За что?

Когда в начале девяностых в город пришла безработица, молодой человек решил, что настала пора увлечение превратить в промысел. Ловить сетями было запрещено, но кто смотрел на запреты во времена всеобщего беспредела и вседозволенности? Денег, вырученных за проданную рыбу, хватало на многое. В том числе и на самогон (с водкой тогда было туго). Но, как известно, спиртного много не бывает, и парень стал потихоньку воровать рыбу из сетей таких же браконьеров, как он сам.

8.

Юркая резиновая лодка на вёслах быстро продвигалась вдоль прибрежного камыша. Но вот Николай увидел неприметный пенопластовый поплавок, мелькавший в воде среди волн. Потянув за привязанную к нему верёвку, рыбак начал вытаскивать из воды и складывать на дно лодки небольшую сеть, сплетённую опытными руками из обычной рыболовной лески. Вынув запутавшуюся там рыбу, он кое-как, лишь бы поскорее, сбросил опустошённое орудие лова обратно в воду. Поплавок опять был чуть заметен, и ни рыбнадзор, ни простые рыбаки не могли догадаться о растянутой под водой преграде.

- Ничего, хозяева приплывут сюда только вечером. Может быть к тому времени подойдёт рыбка? А я ещё пару чужих сеток проверю, потом из своих улов соберу – мне и хватит на бутылку. Водки куплю - надоело давиться этим самогоном, – примерно такие мысли мелькали в голове хитрого вора, опустошавшего чужие сети.

Но на этот раз ему не повезло. На берегу Николая ожидали двое - хозяева только что подчистую обобранных им сетей.

- Ну, вот ты, гнида, и попался, - вышел из кустов здоровенный мужик с голым торсом, на котором красовались живописные тюремные наколки. – Закон знаешь?

Коля, конечно, знал и неписаные рыбацкие законы, и этих рыбаков, которые, заподозрив неладное, сумели его выследить. Не знал он только и не думал, что за такую малую цену придётся ему расстаться с собственной жизнью.

- За что? – только и успел крикнуть несчастный.

Рот ему без разговоров заткнули кляпом. Руки, ноги связали, камень на шею, отвезли на фарватер и столкнули в тёплую волжскую воду дрожащее тело нарушителя суровых рыбацких законов.

- Вот так будет со всеми, - пробасил бывший зек, отпуская в свободное плавание лодку Николая, в которой трепыхалась ещё живая, пойманная совсем недавно рыба.

- Зря мы это, - вздохнул второй, понимая, что разговоры здесь ни к чему – дело сделано.

9.

Когда через неделю была найдена та самая лодка с протухшей рыбой, на отца было больно смотреть. Последняя надежда на то, что сын ещё жив, рухнула.

- За что? – этот вопрос, обращённый скорее к Богу, чем к людям, огнём горел в его глазах.

Но кто может дать ответ на подобные вопросы? Если люди гибнут во время войны, защищая Родину, то тут всё, вроде бы, понятно. Но в мирное время потерять двоих сыновей! Почему? Ради чего? За что?

Милицейские чины, к которым семья пропавшего без вести обращалась за помощью, разводили руками: утонул, мол, человек - и всё тут. Отец пытался толковать о рыбацких законах, о том, что он сам рыбак, но от него только отмахивались, как от надоедливой мухи. Да и зачем милиции было вешать на себя ещё одно «мокрое» дело? У них и без того забот хватало.

Когда все сроки вышли, когда исчезла последняя надежда найти пропавшего сына, отец ушёл в длительный беспробудный запой. Раньше никто никогда не видел его пьяным, только за праздничным столом он вместе со всеми принимал сто граммов для веселья, а теперь… Весь город знал о постигшем его несчастье, и только ради этого старику наливали, наливали и наливали. А после того, как он рассказывал собутыльникам историю гибели Николая, отказать ему уже не мог никто. И ставший риторическим, задаваемый всем и каждому пьяный вопрос несчастного: «За что?» - будоражил души людей, всё больше распаляя бедного старика.

Свято место пусто не бывает. Вот и место самоустранившейся от защиты населения власти заняли крутые уголовные авторитеты. Милиция недалеко ушла от бандитов-рэкетёров, и обращаться к ней за помощью было так же страшно, как и к уголовникам. Работы не было, а потому молодёжь шла к бандитам, пополняя их ряды, будто так на нашей земле было заведено испокон веков. Законы не работали, их подменили воровские понятия. Лихие девяностые набирали свои обороты. Бандитские разборки, сожжённые машины и киоски строптивых предпринимателей – всё это стало в порядке вещей.

«Не верь, не бойся, не проси» - эти истины, пришедшие в мир свободных людей из зоны, тогда знал любой и каждый - от мала до велика. И жизнь человеческая в те времена не стоила почти ничего. Впрочем, как и всегда на Руси.