Страница 70 из 190
В роковой день Николаев целый час болтался на запретном для себя этаже и сидя на подоконнике, поджидал Кирова. В коридоре не оказалось никого из охраны, обязанной дежурить у кабинета Кирова и его заместителей. К тому же буквально пропал сотрудник, который должен был находиться в коридоре совершенно независимо от того, в Смольном Киров или нет… Получается: личная охрана Кирова не так заботилась о его безопасности, как следила, чтобы он не ускользнул от убийцы. Любого».
Между тем в архивах сохранились протоколы, проливающие свет на эти кажущиеся невероятными факты. Они не публиковались более пятидесяти лет, и ответ на вопрос: почему? - дает само содержание этих документов. Оно не вписывается в антисталинские мифы.
Допрашивающие бывшего начальника НКВД Ягоду 19 мая 1937 года - заместитель народного комиссара внутренних дел СССР Курский и начальник 4-го отдела ГУГБ Коган снова рассмотрели обстоятельства покушения на Кирова.
Спустя два с половиной года после выстрелов в Смольном Ягоде был задан вопрос: «Вы все время твердите на допросах, что вы, как отвечающий за охрану членов правительства, были против террористических актов над членами ЦК. Как же вы пошли на то, что допустили террористический акт против Кирова?
Ягода : Киров был в Ленинграде, и теракт над ним должен был быть совершен там же. Я предполагал, что если им даже и удастся убить Кирова, то отвечать будет Медведь. А от Медведя я не прочь был избавиться. Он враждовал со мной…Известно было также, что я собираюсь его снять, и это, как я думал, будет служить лишним аргументом в пользу моей невиновности и вины Медведя в плохой постановке охраны.
Вопрос : Поэтому, значит, вы приняли предложение центра заговора, которое передал вам Енукидзе: «Не чинить препятствий по теракту над Кировым в Ленинграде»?
Ягода : Да.
Вопрос : И обещали это сделать?
Ягода : Да. Я вынужден был это сделать.
Вопрос : Что вы конкретно сделали?
Ягода : Я вызвал в Ленинград Запорожца (зам. ПП), сообщил ему о возможности покушения на Кирова и предложил ему не препятствовать этому.
Вопрос : Вы предложили это Запорожцу? Почему ему? Какое он имел отношение к заговору?
Ягода : Я упустил из виду, когда называл своих соучастников, назвать в их числе и Запорожца. Завербовал я его в заговор в конце 1933 года, в один из его приездов из Ленинграда в Москву. До этого мне было известно, что Запорожец, будучи за границей, был завербован немецкой разведкой. Об этом он мне сам сказал перед своим назначением в Ленинград в 1931 году. Он говорил, что несмотря на то, что после его вербовки прошло уже много лет, с ним никто еще не связывался, и он никакой работы для них не ведет.
… Вопрос : Так что вы говорили Запорожцу в связи с решением центра заговора о террористическом акте над Кировым?
Ягода : Я уже говорил, что вызвал его из Ленинграда, сообщил ему о предстоявшем покушении на Кирова и предложил ему, в случае если прорвутся где-нибудь в агентурных материалах данные о подготовке теракта, не давать ходу этим материалам и сообщать мне. В подробности я его не посвящал. Запорожец мои указания принял к исполнению.
Вопрос : Но известно, что убийца Кирова Николаев за некоторое время до совершения террористического акта над тов. Кировым был задержан в Ленинграде. При нем были оружие и документы, изобличающие его как террориста, и несмотря на это он был выпущен.
Ягода : Об этом мне сообщил Запорожец спустя некоторое время после освобождения Николаева.
Вопрос : Что он вам сообщил?
Ягода : Запорожец был в Москве, зашел ко мне и рассказал, что сотрудниками Оперода в Ленинграде был задержан некий Николаев, который вел наблюдение за машиной Кирова. Он был доставлен в ПП, и у него после обыска у Губина были обнаружены материалы, свидетельствующие о его террористических намерениях. Об этом доложил ему Губин, и Запорожец освободил Николаева».
