Страница 108 из 122
Пятница.
В. Розов считает, что пришел Эфрос и артисты заиграли, что в 45 лет он из Золотухина сделал артиста, хотя к тому времени Золотухин был и известен, и даже знаменит…
Все эти похвалы наивны и обидны, если не оскорбительны. Но что делать? Мне трудно заподозрить Розова в кривлянии, в желании прошлого режиссера зачеркнуть, прошлый театр не засчитать и в пылу комплиментарности и радости за Эфроса — друга и товарища — подтасовать истину… Но… Опять похоже на кампанию. Сегодня приходит «Правда». Она обязательно найдет изъяны, не могут же все трубить хвалу.
Сегодня в театре на «Мизантропе» опять свора критиков, как-то надо в такой порядок привести мысли и чувства, чтобы полюбить их.
Суббота.
Бондарчуку (по его словам) понравилось, отец Валерий говорит, что ему почему-то хотелось плакать. — Я видел дважды на этой сцене «Бориса Годунова», это было потрясение… — так он сказал Бондарю. Первым актом я был шибко доволен, во втором чересчур обсопливился… Принимали очень хорошо, хотя Эфрос не выходил. Денису и Ирке страшно понравилось, не знаю, что уж соображает мой маленький двухметрового роста.
Воскресенье.
ШИПЫ.
Не дает моим «друзьям» покоя удача «Мизантропа». В час ночи звонок:
— Не узнал? Это Виталий Шаповалов. Поздно? Нет не поздно… раньше и в 3 и в 5 было не поздно, а теперь поздно… Эх, Валерий… Устал от «Мизантропа»… Над чем работаешь? Я знаю литературу, читал «Печальный детектив» Астафьева, а последнюю вещь Крупина? А я слежу. Перестань вспоминать. Ничего художественного ты не создал в литературе… И не создашь, пока не бросишь свои воспоминания… Ты наводнил Россию… враньем со своей историей, что ты приехал в шароварах и лысым… Зачем ты людей в заблуждение вводишь?. Напиши мне строку простую… Не сконструированную… А чтоб я вздрогнул от простоты… Какой у тебя словарный запас, по далюшку-то, а (надо полагать — под далюшком он имеет в виду словарь В. Даля) сколько слов, ну скажи. Жена спит? Ну, я понимаю, ты семейный, я — одинокий. Вот и приезжай ко мне… Нет, не надо созваниваться, ты скажи — Шопен, в 11 я буду у тебя… А так не надо, Валерий. Я тебе не девочка. Нет, я не пьяный… целую, спи!
Думаю, что он был не один.
Нет, дорогой Шопен, вспоминать я буду и помнить буду. А насчет художественности воспоминаний — ты почитай Мориака, может, он тебя убедит, а так лучше — Пруста.
— Уже не первый раз слышу, что Золотухин вытащил спектакль и спас Эфроса. Билетеры говорят об этом, сказали сразу, на первых прогонах с публикой, теперь вот и «доброжелатели» пишут. Вовка и тот заметил: «В общем, я так понимаю, что ты Эфроса выручил, вытащил…» Такое укореняется мнение. Я не шибко это опровергаю — пусть говорят, какая разница, кто кого вытащил, лишь бы «вытащил» было истинно. Мне как раз хочется написать Эфросу доброе, хорошее, честное письмо — ведь как бы там ни шло, он меня уговорил забрать заявление и заставил в этот день репетировать, начать что-то делать… Это ведь фатум — Горбачев пришел на первый спектакль в сезоне, до появления рецензий, в «Московской правде» заметка прошла незаметно, потом…
Карякину дозвонился: «Я не думал, что Вы меня заметили… смотрел на Вас с грустью и радостью, по-моему, Альцест — очень здорово… Но я теперь как бы чужой там, поэтому и не зашел… да и боялся заблудиться». Написал письма евреям — Фурману и теплое — Эфросу.
