Страница 46 из 176
По сведениям тетради посетителей, о чем речь пойдет дальше, когда Жуков вторично прибыл вечером в Кремль, по вызову уже находившегося там Тимошенко, вместе с ним приехал не Ватутин, а Буденный. И когда они втроем вошли в 20.50 в кабинет Вождя, то Сталин не был « один ». В кабинете уже находились Молотов, Ворошилов, Берия и Маленков.
Итак, сведения о перебежчике и о дате возможного нападения 25—26 июня Жуков сообщил Сталину еще утром. Но продолжим цитату из «сочинений» Жукова:
«—Что будем делать? – спросил И.В. Сталин.
Ответа не последовало.
– Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск приграничных округов в полную готовность, – сказал нарком.
– Читайте! – сказал Сталин.
Я прочитал текст директивы. И. В. Сталин заметил:
– Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений.
Не теряя времени, мы с Н.В. Ватутиным вышли в другую комнату и быстро составили проект директивы наркома. Вернувшись в кабинет, попросили разрешения доложить.
И.В. Сталин, прослушав проект директивы и сам еще раз его прочитав, внес некоторые поправки и передал наркому для подписи.
…С этой директивой Н.Ф. Ватутин немедленно выехал в Генеральный штаб, чтобы тотчас же передать ее в округа. Передача в округа была закончена в 00 часов 30 минут 22 июня 1941 года».
Обратим внимание и на то, что, как и со ссылкой на Пуркаева, Жуков снова привлекает в свидетели человека, который не мог ни подтвердить, ни опровергнуть инсинуации маршала. Николай Федорович Ватутин умер от ран, полученных в бою с соединениями украинских националистов.
Но если Ватутин с директивой еще утром «немедленно выехал в Генеральный штаб, чтобы тотчас же передать ее в округа», то возникает закономерный вопрос. Почему передача директивы «в округа была закончена в 00 часов 30 минут 22 июня»?
Вывод может быть лишь один: Жуков не зачитывал и не писал с Ватутиным никакой директивы. Совершенно ясно и другое. В такой директиве не было никакой необходимости. Действия военных округов должны были регламентироваться не сочиненным на ходу документом, а в первую очередь «планом стратегического развертывания».
Красная Армия была готова к этой войне. И ее командиры знали, что они должны делать в случае вторжения германских войск. Указания по разработке планов прикрытия нарком обороны дал еще 14 мая 1941 г. В соответствии с ними военные советы округов детализировали задачи для армий. Так, командующий Западным особым округом Павлов направил командующему 3-й армией генерал-лейтенанту Кузнецову директиву:
«№ 002140/сс/ов Совершенно секретно
14 мая 1941 Особой важности
На основании директивы народного комиссара обороны СССР за № 503859/сс/ов и прошедшей передислокации частей к 20 мая 1941 г. разработайте новый план прикрытия государственной границы участка: оз. Кавишки, Кадыш, Красное, Августов, Райгород, Грайево, иск. Щучин. Указанному плану присваивается название: «район прикрытия государственной границы № 1».
Командующим войсками района прикрытия назначаю Вас…
Оборону государственной границы организовать, руководствуясь следующими указаниями: в основу обороны положить упорную оборону УРа и созданных по линии госграницы полевых укреплений, с использованием всех сил и возможностей для дальнейшего развития их. Обороне придать характер активных действий.Всякие попытки противника к прорыву обороны немедленно ликвидировать контратаками корпусных и армейских резервов…»
Таким был тот сценарий, по которому все армии прикрытия должны были встретить войну. Участник боев с японцами на КВЖД и советско-финской войны генерал армии Д.Г. Павлов, имевший опыт войны в Испании, не был новичком в военном деле. Поэтому его директива учитывала как вариант наступления, так и отступления
Она предписывала: «При благоприятных условиях резервам армии быть готовыми по моему приказу к нанесению стремительных ударов…В случае наступления явно превосходящих сил противника и невозможности удержать полевые укрепления по линии госграницы предельным рубежом отхода войск района прикрытия является передний край УРа, опираясь на который контратаками уничтожить наступающего противника…»
Еще до 20 мая начальник Генштаба разослал командующим округами директивы, определявшие порядок ввода в действие и планов прикрытия. Так, в директиве № 503859/сс/ов командующему войсками ЗапОВО предписывалось:
«План прикрытия вводится в действие при получении шифровальной телеграммы за моей, члена Главного Военного совета начальника Генерального штаба, подписью следующего содержания:
«Приступить к выполнению плана прикрытия».
Поэтому Жукову не нужно было зачитывать Сталину какую-то особую директиву. Но регламентация условий ввода в действие плана прикрытия была не случайной. Она диктовалась тем, что одновременно с началом осуществления плана прикрытия включался в действие весь механизм военной машины. В приграничных округах объявлялась мобилизация. Но не это являлось главным.
Наиболее значимым было то, что на исходные позиции выводились армии «упреждающего удара». Повторим и то, что еще в мае в соображениях «по плану стратегического развертывания» нарком обороны и начальник Генштаба, говоря о возможности внезапного удара со стороны Германии, предлагали: « Упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не сумеет еще организовать фронт…»
Таким образом, введение в действие плана прикрытия означало начало движения к войне. Однако принятие такого решения носило не только стратегический характер. Прежде всего это было политическое решение.
Сталин прекрасно знал слова Клаузевица относительно начального периода войны. Выдающийся немецкий стратег писал: «Политика, к сожалению, неотделима от стратегии. Политика пользуется войной для достижения своих целей и имеет решающее влияние на ее конец .
В начальный период войны в связи с массированными передвижениями войск по обе стороны границы, вызванными подготовкой к нападению или обороне, а также в связи с неминуемыми провокациями или действиями, которые могут быть расценены как провокации , бывает трудно определить, кто является инициатором конфликта.
В начальный период войны бывает часто очень трудно доказать, кто в действительности является агрессором, а кто – жертвой агрессии ».
Конечно, Сталин не мог допустить, чтобы в предстоявшей государству войне Советский Союз был назван агрессором. Это было главным! Это решало очень многое, и прежде всего определяло расклад сил в столкновении стран с разными идеологиями.
Именно эти различия помешали государствам Европы преодолеть трудности и найти взаимоприемлемые решения накануне вторжения Гитлера в Польшу. У каждой из великих держав имелись свои интересы и свой подход к вопросам мировой политики. Несмотря на предложения Сталина, накануне войны Великобритания так и не пошла на меры, обеспечивающие коллективную безопасность против Гитлера, выдвигаемые Советским Союзом. Не было соглашения и с Америкой.
Поэтому Сталин не мог позволить шаги, которые могли бы расцениваться в мире как развязывание войны. Великий политик, он открыто проводил ясную и последовательную линию, чтобы доказать , что СССР не хочет войны и поэтому не может быть агрессором. Демонстрацией такой линии стало и заключение двусторонних пактов с потенциальными агрессорами.
Он прекрасно дирижировал той политической увертюрой, которая предшествовала подготовке к отражению нападения. Он уже обеспечил победу в войне политически: и пактом о ненападении с Германией, и пактом – с Японией. В его блестящей партитуре было и зондирование намерений Гитлера, и вскрывающее их Заявление ТАСС, указывающее миру на намерения Германии.