Страница 63 из 190
И все же троцкистов смущало очень большое преобладание в руководстве центра зиновьевцев. Поэтому в том же 1932 году при встрече Пятакова с Радеком и Сокольниковым была высказана «мысль, чтобы наряду с основным центром в составе Каменева, Зиновьева, Мрачковского, Бакаева, Смирнова, Евдокимова и др.» создать параллельный троцкистский центр. Предполагалось, что он «будет играть роль запасного центра на случай провала основного и в то же время будет самостоятельно вести практическую работу, согласно установок и директив Троцкого».
Дело заключалось в том, что троцкисты опасались конкуренции правых, которые, по выражению Радека, могли «оттереть» союзников после захвата власти. Таким образом, шкура неубитого медведя «власти» делилась вполне серьезно, и, чтобы избежать ошибки, решили проконсультироваться со своим лидером. На сделанный запрос Троцкий не возразил против идеи создания параллельного центра. Однако «ультимативно заявил о необходимости сохранения полного единства и блока с зиновьевцами, так как никакого расхождения… нет, поскольку террористическо-вредительская платформа принята».
Вредительские замыслы Троцкого вышли на фазу реализации в конце 1933 года, когда, встретившись в Гаграх, Пятаков с Серебряковым условились о разграничении сфер влияния. Договорились, что первый ведет работу «по Украине и Западной Сибири и в промышленности», а Серебряков «берет Закавказье и транспорт».
На суде свой выбор Серебряков объяснял тем, что у него были хорошие отношения с грузинскими троцкистами, «в частности с Мдивани… а по транспорту - потому, что я старый транспортник». Это соответствовало действительности. Еще с 1922 года Серебряков был замом наркома путей сообщения, а с 1931-го являлся начальником Центрального управления шоссейных дорог и автотранспорта при CHК СССР.
Связь с Троцким его ближайшие сподвижники поддерживали через специалистов, выезжавших в зарубежные командировки. Одним из курьеров стал крупный советский разведчик, корреспондент ТАСС за границей Владимир Ромм; лично с ним встретились Карл Радек и Пятаков. По общему впечатлению, закордонный сиделец нервничал, его раздражали бесконечные проволочки, он требовал действия, результатов и торопил события. В 1933-1934 годах троцкистские группы возникли в Западной Сибири, на Урале; на Украине они появились в Харькове, Днепропетровске, Одессе и Киеве.
И все- таки в чем заключалось вредительство троцкистов? Не были ли показания подсудимых самооговором? Нет. Заговорщики орудовали профессионально и со знанием дела.
На январском 1937 года процессе Пятаков подробно рассказал и о вредительских действиях. Главным методом стал саботаж. На Украине его осуществляла группа Логинова, работавшая в коксовой промышленности. В Западной Сибири, в Кемерове, саботаж и вредительство организовывали Норкин, главный инженер Карцев и направленный Пятаковым на Кемеровский комбинат Дробнис. На Урале стала складываться подпольная группа Юлина, находившаяся в контакте с группой Медникова и другими.
Успешному осуществлению преступной деятельности способствовало то, что в 1932 году Пятаков занял пост заместителя народного комиссара тяжелой промышленности. В его руках сосредоточились широкие возможности, большие средства и многочисленные связи.
Рассказывая о своей тайной деятельности, он пояснял: « Вредительская работа состояла в том, что вновь строящиеся коксовые печи вводились в эксплуатацию недостроенными, вследствие чего они быстро разрушались, и, главным образом, задерживалась, и почти не строилась на этих заводах химическая часть, благодаря чему громадные средства, которые вкладывались в коксохимическую промышленность, наполовину, если не на две трети, обесценивались. Самая ценная часть угля, а именно химическая часть, не использовалась, выпускалась в воздух. С другой стороны, портились новые коксовые батареи.