— «Неожиданный выбор актера на Альцеста». Почему это так неожиданно? 95 % зрительного зала, наверняка, пьесу не читало. Эта вообще «неожиданность выбора» преследует меня всю жизнь. В «Преждевременном человеке» Роома А М. убедили-таки, «что я за русский интеллигент», и сыграл Кваша, большой русский интеллигент. Упрекали Швейцера, когда он выбрал меня на Моцарта, и пресса тоже писала о неожиданности! Я, наверное, плохо вижу себя со стороны…. И теперь в Альцесте — решение в выборе… Но был назначен и Бортник, совсем неожиданный. И если бы он вкалывал, не известно еще, кто бы играл… Более того, Эфрос много репетировал с Юрским… Значит, у него не было решения в актере, так распорядилась судьба, случай, просто так произошло в виду производственной необходимости. И все. А не какой-то там выбор актера, ну да, он говорил о Фигаро-Баталове, сравнивая меня с ним и говоря о русскости на западной почве… Но опять же, скорей от безвыходности.
Пятница.
А число мое!
Я занимаюсь своими ребятами: достаю учебники по гармонии, снабжаю деньгами старшего, отвожу в бассейн во дворец младшего, и мне хорошо от этого.
Вчера состоялась запись теле-огонька. Поразил по-хорошему меня Коротич, ловко говорит, складно шутит, и понятно, что на месте на своем и хозяин. Чего не могу сказать про Пьянова, хороший мужик, но не руководитель.
Простуда вышла наружу и осела болячкой на верхней губе.
Стыдят меня Эфрос с Хвостовым, что я не написал о Володе. Мне и самому стыдно, а что писать — не знаю. Крымова пробивает Париж для съемки с Мариной, для передачи о В. С. В. Россия посмотрит парижскую фатеру Владимира, это же интересно?!
Вчера наблажился в «Мизантропе», и сегодня голос звучал, начинаю входить в режим — не срывать беспорядочно голос.
Воскресенье.
Снился Любимов, был в ссоре со мной: — Плохо говорил, имея в виду интервью по телевидению.
21-го отказался играть «М».
Четверг.
С чего начать жить? Нет, не начать новую жизнь, а просто начать жить? Л. Анненский в «Зеркале сцены» готовится покритиковать моего Альцеста, а он умелый, талантливый, а главное, — парадоксальный, он обязательно должен думать не так, как все, а вовсе наоборот… Да чего я завожусь раньше времени? Ну и замечательно. А то видишь «расходилась, разгулялась удаль молодецкая» до того, что и спектакль 21-го не смог играть. Чем донельзя оскорбил премьершу. Уговорили извиниться, а то-де 31-го она отказывается играть со мной… Мне она говорит, что больна, что у нее врач и пр. Наташа Крымова: «Это во мне сидит 25 лет, я тебя прошу, не трогай, а то из меня польется такое…» Но при всем том мне ее ужасно жалко… (Мои слова, мое отношение к Яковлевой, которой я задумывал перед каждым спектаклем приносить цветы — розы.) Извинись — и ты все равно будешь выше.
Хитра Наташка, перед тем, как предложить мне это, расхвалила мой материал в 7 стр. о В. С. В.
А Тамара написала на экземпляре — «Очень хорошо! До слез…»
Вот ей я верю.
Я еду восстанавливать «Дом на набережной». Господи, благослови!
Пятница. Весь день веселился, теперь хочется плакать. Ах, Господи!
Маша Полицеймако организовала письмо Горбачеву, чтоб он вернул нам Любимова. Опять споры-разговоры — не опасно ли, не наивно ли, «актерский инфантилизм, дошедший до крайности», и не подписал Ванюшка. Эфрос согласен подписать, а Сидоренко нет.
Теперь «Мизантроп», пишу ручкой, что выпросил Сережа у каких-то иностранцев в Доме пионеров. Вчера их приняли в октябрята, а сегодня Катерина Барчукова отмочила: «Опять обманули, обещали Ленина, дали Пушкина». На звездочке малышка Ленин кудряв и на Пушкина-мальчика похож ужасно — опять обманули…
Оля пригласила Людей — Хвостов мне говорил… Она пригласила, она потратилась на билеты, на цветы… Теперь я понимаю, почему она так взбесилась… Можно бы послать, конечно, ее, но это было бы ужасно некрасиво по отношению к Эфросу и спектаклю — вот, сыграл и закусил удила, в премьеры выбился, теперь плюет на всех… и пр. Как мне отвратительна эта манера в моих друзьях. Чем выше поднялся, смиреннее стань. Нет, не в демократию играй ложную, а сам в душе Бога моли о спасении ее…