Возмездие

Что заставило Крупскую именно сейчас бередить старые раны? Молчала, молчала — и вдруг! Кто заставил? С какой целью?

Пока ясно одно: кому-то и зачем-то понадобилось разворошить давнишнюю историю и подбить смертельно больного человека на этот слишком демонстративный шаг.

Из полученного письма (тщательно составленного, кстати) прямо-таки брызгало крайнее озлобление. Ленин без колебаний шёл на открытую ссору и решительно подводил черту под многолетним знакомством и сотрудничеством. Видно было, что Вождь искал лишь повод. Причина его внезапно прорвавшейся вражды крылась гораздо глубже.

Иосиф Виссарионович немедленно написал Ленину записку.

«Т. Ленину от Сталина.

Только лично.

Т. Ленин!

Недель пять назад я имел беседу с т. Н. Константиновной, которую я считаю не только Вашей женой, но и моим старым партийным товарищем, и сказал ей (по телефону) приблизительно следующее: „Врачи запретили давать Ильичу политинформацию, считая такой режим важнейшим средством вьшечить его, между тем, Вы, Надежда Константиновна, оказывается, нарушаете этот режим, нельзя играть жизнью Ильича и пр.“

Я не считаю, что в этих словах можно было усмотреть что-либо грубое или непозволительное, предпринятое „против“ Вас, ибо никаких других целей, кроме цели быстрейшего Вашего выздоровления, я не преследовал. Более того, я считал своим долгом смотреть за тем, чтобы режим проводился. Мои объяснения с Н. Кон. подтвердили, что ничего, кроме пустых недоразумений, не было тут да и не могло быть.

Впрочем, если Вы считаете, что для сохранения „отношений“ я должен „взять назад“ сказанные выше слова, я их могу взять назад, отказываясь однако понять, в чём тут дело, где моя „вина“ и чего собственно от меня хотят».

Прочитал ли её Вождь, он не знал. 10 марта болезнь сделала ещё один меткий выстрел.

Постоянное ухудшение ленинского здоровья сильно озадачивало кремлёвский «верх». Неумолимо приближался срок, когда место Вождя партии опустеет. Кто станет его преемником? Кому по плечу такая почётная и тяжкая ноша?

Осенью 1923 года в Кисловодске на правительственных дачах оказались на отдыхе сразу несколько крупных руководителей. В один из жарких дней Зиновьев собрал их в прохладной пещере близ города. Пришли Лашевич, Бухарин, Фрунзе, Орджоникидзе, Ворошилов… Тема разговора: что предпринять, пока Ленин жив? Речь шла о секретариате — вернее, о месте и роли Генерального секретаря. Без Ленина этот пост приобретает абсолютно решающее значение!

Собравшихся сдерживало присутствие Ворошилова. Все знали о его давней дружбе со Сталиным.

Жирный, то и дело потиравший грудь, Зиновьев без конца пил нарзан. Как бы со смехом он вдруг вспомнил недавнее предсказание Троцкого: «Скоро кукушка прокукует смерть советской власти!» И всем мгновенно представился беспомощный Ленин… Мало-помалу разговорились, и беседа обрела степень сдержанного откровения. Каменев вкрадчиво, как всегда, предложил лукавый ход: заменить Сталиным Троцкого на посту председателя Реввоенсовета. Простоватый Петровский «снизил планку»: не лучше ли перевести Сталина на место Дзержинского в ВЧК? При этом все посматривали на Ворошилова. Тот отмолчался, ни протеста, ни одобрения. Однако Сталину, едва вернулся с отдыха, всё рассказал с мельчайшими подробностями.

Иосиф Виссарионович, заволакиваясь дымом, щурил свои характерные глаза с приподнятыми нижними веками, отчего взгляд его становился текуч, задумчив, как бы отстранён. Однако это была неразгаданная отстранённость.

В ближайшее время он ожидал оживления закулисных интриг и не ошибся. Вскоре появилась так называемая «Платформа 46-ти». Этот откровенно фракционный документ выдавал тайные намерения «рыкающих» и «бухарящих»: навязать партии долгую и бесцельную дискуссию.