Западносибирская троцкистская группа вела активную работу в угольной промышленности. Эту работу вели Шестов и его группа. Там была довольно многочисленная группа, которая работала главным образом по линии создания пожаров на коксующихся углях и шахтах. Вредительская работа шла на Кемеровском химическом комбинате.
На первых порах работа состояла в том, что задерживался ввод в эксплуатацию вновь строящихся объектов, средства распылялись по второстепенным объектам, и, таким образом, огромнейшие сооружения находились все время в процессе стройки и не доводились до состояния эксплуатационной готовности. По линии электростанции проводилась работа, уменьшающая актив энергобаланса всего Кузнецкого бассейна».
Незримая для посторонних деятельность приобретала все больший размах. Своеобразное ноу-хау состояло в том, что организаторов вредительства было трудно поймать за руку. Все можно было списать на «объективные» причины, на «реальные» обстоятельства, на неопытность работающего персонала наконец. Усилению саботажа способствовало то, что с 10 июня 1934 года Пятаков был назначен 1-м заместителем наркома тяжелой промышленности СССР. То есть вообще стал правой рукой Орджоникидзе, получив почти неограниченные возможности для влияния на руководителей предприятий и отраслей тяжелой индустрии.
Теперь объектами вредительства на Урале стали медная промышленность и Уральский вагоностроительный завод. «В медной промышленности, - показывал Пятаков, - дело сводилось к тому, чтобы снижать производственные возможности» Красноуральского, Карабашского и Калатинского медных заводов. На строящемся большом медном заводе «Средуралмедстрой» саботаж организовывался «сначала Юлиным, начальником Средуралмедстроя, а затем Жариковым».
Пятаков пояснял: «Весь замысел Средуралмедстроя был в том, что он должен был скомбинировать металлургическую и химическую части. Химическая часть не строилась совсем. Я сделал так, что отделил эту химическую часть, передал ее в Главхимпром Ратайчику, где она замариновалась окончательно. Но если плохо шло строительство завода, то еще больше отставала рудная база. Я лично, кроме всего прочего, отделил эту рудную базу от строительства завода с таким расчетом, что рудная база подготовлена не будет».
На Уральском вагоностроительном заводе участником троцкистской группы был начальник строительства Марьясян. Он, показывал Пятаков, «направлял средства на ненужное накопление материалов, оборудования и прочего. Я думаю, к началу 1936 года там находилось в омертвленном состоянии материалов миллионов на 50».
Конечно, такие методы вредительства не вписываются в примитивные представления о врагах, пробиравшихся на промышленные объекты с мешками динамита и перерезающих ножом горло уснувшему сторожу. Но было бы нелепо, если бы заместители наркомов и начальники главков рвали штаны, ползая в темноте цехов. Однако историки с дипломами признаниям Пятакова не верят.
Такой простой, деловой, практический подход не вписывается в их убогие представления о вредительской деятельности. Но кто поверил бы в 1961 году, когда началась реабилитация врагов народа, что спустя 30 лет Центральный Комитет партии сдаст советскую власть врагам социалистического строя?
И как раз эта кажущаяся простота вредительства и является убедительным подтверждением реальности событий. Они строились не по голливудским сценариям. Говоря о саботаже и вредительстве в химической промышленности, Пятаков рассказывал:
«Прежде всего был составлен совершенно неправильный план развития военно-химической промышленности… Затем в сернокислотной промышленности, главным образом скрывались и снижались мощности заводов и тем самым, не давалось то количество серной кислоты, которые можно было дать. «…» В отношении азотной промышленности. Здесь и Ратайчак, и Пушйн, главным образом Ратайчак…при моем непосредственном участии. Здесь шла систематическая переделка проектов, постоянное затягивание проектирования и тем самым затягивание строительства».
Повторим, что эти признания прозвучали в числе прочих на процессе 23-30 января 1937 года. Нет необходимости обладать и инженерным дипломом, чтобы понять всю прозаическую, почти будничную правду о подрывной работе, осуществляемой группой Пятакова. Она была деловой и поэтому эффективной.