Страница 31 из 190
Его статья появилась более чем своевременно - сразу после обнаружения извращений, не совпадавших с его намерениями и целями. Накануне коллективизации и в процессе ее развития Сталин был категорическим противником «голого раскулачивания». Дальновидный политик, он прекрасно знал, что стоит ему отступиться от реальностей жизни, как все крестьянство будет против него. И он решительно отреагировал на начавшийся произвол.
Что делать дальше? Этот вопрос не мог не возникнуть перед Сталиным. Однако он видел, что коллективизация вышла из-под его контроля; действия радикалов походили на провокацию. Необходимо было резко изменить ситуацию, и тогда он предпринял неординарный и блестящий ход. Он заявил о своей позиции гласно, указав на перегибы и злоупотребления как на «Головокружение от успехов».
Конечно, это было размежевание со «старыми большевиками». Более того, публичное одергивание экстремистов не могло не вызвать недовольства у руководителей, осуществлявших эту кампанию. Уже хотя бы потому, что оно подрывало их авторитет. И это не были тихие и послушные фигуры; участники революции и Гражданской войны - эти партийцы прошли огонь, воду и медные трубы. Не будет преувеличением утверждение, что в случае объединения усилий в противостоянии его позиции и линии этих не склонных к сентиментальности будущих участников «съезда победителей» не смог бы остановить даже Сталин.
Но в 1930 году ситуацию необходимо было прояснить незамедлительно. Причем о дискредитации самой идеи коллективизации не могло быть и речи. И Сталин опубликовал свое знаменитое «Головокружение от успехов»…
Указывая на успехи колхозов, выполнение плана по хлебозаготовкам и семенам для яровых посевов, Сталин в своей статье отмечал, что там, где коллективизация была хорошо подготовлена, «крестьяне имели возможность убедиться в силе и значении новой техники, в силе и значении новой коллективной организации хозяйства». Он сделал вывод: « Коренной поворот деревни к социализму можно считать уже обеспеченным ».
Вместе с тем он подверг острой, серьезной критике действия властей на местах. «Они, - писал он, - эти успехи нередко пьянят людей , причем у людей начинает кружиться голова от успехов, теряться чувство меры , теряется способность понимания действительности, появляется стремление переоценить свои силы и недооценить силы противника, появляются авантюристические попытки «в два счета» разрешить все вопросы социалистического строительства».
Очевидно, что в этой его гневной филиппике проступает раздражение. Это возмущение дураком, который, научившись «молиться богу», разбивает себе лоб. По существу, он указывал, что услужливый дурак - опаснее врага. Сталин редко проявлял эмоциональность публично. Но здесь он не скрывает своего раздражения: «Кому нужны эти искривления, это чиновничье декретирование колхозного движения, эти недостойные угрозы по отношению к крестьянам? Никому, кроме наших врагов! Я уже не говорю о тех, с позволения сказать, «революционерах», которые дело организации артели начинают со снятия с церквей колоколов. Снять колокола, - подумаешь, какая ррреволюционность!»
Он отметил, что успех политики коллективизации был предопределен, но его достижение основывалось на добровольности, а не на насилии: « Нельзя насаждать колхозы силой. Это было бы глупо реакционно . Колхозное движение должно опираться на активную поддержку со стороны основных масс крестьянства… Можно ли сказать, что принцип добровольности и учета местных особенностей не нарушается в ряде районов? Нет, нельзя этого сказать, к сожалению…»
Одновременно Сталин критиковал стремление распространить в качестве наилучшей формы хозяйства коммуну. Он пишет, что «основным звеном колхозного движения» является не коммуна, а артель, но в артели «не обобществляются приусадебные земли (мелкие огороды, садики), жилые постройки, известная часть молочного скота, мелкий скот, птица и т.д.».
