Страница 118 из 190
Напомним, что именно осенью этого же года обстоятельное письмо-инструкцию от Троцкого получил и Карл Радек. Письмо в восемь страниц, написанное на тонкой английской бумаге, было названо «развернутой программой пораженчества». В числе условий, которые, придя к власти, должны были удовлетворить «в пользу иностранных государств» заговорщики, программа Троцкого предусматривала передачу Германии Украины, а Японии уступку Приамурья и Приморья. Такая директива смутила даже троцкистских зубров.
Может быть, этот план породил сомнения и в душе «красного маршала»? Нет. В его жилах не закипела кровь литовских предков. Тухачевский, облитый позже слезами «детей оттепели», новые установки Троцкого воспринял без колебаний. Его погруженный в интригу ум уже выискивал способы исполнения предательских замыслов.
И когда за его спиной с грохотом захлопнулась дверь одиночной камеры, он писал в своих показаниях: «В зиму с 1935 на 1936 год, как я уже упоминал, я имел разговор с Пятаковым, в котором последний сообщил мне установку Троцкого на обеспечение безусловного поражения Советского Союза в войне с Гитлером и Японией и о вероятном отторжении от СССР Украины и Приморья. Эти указания говорили о том, что необходимо установить связь с немцами, чтобы определить, где они собираются двинуть свои армии и где надлежит готовить поражение советских войск».
Тухачевский принял планы Троцкого как руководство к действию. Он писал в показаниях: «Перед центром военного заговора встал вопрос о том, как организовать связь с иностранцами и особо с германским ген. штабом во время войны. Такие связи были намечены».
Однако бывший маршал лукавил. Из его же собственноручных показаний видно, что в действительности оформление отношений с немцами произошло еще в 1925 году. В период официальной командировки в рамках военного сотрудничества между рейхсвером и РККА, когда он прибыл в Германию в статусе помощника Фрунзе.
Конечно, немцы не собирались использовать его в роли «тривиального шпиона». Он тянул в перспективе уже на «агента стратегического, военно-политического» и даже геополитического влияния. И это учитывалось в тех планах рейхсвера, «которые были разработаны У. Брокдорф-Ранцлау, К. Хаусхофером и Г. фон Сектом». Тем более что по возвращении из Германии Тухачевский стал начальником Генштаба.
Начальник Политуправления Красной Армии Гамарник не светился на встречах заговорщиков, но, приняв их замыслы и оставаясь за кулисами, он активно содействовал их планам. В изданной в 1947 году книге «Тайная война против СССР» Майкл Сайерс и Альберт Кан называют Гамарника «личным другом рейхсверовских генералов Секта и Гаммерштейна».
А. Мартиросян отмечает контакты сторонников и покровителей Троцкого и Тухачевского и с другими силами. Исследователь указывает, «что через некоторые родственные связи отдельных заговорщиков заговор в целом выходил на мощнейшие на Западе силы еврейства, особенно на одну из самых могущественных в мире масонских лож «Бнай Брит» («Сыны завета»).
Дело в том, что сподвижник Тухачевского Ян Гамарник был женат на родной сестре одного из руководителей «Бнай Брита», знаменитого еврейского поэта, основоположника современной еврейской поэзии Хаима-Назмана Бялика…». Но не будем углубляться в дебри «масонских» заговоров.
Готовя военный переворот, Тухачевский хотел получить гарантии, что его действия будут поддержаны в Германии и, можно сказать, что с этой целью он рационально использовал поездку в Лондон.
Личный переводчик Гитлера Пауль Шмидт в своей книге «Гитлер идет на Восток», опубликованной под псевдонимом Пауль Карелл, отмечает, что в начале 1936 года возглавивший советскую делегацию на похоронах в Англии Георга V маршал Тухачевский по пути туда и обратно встречался в Берлине с «ведущими германскими генералами… Для него было главным создание российско-германского союза после свержения Сталина».
