Пламя в джунглях

— Есть еще вопросы? — ликующе спросила Гаудили.

— Нет, нет. Хэйо, наш вождь! Хэйо, наш кадонги, хэйо! — от мощного крика людей сотрясались стены морунга.

Тяжелые звуки гонга заполнили зал, призывая собравшихся к вниманию. Старый жрец в длинном синем балахоне с желтым кругом на груди вышел к костру. Он взял петуха за ноги и взмахнул им над Алексом. Выхватив из-за пояса блестящий нож, отсек птице голову и отпустил. Петух забился на полу, заковылял, расправив крылья. Жрец присел на корточки и стал внимательно изучать оставленные следы. Вот он выпрямился во весь рост и провозгласил, что предзнаменование оказалось самым хорошим. Толпа одобрительно выдохнула: Хой! Сбоку подскочили два полуголых прислужника, схватили зарезанного петуха и тут же стали его ощипывать.

Тем временем Мггедабу продолжал священнодействовать. Убил цыпленка, омочил его перья в крови и прикоснулся к одежде Алекса, провел перьями по волосам. Пристально глядя в глаза Алекса, жрец воздел руки вверх и громко, торжественно зарокотал:

— Боги неба нарекли тебя именем Алиссандербонг, ибо ты сын грома и молний. Все знают, что ты с нами, хотя могут и не видеть тебя. Ты вождь борьбы и мести, и голова твоя цвета крови, — жрец обмакнул палец в чашу с кровью цыплят и провел на лбу Алекса горизонтальную черту.

Набитый битком морунг выдохнул: Хо!

— Ты вождь справедливости и добра, и лик твой — отражение души. — Две белые полосы проведены по щекам Алекса, и морунг подтверждает: Хо!

— Вестник зари окрыляет тебя и отдает тебе душу на бессмертие, — жрец поднял над Алексом откормленного петуха и помахал им, как знаменем. Сверкнул дах, и голова петуха с красным гребнем осталась сжатой в пальцах жреца, а тело забилось на земле. Мггедабу макнул пальцы в кровь, струящуюся из петушиной шеи, и помазал губы Алекса.

— Ты отныне вестник зари и надежды. Ты подгоняешь ночь и ускоряешь восход солнца. Ты хранитель надежды на восход солнца и передашь эту силу из рода в род. С тобой наша свобода, надежда, жизнь. С тобой, о сын богов, мир в джунглях, единство нага, смерть врагам! Хэйо! Хэй! Хэйо, хэй!

И морунг ответил: Хэй!

Потом жрец за руку вывел Алекса, одурманенного церемонией, на улицу. Алекс повторил за жрецом клятву кадонги. Приняв от Мггедабу священное куриное яйцо, он что есть силы ударил им о землю. Яйцо взорвалось, как граната. Собравшиеся восторженно показывали, как далеко разлетелись капельки белка и желтка. Довольные, возвратились все в морунг. Там жрец провозгласил, что клятва принята землей и небесами. Мггедабу накинул на плечи Алекса красный плед с тремя продольными черными полосами и символическим изображением Саламандры на груди и отступил, пятясь и кланяясь.

Алекса усадили на высокий обрубок дерева, покрытый шкурой мраморного леопарда. По бокам встали Гаро и Нгамба — телохранители. Алекс делал все как во сне, безропотно подчиняясь повелительным жестам жреца, завороженный пронизывающим взглядом толпы. И только где-то в мозгах билась подсознательная мысль: «Так надо. Так надо ради общего дела».

Ему хотелось смеяться, хотелось взглянуть на себя, на всю эту церемонию со стороны. …Все это должно было выглядеть очень забавно. Подумать только! Он, Александр Громов, красный командир, из двадцатого века совершил стремительный бросок назад, чуть ли не в каменный век! Смешно, да и только! Расскажи своим однокашникам — не поверят! Засмеют!

…Но вокруг никто не смеется. Все торжественно-серьезны. Милые дети природы! Они верят во все это. Пусть верят. Я тоже буду серьезным. Так нужно. Так нужно для общего дела…»

На большом медном подносе жрец преподнес Алексу сваренного петуха, а его молодые служки поднесли корзины, наполненные дымящимся рисом. Алекс растерянно оглянулся на Гаро, не зная, что делать дальше. Гигант мгновенно оценил обстановку, и с его помощью кадонги уверенно продолжал церемониал. Оторвал у петуха ногу, взял по щепоти рис из каждой корзины и положил еду на небольшую медную тарелку, подсунутую Нгамбой.