Он осуждает методы, доводившие коллективизацию до абсурда. Они не были предусмотрены его планами. Сталин правомерно пишет: «Дразнить крестьянина-колхозника «обобществлением» жилых построек, всего молочного скота, всего мелкого скота, домашней птицы, когда зерновая проблема еще не разрешена, когда артельная форма колхозов еще не закреплена, - разве не ясно, что такая «политика» может быть угодной и выгодной лишь нашим заклятым врагам ?»
Отмечая допущенные «искривления», он поясняет, что «теми, кто сгоняет крестьян в коммуны», ставится под угрозу решение зерновой проблемы. Это обвинение ретивых обобществителей в «разложении и дискредитации» колхозного движения; объявление их методов провокацией - действиями, «льющими воду на мельницу наших классовых врагов».
Призвав партию положить конец «искажениям» и настроениям, порождавшим их, Сталин заключил: «Искусство руководить есть серьезное дело. Нельзя отставать от движения, ибо отстать - значит оторваться от масс. Но нельзя и забегать вперед, ибо забежать вперед - значит потерять массы и изолировать себя. Кто хочет руководить движением и сохранять вместе с тем связи с миллионными массами, тот должен вести борьбу на два фронта - как против отстающих, так и против забегающих вперед».
Одновременно с его статьей «Правда» поместила текст Примерного устава сельскохозяйственной артели, принятого постановлением ЦИК и СНК 1 марта 1930 года.
Сталин не ограничился публикацией своей статьи. 10 марта на ее основе было принято секретное постановление ЦК ВКП(б) «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении». В нем содержались требования «немедленно прекратить в какой бы то ни было форме насильственную коллективизацию. Решительно бороться с применением каких бы то ни было репрессий по отношению к крестьянам… немедленно проверить списки раскулаченных и исправить допущенные ошибки…».
Обратим внимание, что это постановление, отражавшее действительную позицию Сталина в колхозной революции, продолжало оставаться секретным и после его смерти. Его фрагменты появились в печати только во второй половине 90-х годов. Так фальсифицировалась история.
Нет, он не лицемерил в своем возмущении «архиррреволюционерми». Повторим, для исправления совершенных ошибок уже 17 марта Сталин направил в основные зерновые регионы Кагановича, Калинина, Молотова и других «верховных лиц». Однако и после его статьи, и после секретного постановления не все руководители на местах спешили изменить свою тактику. Даже после публикации статьи Сталина экстремизм на местах полностью не прекратился. 22 марта Серго Орджоникидзе сообщил Сталину о действиях руководства Криворожского округа Украины: «Перекручено здесь зверски. Охоты исправлять мало… Все хотят объяснить кулаком, не сознают, что перекрутили, переколлективизировали . Большое желание еще большим нажимом выправить положение, выражают желание расстрелять в округе человек 25-30…»
То была устоявшаяся, убежденческая точка зрения, прочно вошедшая в плоть и кровь руководителей радикально непримиримых взглядов. Они не могли, не умели и даже не хотели мыслить и действовать иначе. В их числе: Бауман, Варейкис, Косиор, Хатаевич, Шеболдаев, Эйхе, Балицкий, Евдокимов, Зеленский, Икрамов, Кабаков, Криницкий, Постышев, Разумов, Чернов, Ягода.
Эти «герои коллективизации» были выпестованы своим временем и имели собственные цели. Их агрессивный радикализм не подлежал исправлению, но иных людей, вылепленных из другого материала, в распоряжении Сталина просто не было.
Между тем отрезвившая и охладившая обстановку, по существу либерализировавшая общественное мнение, статья Сталина вызвала на местах резкое шараханье в другую сторону. В марте - июне многие крестьяне вышли из колхозов; в ряде случаев произошла самоликвидация и роспуск уже организованных хозяйств. Если к 1 марта в коллективную собственность объединилась полеовина крестьян страны, то в мае осталось 23,4%, лишь на Северном Кавказе уровень коллективизации составил 58,1%.