Таким образом, в деле убийства Кирова снова всплывает фамилия Губина - доверенного человека заместителя начальника Ленинградского управления НКВД Запорожца. Однако когда следователи попытались уличить Ягоду в том, что он принял меры, «чтобы максимально ослабить физическую охрану тов. Кирова и тем самым облегчить доступ убийце», подследственный возразил.
« Ягода : Я это не признаю. Никаких указаний об ослаблении физической охраны тов. Кирова я не давал. Может быть, это дал Запорожец по собственной инициативе, но мне он об этом не говорил».
Следователи конкретизировали свое обвинение: «Мы говорим об убийстве сотрудника Оперода Борисова, охранявшего Кирова».
« Ягода : Этого я тоже признать не могу. Я лично никаких указаний об устранении Борисова не давал. Если здесь имело место убийство, а не несчастный случай, то это дело рук Губина, но я этого не знаю.
Вопрос : Вы говорите неправду. Вы будете уличены во лжи показаниями Запорожца и Губина…»
Естественно, подследственный не горел желанием взять все на себя. Хотя на его вину указывали не только Запорожец и Губин. Вместе с тем Ягода сразу признал, что после убийства Кирова он сделал все возможное, чтобы «потушить» расследование, ограничившись арестами только в Ленинграде. Он пояснял, что осуществить это в полной мере ему не удалось. Его намерениям помешал контроль со стороны ЦК и участие в следствии Ежова.
«Как известно, - отмечал Ягода, - были арестованы Зиновьев, Каменев, Бакаев и др. в Москве. Неудачной также оказалась попытка выгородить Запорожца от привлечения к ответственности по делу ленинградских чекистов, вмешался Ежов - и Запорожец был арестован».
Признания Ягоды дополняются показаниями его секретаря Буланова, прозвучавшими на процессе в 1938 году. Он свидетельствовал, что его шеф знал о готовящемся покушении. «В Ленинграде, - рассказывал Буланов, - у него был верный человек, посвященный во все, - заместитель начальника НКВД по Ленинградской области Запорожец, и тот организовал дело так, что убийство Николаевым Кирова было облегчено…
Я помню, что Ягода мельком рассказывал, ругая между прочим Запорожца за его не слишком большую распорядительность: был случай чуть ли не провала, когда по ошибке охрана за несколько дней до убийства Кирова задержала Николаева, и то, что у него в портфеле были найдены записная книжка и револьвер, но Запорожец освободил его.
Ягода далее рассказывал мне, что сотрудник Ленинградского управления НКВД Борисов [охранник Кирова] был причастен к убийству Кирова. Когда члены правительства (Сталин и сопровождавшие его. - К. Р.) приехали в Ленинград и вызвали в Смольный этого Борисова, чтобы допросить его как свидетеля убийства Кирова, Запорожец, будучи встревожен этим и опасаясь, что Борисов выдаст тех, кто стоял за спиной Николаева, решил Борисова убить. По указанию Ягоды Запорожец устроил так, что машина, которая везла Борисова в Смольный, потерпела аварию. Борисов был при этой аварии убит, и таким образом избавились от опасного свидетеля».
Конечно, вероятность разоблачения Ягоды существовала уже при расследовании обстоятельств убийства Кирова. В частности, его беспокоило то, что в 1933-1934 годах СПО УНКВД Ленинградской области вскрыл и ликвидировал довольно серьезную троцкистско-зиновьевскую организацию.
Но поскольку в присланных из Ленинграда Ягоде и Молчанову материалах следствия имелись сведения о наличии руководящего центра в Москве, то они «никаких мероприятий по этим материалам не приняли - положили под сукно».
Бывший нарком пояснял на следствии: его тревожило то, что «обвиняемые по делу ленинградских чекистов могли на допросах, в порядке оправдания своего, поднять этот вопрос». Он обсудил эту проблему с Молчановым, и сообщники «условились, чтобы эти данные вообще в следствии не фигурировали ».
Очередной допрос Ягоды в 1937 году состоялся лишь через неделю. 26 мая его допрашивал начальник 4-го отдела ГУГБ, капитан государственной безопасности Коган в присутствии оперуполномоченного этого же отдела Лернера.