Гаудили молча протянула Алексу чашу домашнего пива. В ее глазах светилась такая откровенная радость, что невольная догадка осенила его: не она ли подстроила все это. Алекс пригубил из чаши и вернул ее обратно, не сводя глаз с торжествующей Гаудили. Она не выдержала, потупилась.

Блюдо с петухом, корзины с рисом и чаша с пивом пошли по кругу старейшин, чтобы каждый мог отведать угощения.

В зале становилось все оживленнее. Слышались взрывы смеха. Девушки с лукавыми улыбками обносили присутствующих пивом.

Забили там-тамы. В их тревожную дробь вплелись тягучие звуки гонга, вступили низкие басы воинов. Скоро тамтамы взяли ритм, и в круг выскочили первые танцоры. Они нестройно запели веселую песенку, раскачиваясь из стороны в сторону. Песня крепла, набирая силу. Ее подхватили зрители. Танцоры пошли легким шагом. Глубокий тревожный рокот барабанов сотрясал воздух. Ритм учащался. Танцоры кругом обходили костер. Они прыгали и извивались так, что земля сотрясалась от топота ног. Стены глухо гудели.

Потрясая копьями, выскочили разукрашенные перьями мужчины. Начался танец охотников. Алекс с любопытством наблюдал за возбужденными людьми, так щедро расплескивающими избыток накопившейся энергии.

Стив, Маунг Джи и Пит, сидевшие рядом с Алексом, коротко обменивались впечатлениями. Только Билл молчал. Он впился своими маленькими глазками в толпу, где передергивая бедрами, плясали полуобнаженные девушки. Нижняя губа Билла отвисла, широкое белое лицо пылало пятнами.

Хрупкая тоненькая девушка, задрапированная в желтую шаль, обнесла пивом старейшин и направилась к гостям. Правой рукой придерживала она глиняный кувшин на голове, отчего ее фигурка напряглась. Нежное личико светилось, влажно блестели зубы.

Красавица подошла к Маунг Джи. Молодые люди встретились глазами и замерли. Пиво уже переливалось через край половинки кокосового ореха, а они все смотрели друг на друга. Раздался громкий хохот, и они, вспыхнув, отвернулись. Заливаясь румянцем, девушка поспешила удалиться. Но перед ней присел Билл и преградил дорогу.

— А нам рома! — он распахнул свои огромные ручищи.

Раздался испуганный крик, кувшин качнулся и свалился на Билла. На мгновение он оторопел. Но только на мгновение. Потом рванулся за убегавшей девушкой. И тут на его пути встал Маунг Джи.

— Пусти, сволочь! — рявкнул Билл, отпихнув его в сторону. — Она хотела убить меня.

От сильного толчка Маунг Джи упал. Но он тут же вскочил и с поднятыми кулаками кинулся на верзилу. Однако Гаро и Нгамба опередили его. Спокойно стиснули крепкими плечами американца, и он обмяк, сел.

А веселье продолжалось. Кружились танцоры. Отблески огня ложились на смуглые тела, играли мышцы под лоснящейся кожей, сверкали медные браслеты и метались тени но раскрашенным татуированным лицам.

За костром призрачные фигуры колебались и жались ближе к стенам, чтобы дать побольше места танцующим. А хор пел, и все качались в такт песне. Качались люди, качались стены, качался потолок. И Алекс тоже раскачивался.

Исчезло представление о времени. Какой это век? И что это за страна, дикая, прекрасная? Танцуют сиеми, как будто ворота их крепко заперты от врагов. Танцуют сиеми, как танцевали их предки много лет назад. Гудят барабаны, и трепещет, рвется песня.

Праздник кончился очень поздно. Всю ночь Алекса преследовали кошмарные сновидения. Кто-то гнался за ним, хватал его за горло и давил, давил. Алекс рванулся, с трудом разлепил веки. Что это? Чьи-то руки обвивают его шею, чье-то горячее дыхание щекочет ему ухо.

— Кто это?

— Твоя Гаудили. Пусть боги покарают меня. Я виновата. Прости!

— За что?

— Я послала тебя в джунгли, где ты едва не погиб. Я сделала тебя кадонги, ты долго не увидишь своей родины. Прости! Хочешь, я брошу все, и мы с тобой уйдем туда, к твоим русам? Мои телохранители проведут нас по самым тайным тропкам. Хочешь?

— Нет, Гаудили. Теперь твой народ — мой народ. И я буду защищать его, пока хватит сил.