Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 1 из 3

1.

Уже смеркалось, когда Саша возвращался с работы. Сегодня пришлось задержаться с разработчиками новой программы для заводской вычислительной машины. Американские персональные компьютеры в первой половине девяностых только-только начали внедряться в производство, а работали, в основном, на отечественных монстрах серии ЕС. Молодому программисту нравилось составлять, внедрять, отлаживать программы, с помощью которых ЭВМ за считанные минуты делала то, на что раньше уходили месяцы напряжённой работы целых коллективов.

- Эй, закурить не найдётся? - послышался окрик за спиной.

- Нет, я некурящий, - ответил Александр, полуобернувшись.

- Стой, не спеши, - вышли под свет фонаря двое ребят блатного вида. Один из них, с наколками на обнажённых до локтя руках, хозяйски оглядел Сашу.

- Деньги есть?

- Я с работы иду. Вот яблочки есть, к родителям заходил, - ответил, внутренне напрягшись, но не показывая вида, молодой человек.

- А если я найду? - продолжал давить на психику грабитель, вынимая из кармана устрашающего вида нож. - А ну, Бомба, проверь у него карманы.

Саша, видя такой оборот дела, молча повернулся и пошёл дальше.

- Стой! - заорали сзади две залитые спиртным глотки, и первый, видя, что жертва не останавливается, в два прыжка догнал несчастного и предательски сзади вонзил нож ему в шею.

- За что? - прохрипел Саша, зажимая рану, и бросился к распахнутым по случаю летнего времени дверям общежития - метрах в двадцати, совсем рядом.

Влетев в общагу, он снял трубку телефона, начал набирать номер скорой, но кровь толчками рвалась наружу, стекая по пальцам руки. С каждой потерянной каплей сил становилось всё меньше, голова кружилась. Оседая, несчастный сначала опустился на пол, пытаясь сопротивляться, но, окончательно потеряв сознание, уронил голову в лужу продолжавшей вытекать из него крови.

2.

- Как кабана сына зарезали, - плакал отец над гробом. - Двое детей у меня... Двое... Было... Теперь один остался.

Молодая вдова молча вытирала слёзы платком. Бабушка держала на руках годовалую внучку и причитала:

- Сирота ты моя, сиротинушка. Нет у тебя больше папки, убили папку твоего...

Младший брат Саши Николай стоял поодаль. Он принял успокоительные сто граммов, и не раз за сегодняшний день. Ему было легче. Сослуживцы убитого, в основном женщины, толпились поодаль, глаза у всех были на мокром месте.

Сашу любили. За его незлобливый нрав, за манеру общения, простую и искреннюю, за компетентность и готовность прийти на помощь всем без разбора. Да и должность у него была такая - системный программист. А это значит, что он должен был объять необъятное – хорошо разбираясь в нюансах общей для всех пользователей операционной системы, помочь каждому внедрить свою задачу без ущерба для работы других программ. Всегда спокойный, доброжелательный, он находил выход из любых, казалось, безвыходных ситуаций. Свет в окошке - так называли Сашу сослуживцы.

И вдруг его не стало. Свет погас, и тем, кто был послабее в профессиональном отношении, пришлось работать наощупь, в темноте, спотыкаясь на каждом шагу, набивая шишки и, конечно, вспоминая Сашу, его твёрдую руку, всегда готовую поддержать в трудную минуту.

В своё время многие гуляли на его свадьбе, радовались рождению дочери. Однажды зашёл разговор о сексе. Впервые за многие годы эта закрытая в советские времена тема вышла из подполья. Саша, прислушиваясь к горячему обсуждению поз Кама-Сутры, с улыбкой разнимал спорщиков:

- Да неважно всё это! Вот женишься – узнаешь. Главное - любить и понимать друг друга, а техника, позы – не в этом суть.

И он любил. Жену, людей, весь окружающий его непростой, разнообразный в своих проявлениях мир. И вдруг - по этой любящей душе полоснули ножом. Можно себе представить негодование тех, кто узнал о таком невероятном злодеянии. Сначала не верили ужасной новости, потом говорили, что у Саши и врагов-то не было, и только спустя какое-то время приходило осознание, возмущение и желание наказать нелюдей, совершивших это вселенское зло.

3.

Мутный. Такую кличку получил на зоне один из тех, кто в тот злополучный вечер стал убийцей. Попался он на грабеже по малолетке, но отсидел свои два года не до конца – выручила вовремя подоспевшая амнистия. И в Зоне, и на воле Мутный никогда не упускал случая получить кайф. На наркотики денег не было, но на водку, самогон всегда можно было найти – друзья выручали. Алкоголь стал частью его жизни. Несмотря на свои восемнадцать лет, пил он всё и всегда. Трезвым можно было его видеть только с утра, и то если не было чем похмелиться. Приняв на грудь, Мутный становился весёлым, общительным, даже доброжелательным иногда. Окружающее видел в розовых тонах, смеялся и шутил. Но если выпить было нечего, вот тогда на все сто процентов он оправдывал свою кличку: мутные с застывшей флегмой глаза, перекошенный от скрытого страдания рот и злоба на весь мир – по поводу и без повода. В тот вечер, на беду, спиртное закончилась, и Мутный пребывал в состоянии крайнего раздражения.

Бомба. За широту фигуры эту кличку Мутный ещё в школе дал своему бывшему однокласснику, а нынешнему подельнику, который, напротив, был из хорошей обеспеченной семьи. Отец его работал юрисконсультом на большом заводе – известный в городе человек. Однако сын, как это часто бывает, в силу юношеского максимализма и желания самоутвердиться выбрал другую стезю.

В начале девяностых власть самоустранилась, и силу начали набирать бандитские группировки с криминальными авторитетами во главе. Всё, что имело доход, обложили данью и жили себе припеваючи, обороняясь только от таких же соседствующих группировок. Многие бывшие одноклассники Бомбы стали бандитами исключительно потому, что заводы стояли, а другой работы для них не было. Так и оказался сын юриста в тесном контакте с заполнившей всё вокруг криминальной средой.

Взяли друзей, на удивление, быстро. «Мокрые» дела были на особом учёте у милицейского начальства, и оперативники старались их раскручивать в первую очередь. Вот и сейчас женщина, дежурившая в общежитии, сразу вызвала милицию. Оперативники по горячим следам задержали преступников, допросили, составили протокол, собрали подписи и сдали дело в прокуратуру. В общем, профессионально сделали своё дело.

4.

Горбачёвская перестройка и последовавший за ней медвежий натиск Ельцина сломали устоявшиеся в головах стереотипы - замесили, раскрутили, и ничего нельзя было понять в образовавшейся мутной жиже – где грешное, а где праведное. Но, несмотря на эту мешанину, одно все понимали чётко – таких людей, как Саша, убивать нельзя, недопустимо по любым законам и понятиям. Именно поэтому народ начал бунтовать.

Это сейчас можно за короткое время размножить любой документ, а в то постсоветское время вся множительная техника состояла на учёте у компетентных органов - на копирование любой бумажки нужно было разрешение. И вдруг - весь небольшой волжский городок заполнили - наклеенные как попало, размноженные непонятно где, но такие горячие и яркие призывы собираться на митинг протеста против разгула преступности и бездействия властей. Глава городской администрации был в шоке, милиция сбилась с ног, срывая прокламации. Определили, на каком из предприятий была размножена листовка, однако ушли в историю советские времена, и репрессий не последовало. Областная власть требовала прекратить безобразия, но было поздно – волна возмущения выплеснулась на улицы.