Страница 70 из 87
Убыль военных чиновников в мирное время была сравнительно небольшой, в процентном отношении намного меньше убыли офицеров. Причины были теми же, что и у офицеров, но сказывались они в гораздо меньшей степени. Основная причина убыли офицеров — выход в отставку по собственному желанию — слабо проявлялась в данном случае по крайней мере по двум обстоятельствам. Во–первых, условия службы военных чиновников значительно легче; во–вторых, военные чиновники были в среднем более низкого происхождения, меньшей в целом материальной обеспеченности, и служба для абсолютного большинства из них являла единственный источник средств существования, поэтому и оставлять ее они не торопились (состав чиновничества вообще был намного более стабильным, чем офицерства). Да и во время войны военные чиновники несли несравненно меньшие потери, поэтому их численность никогда не опускалась до сколько–нибудь опасных пределов (на 1.1 1853 г. военных врачей насчитывалось 1814, а к окончанию Крымской войны — 2299). За 1826–1850 гг. убыло 3325 военных врачей. 555 ветеринаров и 280 фармацевтов{251}, т. е. армия теряла в среднем по 166 военно–медицинских чинов в год.
Одной из основных причин убыли врачей и других военных чиновников был переход их в гражданские ведомства — до ⅓ всех убывших. Перед мировой войной цифры убыли оставались очень небольшими в процентном отношении (см. табл. 74){252}.
За время мировой войны потери среди военных чиновников были относительно невелики (большая часть их приходилась на врачей): убито 39 военных врачей и 24 прочих военных чиновника, умерло от разных причин (в том числе и от ран) — 280 и 256, ранено и контужено — 531 и 315, пропало без вести — 53 и 35, попало в плен — 556 и 358, заболело — 4525 и 4577{253} .
О путях пополнения военного чиновничества уже было сказано; проблемы с этим, как правило, не существовало, за исключением военно–медицинских чинов, что связано с необходимостью их специальной подготовки. В XVIII — начале XIX в. едва ли не большую часть военных врачей составляли иностранцы или российские подданные иностранного происхождения (для первой половины XVIII в. это особенно характерно). По мере развития отечественного медицинского образования армия все в большей степени пополнялась русскими врачами. За 1826–1850 гг. на военную службу поступило 4027 врачей, 675 ветеринаров, 406 фармацевтов, в том числе из академии и университетов — 3091, 649 и 156 соответственно, а из других ведомств и вольнопрактикующих — 936, 26 и 250{254}.
Среди учебных заведений, готовивших медицинские кадры для армии, выделялась специально для этого предназначенная Военно–медицинская академия, речь о которой пойдет ниже. Воспитанники ее, как и окончившие гражданские медицинские факультеты, выпускались со званием лекаря, причем казеннокоштные воспитанники обязаны были прослужить в военном ведомстве 10 лет. а стипендиаты — 5 лет. В начале XIX в. академия давала в среднем 30 человек в год, университеты — 50. К середине XIX в. академия превратилась в основного поставщика медицинских кадров для армии (см. табл. 75){255}.
Свое значение Военно–медицинская академия сохраняла и в дальнейшем, хотя по мере развития сети гражданского медицинского образования доля ее выпускников среди армейских медиков несколько упала. Пополнение армии врачами и прочими военными чиновниками перед первой мировой войной представлено в таблице 76{256}.
Военно–медицинская академия
Для подготовки военных чиновников специальных учебных заведений не существовало, да в этом и не было необходимости, поскольку характер их деятельности практически не отличался от гражданской службы. Однако служба военно–медицинских чинов имела свою специфику, поэтому, хотя в XVIII — начале XIX в. медицинское образование носило общий характер, рано или поздно должен был встать вопрос о специальной подготовке военных врачей. Кроме того, армия не могла бесконечно зависеть от случайных обстоятельств, влияющих на желание врачей поступать на военную службу (а кроме добровольного поступления иных путей не существовало), и нуждалась в гарантированном источнике пополнения военно–медицинскими чинами. Таким источником и стала Военно–медицинская академия. Она основана в 1798 г. по указу Павла I, но открытие ее состоялось в 1800 г.
