Страница 58 из 90
Я не могла не остановиться. У них был небольшой бар и компьютерный столик прямо у окна. Из комнаты лился теплый свет, освещая фотографии Ванкувера и Британской Колумбии на красной стене. Там были девушка-индианка и парень-немец: они выпивали и болтали с путеводителем в руках, робкие улыбки. Были и две азиатские девушки, сидящие за компьютером с бумажными стаканчиками кофе и что-то печатающие. Высокая белокурая пара с рюкзаками говорили с молодой женщиной за стойкой регистрации, она показывала карту города.
То же было и со мной шесть недель назад в Лондоне. Предчувствие чего-то нового впереди. Все эти люди внутри испытают то, что изменит их навсегда.
И вот я стою на темной, мокрой улице одна.
Просто воспоминания.
Никаких сообщений.
Глава 19
Я бы хотела стать навязчивой.
Это не было для меня чем-то новым, меня с легкостью затягивало. В двенадцать лет я впервые посмотрела Индиана Джонс (да, я знаю, поздно спохватилась), и я стала одержима не только Харрисоном Фордом, но и археологией. Я решила, что буду археологом, а не астрономом и хотела прожить жизнь, таскаясь по джунглям и пустыням в поисках приключений. Я решила, что изобрету машину времени, чтобы попасть в 1980 год, когда Харрисон Форд был моложе и не таким сварливым, хотела женить его на себе и увезти назад в будущее.
В шестнадцать я была одержима Ником Кейвом и всем, что с ним связано. Я вступала в фан-клубы в чатах, скачивала тексты и анализировала, собирала интервью, и раз за разом перечитывала, жадно глотая слова. Я пошла в няни, хотя не самый большой любитель детей, но мне нужны были деньги, чтобы ездить по Америке, следуя за ним на гастроли. Само собой разумеется, я так и не скопила денег для этого, но мне удалось заработать достаточно, чтобы купить пластинки для несуществующего проигрывателя и редкие концертные афиши.
А когда мне было двадцать три, я отправилась в Испанию на месяц, и стала искушением для женатого мужчины и теперь зациклилась на том, что не получаю от него сообщений. Прошло два дня, как я ушла от Джоша, и теперь походила на бомбу замедленного действия. Я переписывалась с Клаудией и даже с Полли, которая стала мне ближе после программы – казалось, мы с ней попали в похожую ситуацию. По крайней мере, Эдуардо ей писал. Я говорила и с другими: Сэмми, Бэкки и даже Мануэлем, с которым мы говорили о нашей любимой рок-группе.
Но не с Матео.
Я так и проводила время, надеясь, что все могло измениться через десять минут, две минуты, тридцать секунд.
- Ну, ладно, - сказал Джош одним солнечным утром, склонившись над миской Фрут Лупс. - Время рассказывать. Почему ты все время проверяешь свой телефон?
Заметил, я быстро засунула телефон назад в карман. Я открыла рот, чтобы заговорить, но он поднял руку. - И не говори, что это часовые пояса.
Я закатила глаза. - Это ничего не значит. Я просто жду сообщение от друга.
Он сузил глаза, засунув ложку с кашей в рот, и принялся жевать задумчиво. - Это был просто друг?
Я просто смотрела на него безучастно.
- Вера, ты не моргаешь.
Я моргнула. Несколько раз.
Он покачал головой. - Поверить не могу.
- Что?
- Я никогда не видел тебя такой из-за парня, - сказал он.
Он не просто какой-то парень, хотела сказать я. Он мой мужчина.
Во всяком случае, был.
Любопытно.
- Я действительно не хочу об этом говорить, - сказала я, не забывая часто моргать, пока ела.
- Уверена? Потому что у тебя дергаются ноги под столом и у тебя бешеные глаза.
Я перестала дергаться. Я перевела разговор на искусство Джоша, потому что мы оба любили говорить об этом. Но как только мы встали, чтобы сложить тарелки в раковину, я схватила телефон, чтобы проверить. Моя выдержка мне отказала.
Я получила письмо!
Я изогнулась на сиденье и закусила губу под пристальным взглядом.
Дерьмо. Это не было от Матео. Это было из Лас Палабрас. И там было приложение.
С комом в горле, я скачала приложение и открыла.
Я тяжело вздохнула, с болью в горле. Это была групповая фотография в последний день.
Издалека - это были размытые, улыбающиеся лица на фоне голубого неба. Я пальцами провела по своему лицу и Матео.
Мы были там. Мои щеки были покрасневшими, лицо свежим и увлаженным - я вся светилась. Матео приобнял меня. Видя его лицо на экране, я чувствовала себя странно, словно он каким-то образом знал, что я смотрю на него, навязчиво. Я не могла это объяснить. И тот факт, что он выглядел более красивым, чем в моих воспоминаниях, не помог.
- Я вижу, - сказал Джош, и я резко развернулась, понимая, что он стоит у меня за спиной, словно инквизитор заглядывал мне через плечо. На долю секунды меня охватило дежавю, я вспомнила, как Матео сделал то же самое, когда я писала Джошу.
- Это групповой снимок, - сказала я. Я быстро уменьшила масштаб, чтобы было видно всех нас.
- Ты выглядишь очень счастливой, - сказал он с любопытством. Было видно, что он еще хотел что-то сказать, но развернулся и пошел по коридору в свою комнату, оставив меня с фотографией. Я в одиночку взирала на нее в молчании: долгое время я пыталась запомнить лица, их голоса, их акценты, смех. Рот наполнился слюной, я сглотнула.
В конце концов, я встала и распечатала фотографию с маминого высоко технического офисного принтера, на глянцевой бумаге размером 8Х10 и затем повесила над туроном и свиньей. Мое святилище росло.
Наваждение продолжалось. Кажется, это единственное, что не давало моему сердцу разбиться.
На следующий день к ужину появились Мерси и Чарльз, я решительно стиснула зубы, чтобы не проверить почту. Он сказал, что это его личная почта, но на всякий случай я хотела, чтобы это выглядело по-деловому - насколько возможно.
Привет, Матео!
Хотелось написать тебе, чтобы убедиться, что твой английский идет в ногу со временем. Замечательно снова вернуться в Ванкувер, хотя дождь льет больше, чем обычно, и это о многом говорит. Солнечные дни напоминают мне о Лас Палабрас! Вот. Просто хотела поздороваться. Надеюсь, ты рад вернуться в семью.