О своих правах на «ленинский кафтан» откровенно заявляли Троцкий и Зиновьев. Никаких других соперников они не видели, не признавали. Зиновьев возглавлял Коминтерн, всемирное объединение коммунистических партий. Он полагал, что пост главы РКП (б) должен достаться ему «по штату». К тому же кто, как не он, долгие годы являлся ближайшим сотрудником Ленина, прожившим с ним бок о бок долгие годы эмиграции? Троцкий, сознавая эти преимущества, кипел от ярости. Интересно, неужели этот пустомеля не сознаёт, какой реальной силой является Красная Армия?

В этот насыщенный событиями год, последний год жизни Ленина, накал партийной междоусобицы возрастал день ото дня. Ареной ожесточённых схваток становились съезды партии, собиравшиеся в те времена ежегодно.

Забавным происшествием стало внезапное появление в этот напряжённый миг знаменитого Парвуса, учителя Троцкого и опекуна многих их «межрайонцев», проникших в революционную Россию и в ряды большевистской партии. Связавшись с Радеком, он заявил, что не против войти в состав Совнаркома, т. е. стать одним из министров в советском правительстве. Обескуражены были многие, но в первую очередь Троцкий и Зиновьев. Этого ещё не хватало! Парвус мог вломиться в ситуацию, как слон в посудную лавку. Начались лихорадочные переговоры. У нового претендента имелись на руках сильные козыри. Он недвусмысленно намекал на ужасающие разоблачения. В конце концов, от него откупились, заплатив ему в качестве отступного два миллиона марок.

А страна жила, вполне удовлетворённая сообщениями в тогдашних газетах. К партийным дрязгам уже привыкли. Всем верилось, что партия, бесконечно дискутируя, всё равно найдет единственно правильный путь.

Последний год жизни Ленина ознаменовался образованием «Добролета», общества для покорения неба. Стране требовались самолёты. Был объявлен сбор пожертвований. Средства потекли со всех сторон. Рабочие завода «Динамо» внесли три тысячи рублей. Редакция газеты «Красноярский рабочий» — 1700 рублей. Ленин с Крупской перечислили 60 рублей. Чуть поменьше наскребли М. Ульянова и Д. Бедный.

Первый самолёт был построен к концу года. Его назвали «Правда». Церемония передачи самолёта «Добролету» вышла торжественной. Присутствовал старейший русский лётчик Б. Российский. Новая машина, как было объявлено, готовится к гигантскому перелёту по маршруту: Москва — Манчжурия — Китай.

Ленин умирал мучительно.

Полностью парализованный и потерявший речь, он мог передвигаться на инвалидной коляске и объясняться с окружающими на каком-то птичьем языке: «вти-вти-вти…» Вид его был страшен: исхудавший, с безумными глазами, постоянно пытающийся что-то сказать заплетающимся языком.

При нём постоянно находились Крупская и Маняша.

Приехав однажды в Горки, Иосиф Виссарионович, двигаясь по аллее, издали разглядел каталку с Лениным, Крупскую и профессора Гетье. Вся группа позировала фотографу. Тот, накрывшись чёрной простынёй, наводил аппарат и знаками показывал, как лучше поставить коляску с Лениным. Иосиф Виссарионович возмутился: кому взбрело в голову фотографировать умирающего человека? Зачем? С какой целью? Почему, кстати, позволяет это делать Крупская?

В тот раз он уехал, не повидавшись с Лениным. Ему всё неприятней становилось встречаться с Крупской.

Последний год жизни Ленина отмечен необыкновенной активностью Крупской. Её влияние на больного стало абсолютным. Используя имя умиравшего мужа, она стала всё чаще быть лидером всевозможных групп и группочек оппозиционеров. Самыми близкими людьми Крупской стали «два Лёвушки»: Троцкий и Каменев. С ними она советовалась, сверяя каждый свой шаг.

Живущий последние дни Вождь стал постоянным союзником сионистов. С именем Ленина связана их самая крупная победа при создании Союза Советских Социалистических Республик — СССР: как ни противился Сталин, а в Основной закон образовавшегося содружества наций вошёл важнейший пункт, закрепляющий за любой нацией права суверенитета, вплоть до отделения. Эта мина замедленного действия рванёт 70 лет спустя.