Страница 147 из 176
Закончив разговор с командованием фронта, он подробно расспросил руководителей Наркомата авиации о характеристиках нового самолета. «Хорошо! – заключил он. Затем подошел к конструктору и, дотронувшись до погона, сказал: – А вы еще в генерал-майорах ходите». Спустя 15 минут после выхода из кабинета Сталина А.С. Яковлев услышал по радио постановление Совнаркома о присвоении ему звания генерал-лейтенанта. Через день начался разгром немцев под Ленинградом.
В конце 1943 года промышленность уже в полных объемах обеспечивала армию танками, самолетами, вооружением. Теперь Сталин уже не считал скрупулезно сам ежесуточный выпуск изделий на заводах. Так, начальник ГАУ Н.Д. Яковлев лично докладывал Верховному главнокомандующему лишь планы месячного распределения, согласованные с Генштабом. Однако прежде всего Сталин был великолепный организатор. Избегая ненужной опеки, он счел возможным дать свободу действий ответственным наркомам и специалистам.
Правда, не обошлось и без соответствующего инструктажа. В присутствии членов ГКО он сказал начальнику Главного артиллерийского управления: «Вы отвечаете перед нами за то, чтобы вооружение, поставляемое в войска, было по своим характеристикам не хуже, чем у врага. Вы – заказчик. Кроме того, у вас есть квалифицированные военные инженеры, испытательные полигоны. Испытывайте, дорабатывайте. Но давайте лучшее! Конечно, наркомы и конструкторы тоже отвечают за качество. Это само собой. Но окончательное заключение все же ваше ГАУ».
Война с исключительной убедительностью продемонстрировала и еще один талант Сталина – умение подчинять идеологию целостности его государственных концепций. С присущей ему склонностью к смелым решениям, основанным на анализе новых изменившихся реальных условий, в 1943 году он окончательно прекратил затянувшийся «революционный» конфликт с церковью.
Еще в начале 1943 года состоялся обмен посланиями Сталина с «патриаршим местоблюстителем митрополитом Сергием». 23 февраля митрополит сообщил Сталину, что «верующие в желании помочь Красной Армии охотно откликнулись на мой призыв собрать средства на постройку танковой колоны имени Дмитрия Донского…».
Сталин ответил в тот же день. Он писал: «Прошу передать православному русскому духовенству и верующим, собравшим 6 000 000 рублей, золотые и серебряные вещи на строительство танковой колонны имени Дмитрия Донского, мой искренний привет и благодарность Красной Армии». В сентябре 1943 года он принял в Кремле митрополита Московского и Коломенского Сергия, митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия и патриаршего экзарха Украины митрополита Киевского и Галицкого Николая.
Сталин не был послушным рабом идеологических догм. Трезвый учет особенностей и традиций государства обусловил его решение вернуть «статус-кво» церкви. Высоко отозвавшись о патриотической деятельности православной церкви, он поинтересовался ее проблемами, и митрополит Сергий указал, что главная проблема в отсутствии Синода.
Сталин «спросил, как будет называться патриарх» и «нужна ли помощь правительства с транспортом, доставкой участников, размещением» при проведении Собора. Предложил финансовую поддержку. Сергий пояснил, что патриарх будет называться не как при Тихоне – «всей России», а «Московский и всея Руси».
Когда Сергий пожаловался на существующие трудности в сборе епископов, Сталин дал указание помочь руководству церкви с быстрейшим приездом епископов на Собор, привлечь для этого авиацию, другой транспорт. Касаясь подготовки кадров священнослужителей, Сталин посоветовал открыть «не курсы, а духовные семинарии и училища», в отношении издания ежемесячного церковного журнала, а также дополнительного открытия приходов в епархиях он «заявил, что препятствий не будет». Поддержал он предложения об открытии «свечных заводов, мастерских по изготовлению церковной утвари, заверив, что церковь «вполне может рассчитывать на помощь СНК СССР».
Проблему размещения патриархии он разрешил мгновенно, предложив помещение резиденции бывшего германского посла Шуленбурга в Чистом переулке, «со всей мебелью». Он предложил переезжать «хоть завтра…». «Здание наше, советское», – подчеркнул Сталин.
