Статьи разных лет

Разработка проблемы материальных предпосылок революции обусловила постепенную конкретизацию основного требования коммунистов – требования уничтожения частной собственности. Первоначально в работах Маркса и Энгельса тезис об уничтожении частной собственности фигурирует в самой общей форме, без дальнейшей расшифровки. Начиная с «Немецкой идеологии», Маркс и Энгельс говорят уже об уничтожении частной собственности на материальные производительные силы, то есть, по сути дела, на средства производства. Формула «обобществление средств производства», значение которой особо подчеркивал Энгельс, появляется впервые в работе Маркса «Классовая борьба во Франции» в марте 1850 года[569]. Тогда же Энгельс показывает, что первым результатом пролетарской революции в такой развитой стране, как Англия, будет централизация крупной промышленности в руках государства[570]. Впоследствии (в 90-х годах) он разовьет эту мысль дальше: крупную промышленность и крупное земледелие можно будет обобществить очень быстро, остальное, быстрее или медленнее, последует за этим[571]. Сто лет тому назад в «Анти-Дюринге» Энгельс наметил и еще один важный аспект данной проблемы: уничтожение частной собственности на общественные средства производства. Ведь именно развитие машинного производства создает не только принципиально неограниченные возможности для развития производительных сил, но и такие производительные силы, которые являются подлинно общественными по своему характеру, могут быть использованы не обособленными индивидами, а только сообща, большими коллективами производителей или даже только всем обществом и потому несовместимы более с оковами частной собственности.

Открытие материальных предпосылок пролетарской революции определило логическую структуру первой главы «Манифеста Коммунистической партии» – первого программного документа международного коммунистического движения. Сравнительный анализ логической структуры «Манифеста» и предшествовавших ему вариантов программы Союза коммунистов, составленных Энгельсом «Проекта Коммунистического символа веры» и «Принципов коммунизма», показывает, что первые две главы «Манифеста», представляющие собой его теоретическую часть, соотносятся как анализ объективного исторического процесса, предшествующего началу пролетарской революции, и анализ того будущего развития, которое начинается после победы пролетариата. В первой главе, которая называется «Буржуа и пролетарии», дается базирующееся на материалистическом понимании истории обоснование неизбежности коммунистической революции. Изложение начинается с одного из важнейших обобщений, к которому приводит диалектико-материалистическая концепция исторического процесса: история всех существовавших со времени возникновения частной собственности обществ была историей борьбы классов. С этой точки зрения рассматривается и буржуазное общество XIX в. Авторы анализируют развитие двух основных классов буржуазного общества, и этот анализ является здесь, по существу, анализом двух основных предпосылок коммунистической революции – развития производительных сил, которое происходит при господстве и под руководством буржуазии[572], и формирования революционного класса, пролетариата. Он завершается выводом, что гибель буржуазии и победа пролетариата одинаково неизбежны.

С развитием материалистического понимания истории развивается и марксистское учение о предпосылках коммунистического преобразования общества. И подобно тому как исторический материализм все более и более разрабатывается как диалектико-материалистическое понимание истории (усиление внимания к взаимодействию различных сторон жизни общества, к историческому характеру различных общественных явлений, к активной роли человека, субъективного фактора, надстроечных явлений в историческом процессе), так и марксистское учение о предпосылках пролетарской революции все более и более развивается как комплексная теория, которая отнюдь не сводится к анализу одних лишь материальных предпосылок. Если поначалу основоположники научного коммунизма делают акцент на том, что специфически отличает их новую, подлинно научную теорию от утопических представлений предшественников (упиравших на роль убеждения, просвещения, организации переворота), подчеркивают необходимость объективных, материальных предпосылок, – то со временем, с развитием общетеоретических основ научного коммунизма Маркс и Энгельс акцентируют внимание и на других аспектах проблемы предпосылок пролетарской революции. Так и в развитии исторического материализма они сначала подчеркивают главное и принципиально новое: бытие определяет сознание, – а затем обращают внимание на диалектику бытия и сознания (достаточно напомнить знаменитые письма Энгельса об историческом материализме).

