Записки натуралиста

— Это просто невероятно,— проговорил Исаков,— в чем же суть дела?

— В здании станции, которое некоторые лица хотят использовать, как я слышал, под ресторан.

— Но скажите, пожалуйста, почему они предложили вам такой вариант?

— Именно потому, — ответил я, — что дело не в нашем местопребывании в Севастополе, а в освобождении удобного здания в центре города, на Приморском бульваре.

— Все ясно,— ответил адмирал и нажал кнопку звонка. Вошел адъютант.

— Заготовьте приказ от имени главнокомандующего об оказании полного содействия Севастопольской биологической станции в ее восстановлении и дальнейшей работе.

Мне было предложено также представить в ближайшее время письмо от Президиума Академии наук с наметками о развитии деятельности станции, что и было выполнено.

Я возвратился в Севастополь. Вскоре мне звонит капитан, который вел со мной переговоры.

— Ну, как вы договорились в Москве?

— Плохо, — ответил я. — Заместитель главнокомандующего считает, что переселяться на окраину Севастополя нецелесообразно. Если уж трогаться с места, то нужно решать вопрос кардинально.

— Вот видите, — заметил капитан, — мы вам так и советовали, а вы не решались.

— Ну что же, — сказал я, — будем думать, как теперь действовать.

Через неделю мы получили копию приказа командующего Черноморским флотом, в котором предписывалось всем отделам флота оказывать содействие станции в восстановлении и работе. Я уверен, что адмирал Ф. С. Октябрьский даже не знал о том нажиме, который на нас оказывали его помощники, и упомянутый приказ подписал в полном смысле слова от чистого, сердца, так как и до того и после мы встречали с его стороны самое искреннее отношение и помощь. Начальник строительства, вероятный инициатор неудавшегося проекта, был поражен неожиданным поворотом дела. Но нам в дальнейшем уже не пришлось с ним встречаться: окончание восстановления здания и аквариума было вскоре передано гражданской организации Севастопольстрой.

Передавая этот эпизод, я отнюдь не имею в виду приписывать себе какую-то особую заслугу. Уверен, что, обернись дело более серьезно, С. И. Вавилов и Л. А. Орбели сумели бы добиться правильного решения, тем более что позиция адмирала Ф. С. Октябрьского едва ли была для нас неблагоприятна. Просто случилось так, что неожиданно пришедший в голову «ход конем» помог быстро решить дело. Правда, некоторые мои друзья с самого начала считали, что я затеял неблагодарное дело и станцию нужно строить заново на новом месте. Я не был, конечно, провидцем, но когда впоследствии в Севастополе возник центр океанического рыболовства, появился Морской гидрофизический институт, Приборостроительный институт и Коррозионная станция, уже никто не вспоминал о прежних разногласиях. Тогда же я был просто убежден, что не имею морального права нарушить традицию и тем более ради такого несерьезного повода, как отдать историческое здание станции под ресторан.

Н. М. Сабанов съездил в Тбилиси и доставил оттуда несколько ящиков с оборудованием, которые он вывез из горящего Севастополя. Теперь у нас появилась возможность организовать химическую лабораторию. Тем временем на станцию возвращались ее бывшие сотрудники. Приехали гидрохимик М. А. Добржанская и зоопланктонист Г. Н. Миронов. К сожалению, не долго прожили после окончания войны М. А. Галаджиев и Ф. И. Копп. С уходом из жизни этих старых сотрудников станция осталась без крупных специалистов — зоопланктониста и микробиолога.

Очень важной задачей являлось восстановление библиотеки. Прежде всего мы обратились с письмом ко всем биологическим учреждениям, обществам и университетам с просьбой о присылке дубликатов утерянных книг. Многие учреждения откликнулись на наше обращение. Президиум Академии наук выделил нам единовременно довольно значительную сумму валюты для покупки иностранной литературы.

Затем я отправился в Москву и Ленинград для изыскания источников пополнения нашей библиотеки. В Ленинграде удалось договориться о покупке личных библиотек скончавшихся ученых — С. А. Зернова, А. Л. Бенинга и В. М. Рылова, уступив часть книг Зоологическому институту. Кроме того, мне разрешили просмотреть огромные груды иностранных книг, лежавших в нижних этажах Главной библиотеки Академии наук в ожидании инвентаризации, и отобрать нужные для нас.

