Контроль

Единственным недугом, которым Том действительно страдал, были мучительные головные боли, которые временами накатывали на него.

Боль бывала такая сильная, что Том не то что смотреть телевизор – даже думать ни о чем не мог.

И никакие лекарства не могли ее снять.

Только однажды доктор Робертс сделал ему укол, от которого боль очень быстро прошла.

Но, когда Том попросил мистера Робертса прописать ему это лекарство, тот ответил, что это очень сильный и мало изученный препарат, применение которого может иметь серьезные побочные эффекты. Поэтому в следующий раз он сам, если сочтет нужным и возможным, снова сделает Тому укол.

А без него – ни-ни!

Он даже название лекарства Тому не сказал.

Но в следующий раз, когда Тома снова настиг приступ головной боли – а случалось это примерно раз в три месяца, – доктор Робертс отказался использовать чудодейственное лекарство.

И в следующий раз, еще через три месяца, он снова отказался сделать Тому укол.

Когда же во время очередного осмотра Том посетовал на то, что мистер Робертс не выполнил своего обещания, тот отвел взгляд в сторону и сказал, что у него больше нет этого лекарства и вряд ли он сможет снова его достать.

Да, так вот, эти самые периодически возникающие головные боли были единственным последствием той злосчастной аварии, в которой пострадала голова Тома.

По крайней мере, сам он других не ощущал.

Врачи же считали иначе.

Они дружно решили, что головные боли носят соматический характер. Ну, вроде как Том сам их придумал. Следовательно, каких-либо физиологических последствий от них быть не может.

Зато они постоянно твердили о диссоциативном расстройстве идентичности.

Как выяснил Том, покопавшись в медицинских справочниках, на научном языке это как раз и означало, что в его голове живут несколько разных личностей.

Поначалу Том старался переубедить врачей.

Сам-то он точно знал, что кроме него в его черепной коробке никто больше не прячется. Просто у него развитое воображение и богатая фантазия. И ему порой хочется побыть кем-то другим.

Тем же самым занимаются все дети – это и есть основа любой игры. Только дети быстро забывают своих придуманных героев, когда на смену им приходят новые.

Том с детства имел привычку все начатое доводить до конца. Как сказали бы взрослые – до логического завершения.

Придумав себе некий образ, он постоянно работал над его развитием, стремясь довести до совершенства.

От некоторых он со временем избавлялся – когда чувствовал, что образ не складывается и личность получается вялая и невыразительная. Но другие, особенно удачные, оставались с ним надолго. И даже продолжали развиваться, если Том находил время, чтобы уделять им внимание.

Это была необыкновенно увлекательная игра, которой можно было предаваться где угодно, в любое время. Даже во сне.

Игра, и не более того.

Том как мог, изо всех сил старался объяснить врачам правила этой игры.

Но в конце концов убедился, что это бессмысленно.

Врачи видели только то, что хотели видеть.

Такая, видимо, у них была работа.

В Томе они видели прежде всего пациента с весьма необычным заболеванием.

Как утверждала медицинская энциклопедия, которой пользовался в своих изысканиях Том, диссоциативное расстройство идентичности являлось крайне редко встречающимся заболеванием. И врачам, работавшим с Томом, конечно же, хотелось всесторонне изучить это уникальное заболевание.

Тому же оставалось только смириться.

И продолжать жить так, как он жил.

Со временем он даже начал подыгрывать врачам, изображая ту из своих придуманных личностей, с которой врачу интересно было общаться.

Особенно хорошо ему удавался Инопланетянин Кранк.

Том не только придумал историю жизни Кранка на его родной планете Уан-Си и то, как он попал на Землю, но и разработал уансианский язык, на котором мог разговаривать. Кранк неплохо, хотя и с заметным акцентом, говорил по-английски, но временами, особенно начиная нервничать, переходил на родной язык.

Врачей это приводило в восторг. Который тетя Мэгги почему-то называла телячьим.

Тому не составляло большого труда угадать, что именно хочет услышать от него врач. Особенно после того, как он позаимствовал парочку книг с полки в кабинете доктора Розмана и ознакомился с их содержимым.

Главным, как понимал Том, было убедить врачей в том, что ни одна из его придуманных личностей не представляет собой угрозы ни для него самого, ни для окружающих.

Это оказалось не так-то просто.

Три года Том провел в клинике.

Не сказать, что там было очень уж плохо, но все же это было определенным ограничением свободы, с чем Тому был трудно мириться. В особенности это касалось нехватки информации, которая была столь же необходима для него, как пища и вода.

В клинике имелась неплохая библиотека. Но заведовавшая ею сестра Дженис строго придерживалась правила, что детям полагается читать только детские книжки. И лишь изредка Тому удавалось отвлечь внимание сестры Дженис, которая вообще-то была не очень собранная, и прихватить из библиотеки что-нибудь действительно стоящее.

Телепередачи детям полагалось смотреть также исключительно детские. И Тому приходилось их смотреть, поскольку он хотел убедить врачей в том, что ему так же, как и остальным его сверстникам, безумно нравится наблюдать за приключениями глупых прыгающих мишек. Именно так он научился, глядя краем глаза в телевизор, читать книгу, что лежала у него на колене.

Потом его забрали к себе Роберт и Маргарет Шепард.

Фамилия у них была такая же, как у Тома, хотя дядя Боб приходился лишь троюродным братом отцу Тому.

Папа с мамой погибли в той самой злосчастной аварии, в которой Том лишь ушиб голову.

Возможно, у Тома имелись более близкие родственники. Но он если и был с ними знаком, то за три года, проведенных в клинике, успел позабыть. Так что, в принципе, ему было все равно.

А у дяди Боба и тети Мэгги была такая же фамилия, как у него. И у них не было своих детей.

Так и случилось, что Том поселился у четы Шепардов, проживающих в Стратфорде-на-Эйвоне – милом маленьком городке неподалеку от Лондона.

Шепарды оказались очень хорошими людьми. Они относились к Тому, как к родному сыну. Вот только врачам все же удалось убедить их в том, что Том серьезно болен. Поэтому в школу они его решили не отдавать. Тетя Мэгги сказала, что сама займется его домашним обучением.

Собственно, Том ничего против этого не имел. Ознакомившись с полугодовым планом школьной программы, Том понял, что в школе ему было бы скучно. Большую часть того, что предполагалось там изучать, он уже знал, а остальное было ему неинтересно.

Пройдя полный курс домашнего обучения, Том Шепард в положенные сроки успешно сдал выпускные школьные экзамены. После чего поступил в Колледж искусств, где изучал историю живописи и литературы.

Устроиться на работу после колледжа Тому не удалось. У работодателей всегда находилось множество причин для того, чтобы отказать ему. Хотя, очевидно, главной, а то и единственной причиной была та, которая как раз не озвучивалась, – его диагноз.

Насмотревшись дурацких фильмов про людей с множественным расщеплением личности, потенциальные работодатели были уверены, что Том непременно устроит на рабочем месте кровавую резню. А может быть, сотрудники станут исчезать таинственным образом. Один за другим, один за другим…

В конце концов Том махнул на все это рукой.

Государство было готово содержать его за свой счет – Том решил не сопротивляться.

Он без проблем оформил медицинское пособие и перестал думать о поисках работы.

А на вопросы доктора Робертса, который время от времени интересовался, не собирается ли он снова попытаться устроиться на работу, Том отвечал скрипучим голосом пришельца Кранка:

– Мая… вероисповеданя… не позволять… мая… работать… на чужой… раса… Мая – не рабы… Рабы – не мая… Мая… есть свободный… уанси… уанси… уанси…