Число учащихся в академии колебалось от 280 до 300 человек, ежегодный выпуск — 60–70 (но не все они шли в армию). За 1825– 1838 гг. в армию и на флот поступило из академии 636 врачей, 183 ветеринара и 34 фармацевта. К 1850 г. штат ее был доведен до 600 учащихся (на 1.1 1852 г. из 664 слушателей было 274 стипендиата, 38 казеннокоштных и 332 вольнослушателя){257}. В 1858–1861 гг. академия выпустила 554 врача, 50 ветеринаров и 55 провизоров{258}.
В 1862–1870 гг. академия выпустила лекарями 892 человека, провизорами — 179, ветеринарными врачами — 50, ветеринарными помощниками — 39. За 1871–1875 гг. выпуск всех специалистов составил 697 человек, в течение 1876–1878 гг. подготовлено 502 врача и 102 ветеринара, в 1879 г. — 188 врачей, 44 ветеринара и 1 фармацевт{259}.
В 60–х гг. XIX в. на 1–й курс принималось по 300 человек. Основную часть этого контингента составляли выпускники духовных и учительских семинарий. С 1869 г. прием в академию стал неограниченным в количественном отношении и число слушателей резко возросло. В 1881 г. срок обучения сокращен с 5 до 3 лет и подготовка получила более практический уклон, но в 1890 г. восстановлено прежнее положение. С 1882 г. прием снова ограничен и общий штат слушателей определен в 750 человек. За 1881–1894 гг. академия подготовила (считая и выдержавших при ней экзамен) 2792 врача и 71 ветеринара, из которых в военное и морское ведомства направлено 1630 человек{260}. С 1862 по 1900 г. академия дала армии 8090 врачей{261}.
Военно–медицинская академия была средоточием лучших научных кадров. Достаточно сказать, что в ней работали С. П. Боткин, И. М. Сеченов, Н. И. Пирогов. Н. В. Склифософский и другие ученые мирового уровня. В XX в. ежегодное число слушателей академии составляло около 1 тыс., а выпускала она от 127 до 240 человек в год. Всего в 1900–1914 гг. выпущено 2130 человек, а в 1915 г. — досрочно отправлены в войска все 970 слушателей со всех курсов.
Прохождение службы
Определяли военных чиновников на службу тем же порядком, что и офицеров, — по их просьбам и представлениям, утверждаемым императором. В 1808 г. военному министру предоставлено право определять на службу и увольнять с нее чиновников Комиссариатского и Провиантского департаментов до VI класса своей властью, без доклада Государю. С 1810 г. отставные чиновники могли вновь поступать на службу также без такого доклада, но отставные офицеры, определяемые на должности военных чиновников (с переименованием в гражданские чины), должны были утверждаться императором.
В отношении командировок военные чиновники подчинялись тем же правилам, которые были установлены для офицеров. В отставку они увольнялись в декабре (в 1844 г. просьбы об отставке предписано подавать заранее с 1 января по 1 мая), но некоторых задерживали до тех пор, пока учреждения, где они служили, не сдавали отчетов за предыдущий год и сами чиновники не отчитывались за порученные им дела.
Увольнение могло быть отложено в случае большого некомплекта в штатной численности данного учреждения, грозящей остановкой делопроизводства. Право на предоставление военным чиновникам отпусков и увольнение их со службы было предоставлено тому же лицу, от которого зависело определение на службу. Не имели право на отставку до срока военные чиновники, обязанные прослужить определенное время за получение образования (10 лет): учителя батальонов военных кантонистов, произведенные в классные чины из унтер–офицеров, и воспитанники, выпускаемые ветеринарными помощниками с первым классным чином.
За провинности чиновник мог быть разжалован в солдаты (например, учитель Ораниенбаумского военно–сиротского отделения коллежский регистратор Избоенков был переведен рядовым в пехотный полк за то, что «чинил грубости старшему смотрителю и самовольно отлучился с дежурства в деревню, где произвел дебош в казенном питейном доме»){262}. Военным чиновникам, уволенным «за неприличные поступки», делалась соответствующая запись в указе об отставке (на них, как и на офицеров, велись послужные списки, и при увольнении им выдавали такие же указы об отставке). В ряде случаев объявлялось, чтобы уволенного чиновника «впредь ни к каким делам не определять». Указ же 1820 г. требовал, «чтобы при отставке чиновников, потерявших доверие, не ограничиваться запрещением определять их к делам Военного министерства, но вообще объявлять их недостойными отправлять какую бы то ни было казенную службу»{263}.