев не имел никакого представления о том, что предпринять дальше. С такими ракетами самолет, конечно, долго не сможет продержаться в воздухе, но все-таки некоторое расстояние он пролетит. Возможно, им удастся дотянуть до какого-нибудь аэродрома, там Юрий назовет свою фамилию, и тогда, безусловно, произойдет международный скандал, утаить который будет немыслимо.