Рассмотрим проблему предпосылок революции сквозь призму марксистской теории о структуре общества: производительные силы – производственные и другие общественные отношения – политическая надстройка – формы общественного сознания. Две основные предпосылки, выявленные в первые годы развития марксистской теории, соответствуют первому и второму звеньям этой общественной структуры.

Во многих произведениях десятки раз Маркс и Энгельс развивают идеи, первоначально сформулированные в «Немецкой идеологии». Так, например, они говорят о развитии производительных сил и создании материальных предпосылок коммунистического преобразования общества как об объективной исторической задаче капиталистического способа производства[573], о развитии в недрах буржуазного общества производительных сил и создании материальных условий для разрешения антагонизма между общественными производительными силами и буржуазными производственными отношениями[574], о том, что крупная промышленность делает необходимым создание новой организации общества, что крупная промышленность – это реальная основа нового общества, созданная рабочим классом, что развитие машинного производства создает материальные условия, необходимые для замены системы наемного труда подлинно общественной системой производства[575] и т.д. Но уже в «Немецкой идеологии» в качестве объективной предпосылки пролетарской революции они рассматривают развитие противоречий между производительными силами и формой общения (то есть общественными отношениями) буржуазного общества. Иными словами, неизбежность пролетарской революции анализируется основоположниками марксизма и под углом зрения специфического характера взаимодействия первого и второго звеньев общественной структуры. Классическую формулировку положения о противоречии между производительными силами и производственными отношениями как основе социальной революции Маркс, как известно, дал в 1859 году в предисловии к «К критике политической экономии». Об этом противоречии как предпосылке, основе пролетарской революции Маркс и Энгельс говорили постоянно[576]. С анализом его связана марксистская теория экономических кризисов. В «Анти-Дюринге» Энгельс конкретизировал основное противоречие капитализма как противоречие между общественным характером производства и частной формой присвоения: «В этом противоречии… уже содержатся в зародыше все коллизии современности». Оно проявляется в двух формах: как «антагонизм между пролетариатом и буржуазией» и как «противоположность между организацией производства на отдельных фабриках и анархией производства во всем обществе»[577].

В понятие формирования революционного класса основоположники научного коммунизма вкладывали более широкое содержание, чем просто факт возникновения промышленного пролетариата. Превращение пролетариата из класса в себе в класс для себя предполагает возникновение научного мировоззрения, соединение его с рабочим движением, развитие классового самосознания пролетариата, образование самостоятельной политической партии рабочего класса – коммунистической партии, развитие всех форм классовой борьбы пролетариата – экономической, политической, идеологической. Одним словом, все это означает созревание предпосылок революции не только во втором, но и в третьем и четвертом звеньях общественной структуры, то есть в сфере политической и идеологической надстройки.

569

См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 7, стр. 40; т. 22, стр. 531 – 532.

570

См. там же, стр. 256.

571

См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 37, стр. 331; т. 38, стр. 185.

572

Ср. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 18, стр. 537 – 538.

573

См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 6, стр. 601; т. 9, стр. 230; т. 25; ч. I, стр. 284, 484 – 485; ч. II, стр. 386; т. 46, ч. I, стр. 280 – 281.

574

См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 13, стр. 8; т. 19, стр. 193; т. 20, стр. 268.

575

См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4, стр. 329; т. 10, стр. 193; т. 16, стр. 328.

576

См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4, стр. 429 – 430; т. 7, стр. 100, 467; т. 13, стр. 7 – 8; т. 19, стр. 211, 214, 215, 217, 220 – 223, 228 – 229; т. 20, стр. 279, 282, 285, 287 – 290, 674 – 675; т. 21, стр. 230; т. 25, ч. II, стр. 456.

577

См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 279 – 282, 285; ср. также т. 3, стр. 74.