По согласованию с руководством церкви правительство предложило создать Совет по делам Русской православной церкви. Обращаясь к председателю этого Совета Карпову, Сталин сказал: «…Но только помните, что, во-первых, вы не обер-прокурор Синода, а, во-вторых, своей деятельностью больше подчеркивайте самостоятельность церкви». И, обратившись к Молотову, Сталин заметил: «Надо довести до сведения населения о нашей встрече. А также сообщить в печати об избрании патриарха».
Его доброжелательность была искренней. «В конце беседы, – рассказывает очевидец, – больной митрополит был страшно утомлен… Сталин взял митрополита под руку, осторожно, как настоящий иподиакон, свел его по лестнице вниз и сказал ему на прощание фразу: «Владыко! Это все, что я могу в настоящее время для Вас сделать».
В отличие от будущих эпигонов Сталин не заигрывал с церковью. Как признание права верующего населения на исполнение культовых законов и обрядов он дал ей возможность естественного развития; не осеняя лицемерно себя символическим крестом и не изображая вдруг «свалившуюся» на него веру, которая выражалась лишь появлением с зажженной свечой в храме.
Глава 11 Освобождение Европы
…за то, чтобы наш союз, рожденный в огне сражений, стал прочным и сохранился после войны; чтобы наши страны не погрязли в своих собственных делах, но помнили, что помимо их собственных проблем есть общее дело… дело единства…
И. Сталин
(Ялтинская конференция)
Конечно, Красная Армия этого периода была уже не та, что в начале войны. Познавшие «радость побед», командиры и солдаты теперь воевали уверенно, превращаясь в храбрецов. Немцы уже не казались непобедимыми, а впереди реально забрезжила надежда окончания войны, сулящая счастье возвращения домой. Но пока напряжение борьбы не спадало, и в эпицентре этой тянувшейся два с лишним года почти не затихавшей битвы титанов неизменно находился Сталин.
Он все понимал, все принимал во внимание и находил оптимальные решения. Впрочем, они были одними и теми же: следовало опережать противника, уверенней брать над ним верх, сокрушать его превосходящей силой и стремительностью ударов.
Описывая бои после Курского сражения, Манштейн вынужден сделать своеобразный комплимент Сталину: « Мы, конечно, не ожидали от советской стороны таких больших организаторских способностей, которые она проявила в этом деле, а также в развертывании военной промышленности . Мы встретили поистине гидру, у которой вместо одной отрубленной головы вырастали две новые».
Фельдмаршал мистифицирует неудачно: «голова» была одна – сталинская «голова». Это его ум стратега-полководца, маршала и государственного деятеля, организатора победы крушил германские армии и их талантливых военачальников, не оставляя надежд на отражение разящих ударов Красной Армии. Эти победы не приходили сами собой. Сталин не ограничивался тем, что принимал или отвергал те или иные стратегические решения. Ему приходилось регулярно вмешиваться в действия своих командующих, исправляя их ошибки и допущенные просчеты. Он постоянно держал руку на пульсе войны.
Уже после Курской битвы стало ясно, что лучший в мире танк Т-34 все же нуждается в более мощной, чем 76-мм, пушке, и к концу 1943 года конструктор В.Г. Грабин подготовил к испытаниям новое 85-мм танковое орудие. Испытания танка с новой пушкой состоялись 29 декабря. На полигоне присутствовали наркомы Устинов, Малышев, Ванников, начальник ГАУ Н.Д. Яковлев и командующий бронетанковыми войсками Федоренко.
Пробыв на полигоне полдня и получив удовлетворительные результаты, члены комиссии отправились на завод, решать вопрос о том, чтобы выпускаемые с 1 февраля 1944 года танки поступали в войска уже с новым орудием. И хотя вся программа испытаний еще не была завершена, вечером 31 декабря Н.Д. Яковлев подписал проект ГКО о валовом выпуске танка новой модификации, а к ночи он был завизирован Сталиным.