Впрочем, обратимся вновь к признаниям самого Тухачевского. Он указывает: «В конце января 1936 года мне пришлось поехать в Лондон на похороны английского короля. Во время похоронной процессии, сначала пешком, а затем поездом, со мной заговорил генерал Румштедт - глава военной делегации от гитлеровского правительства».
В действительности речь идет о главе германской военной делегации Герде Рунштедте, генерале, наиболее близком к Гансу фон Секту и одновременно являвшемся другом главнокомандующего сухопутными войсками вермахта генерала Вернера фон Фрича. Примечательно и то, что в состав германской делегации, присутствовавшей на похоронах Георга V, входил и Гейр фон Швеппенбург. Военный атташе Германии в Великобритании Швеппенбург поддерживал дружеские отношения с подельником Тухачевского - военным атташе СССР в Великобритании К.В. Путной. Так же как и Рунштедт, Г. фон Швеппенбург в тот период входил в состав германских оппозиционеров.
«Очевидно, - продолжал Тухачевский, - германский генеральный штаб уже был информирован Троцким, т. к Румштедт прямо заявил мне, что германский генеральный штаб знает о том, что я состою главой военного заговора в Красной Армии, и что ему, Румштедту, поручено поговорить со мной о взаимно интересующих нас вопросах.
Я подтвердил его сведения о военном заговоре и о том, что я стою во главе его. Я сказал Румштедту, что меня очень интересуют два вопроса: на каком направлении следует ожидать наступления германских армий в случае войны с СССР, а также в каком году следует ожидать германской интервенции».
Если бы дальше Тухачевский написал, что германский генерал дал ему ответ на эти поистине идиотские вопросы, то стало бы ясно, что он врет. Можно ли представить, что профессиональный военный мог рассчитывать на то, что другой профессионал - вот так, ни за что ни про что, за понюшку табаку - выдаст (даже заговорщику) секретнейшую информацию?
Но Тухачевский пишет: «Румштедт уклончиво ответил на первый вопрос, сказав, что направление построения германских сил ему не известно, но что он имеет директиву передать, что главным театром военных действий, где надлежит готовить поражение красных армий, является Украина. По вопросу о годе интервенции Румштедт сказал, что определить его трудно».
Вот это уже похоже на правду. И все-таки Тухачевский лгал следствию, сведя рассказ о контактах с немцами лишь до такого разговора. Так, подследственный умолчал, что еще по дороге в Лондон он останавливался в Варшаве и Берлине. На встречах с польскими и немецкими военными он не скрывал своего недовольства руководством СССР и преклонения перед вермахтом. Он не пишет ничего и о других эпизодах этой поездки.
И все- таки история сохранила некоторые свидетельства. Из Лондона Тухачевский выехал в Париж, где в советском посольстве был устроен официальный обед. На нем он изумил европейских дипломатов открытым восхвалением Германии. Присутствовавший на обеде заведующий отделом печати румынского посольства в Париже Шаканак Эссез записал слова «маршала».
Сидя за столом рядом с румынским министром иностранных дел Титулеску, Тухачевский заявил: «Напрасно, господин министр, вы связываете свою карьеру и судьбу своей страны с судьбами таких конченых государств, как Великобритания и Франция. Мы должны ориентироваться на новую Германию. Германии, по крайней мере, в течение некоторого времени будет принадлежать гегемония на европейском континенте. Я уверен, что Гитлер означает для нас всех спасение ».
Присутствовавшая на этом обеде французская журналистка Женевьева Табуи позже вспоминала в своей книге «Меня называют Кассандрой»: «В последний раз я видела Тухачевского на следующий день после похорон короля Георга V. На обеде в советском посольстве русский маршал много разговаривал с Политисом, Титулеску, Эррио и Бонкуром.
Он только что побывал в Германии и рассыпался в похвалах нацистам. Сидя справа от меня, и говоря о воздушном пакте между великими державами и Гитлером, он не переставал повторять: «Они уже непобедимы, мадам Табуи».
Почему он говорил с такой уверенностью? Не потому ли, что ему вскружил голову сердечный прием, оказанный ему немецкими дипломатами, которым нетрудно было договориться с этим представителем старой русской школы?