Инвентаризацией исподволь занимались сотрудницы библиотеки, дело шло очень медленно: им приходилось подолгу задумываться над каждым заголовком, чтобы определить, куда отнести ту или иную книгу. В течение нескольких дней я разобрал несколько таких груд и набрал около сотни ящиков книг, в том числе немало важных для наших исследований монографий. Такие «налеты» я делал и в последующие годы, пока не кончились эти запасы. В черном халате с завязанной полотенцем головой я, очевидно, был мало похож на академического директора и больше походил на библиотечного деятеля. Поэтому, когда оказалось вакантным место директора библиотеки, некоторые ее сотрудники предложили на этот пост мою кандидатуру. Но я, естественно, отказался.

Уже через два-три года библиотека имела около 30 тыс. книг и 15 тыс. оттисков. В дальнейшем к ним ежегодно добавлялись по 1,5—2 тыс. названий. Можно сказать, что нынешняя библиотека не хуже довоенной. В ней хотя и не хватает ряда старых крупных монографий, но есть много книг, которых нет в других библиотеках. Во всяком случае, к нам зачастую обращаются даже из центральных больших библиотек. Само собой понятно, что и нам приходится непрерывно выписывать многие книги из других городов.

В 1947 г. исполнилось 75 лет со дня основания станции. С. А. Зернов в статье об истории станции (1915) указывал время ее рождения несколько неопределенно — 1871/72 г.; точных данных о времени найма первого помещения станции обнаружить не удалось.

75 лет — это не юбилейная дата для учреждения, и официальное празднование организовать нельзя. Но все же пройти мимо этого события было бы неправильно: во-первых, Севастопольская станция — первое в России морское биологическое учреждение, ровесница Неаполитанской станции, во-вторых, поучительна и заслуживает внимания ее деятельность в последние 10 лет, связанные с падением и возрождением станции. Ее историю писали дважды: С. А. Зернов (1915) и В. Н. Никитин (1922). Следовало освежить и дополнить их данные и заодно охарактеризовать основные направления работы и достижения станции, наметить ее перспективы. Я ознакомился с различными материалами, связанными с многолетней деятельностью станции, и написал ее историю в двух вариантах — кратком для «Вестника Академии наук» и обширном — для тома «Трудов» станции, который мы подготовили к сдаче в печать.

Созвать юбилейную сессию в Севастополе тогда еще не представлялось возможным: восстановление здания станции еще не закончилось, ее конференц-зал занимала библиотека, да и городская гостиница была очень мала. Договорились с Отделением биологических наук и с президентом АН СССР о проведении объединенного заседания Отделения и Гидробиологического общества в Москве.

Заседание проходило в Доме ученых. Нельзя сказать, чтобы зал был переполнен, но присутствовали официальные представители очень многих организаций, так или иначе связанных с биологией и морем, много ученых и молодых специалистов.

После моего доклада очень проникновенную речь сказал Л. А. Зенкевич, сумевший передать в ней дух севастопольских традиций. От Президиума Академии наук выступил Л. А. Орбели, от Отделения биологических наук — академик А. И. Опарин, от Зоологического института — академик Е. Н. Павловский. Были и другие выступления. Отчет о заседании с выдержками из речей и адресов был опубликован в «Трудах» станции.

Это заседание имело очень важные последствия. По словам А. И. Опарина, именно оно явилось переломным моментом, когда была осознана необходимость дальнейшего, более широкого развития работ станции и вообще морских исследований в рамках Отделения биологических наук. До того времени еще существовали пережитки старых представлений о станции как в основном удобном месте для работы приезжих ученых при минимальном числе постоянных сотрудников и необязательности больших программ собственных исследований. Подобный взгляд ютился еще и на самой станции. Меня убеждали в том, что не нужно расширять здание станции и строить жилые дома. Достаточно лишь предоставить для лабораторий центральную часть здания, а два крыла перестроить под квартиры 5—6 постоянных сотрудников, и это будет соответствовать традициям и принятому модусу в подобного типа заграничных учреждениях. Надо сказать, что и в аппарате Президиума Академии наук я не раз слышал: «Наша задача восстановить станцию такой, как она была, а не создавать какой-то новый тип учреждения». Я отвечал, что именно новый тип и новая структура уже были созданы на станции в 1935—1938 гг., после чего в силу случайных причин все на станции было возвращено в исходное состояние, противоречившее современным задачам морской биологии. В дальнейшем академики Л. А. Орбели и А. И. Опарин сделали очень много, чтобы изменить отношение к нашей станции со стороны некоторых работников Президиума. Мы начали ежегодно получать пополнение штата...