Снова вместе

Кейси. Вчера, с волосами, убранными под бейсболку, одетая в простые синие джинсы, она показалась ему еще одним конюхом. И был потрясен, обнаружив ее около горящей конюшни. Но это было так похоже на Кейси — спасать лошадей. Она всегда была храброй, может, даже слишком.

Он прикрыл глаза рукой. Боже, но ведь он не имеет на нее никаких прав. Тогда ей было лишь восемнадцать, и она любила его как сумасшедшая: Дочь известного тренера и его двадцатилетний помощник. У него не было шансов. Поп Джонс ясно дал ему понять это. У Джона совсем не было денег, а Кейси хотела поступить в колледж. Поп помог ему получить место ученика в Калифорнии. Джон планировал жениться на Кейси позже, потому что тоже безумно любил ее.

Оглядываясь назад, он понимал, что сделал ошибку, побоявшись, что Кейси не примет в расчет его доводы. Он позволил ей думать, что, принимая решение, не беспокоился о ней. Тогда он сказал, Что его новая работа интереснее и перспективнее нынешней. В конце концов, он всегда хотел обучать лошадей. Сцена получилась мерзкой. Кейси замкнулась в себе, не захотев унижаться, и послала его к черту. Она ушла, и он больше не видел ее. До вчерашнего дня.

Теперь он тоже сюда вернулся. Получив письмо Попа, он оставил прибыльное дело в Сан-Диего, потому что работа на ферме Кингов была его давней мечтой. В течение последних нескольких лет он хотел вернуться в Кентукки — в “штат голубой травы” — с его бескрайними полями и прекрасными лошадьми. Он вырос в бесконечной круговерти конных выставок и соревнований, разбрасывавших лошадей на большие расстояния — от владельца к владельцу, которые часто имели больше денег, чем здравого смысла. В некотором роде эта ферма и эта работа были его убежищем. Положение оставалось прежним и в то время, когда Поп дал ему работу после смерти мамы.

Этот пожар грозил разрушить его мечты. Джон почувствовал, как напряглись мускулы, и пальцами слегка помассировал голову, пытаясь унять боль. Не простое совпадение привело его и Кейси назад на ферму. Здесь как-то замешан Поп Джонс.

— Так сколько лошадей, вы говорите? — Голос Джулии был жестким.

Джон осторожно взглянул на своего нового босса. Ей только двадцать восемь — тот же возраст, что и у Кейси, но Джулия, казалось, несла на своих хрупких плечах всю тяжесть мира.

— Восемь. Ревери был одним из них.

— Хорошо, что мой отец умер и не видит этого безумия. – Переминаясь с ноги на ногу, Джон пригладил волосы.

— Мы сделали все возможное.

— Я знаю и не обвиняю вас. — Джулия покачала головой. — Извините меня, ладно? Мне нужно вызвать шерифа, прежде чем Кейси и Поп будут здесь. Я позвоню из гостиной.

Джулия не обвиняет его, размышлял Джон, когда она вышла, но он сам обвиняет себя. Разумеется, он должен был сделать больше. Он отошел от окна и пересек библиотеку. Эта комната казалась обиталищем Берта Кинга, хотя после его смерти прошло два года. Джулия, его старшая дочь, не переставила здесь ни одной вещи. В обстановке преобладали стулья и массивный стол из грецкого ореха. Книжные полки, переполненные серебряными трофеями и книгами по коневодству, занимали две стены. Над камином висела написанная маслом картина, изображавшая молодого Попа Джонса верхом на Ревери. Лошадь и всадник были запечатлены художником в момент победного шествия на Всемирном чемпионате, проходившем в Кентукки.

Джон увлеченно рассматривал полотно. Жеребец, образец американского племенного коневодства, гордо нес трехцветную ленточку победителя, вплетенную в гриву.

Ревери был бесспорным чемпионом, но теперь животное мертво. Нахмурившись, Джон сунул руки в карманы, отвернулся от картины и встретился взглядом с вошедшей в комнату Кейси.

— Здравствуй еще раз, Джон.

Ответное приветствие Джона умерло у него на губах. В груди у него что-то больно сжалось. Он стиснул зубы.

В освещении позднего летнего утра она казалась даже более красивой, чем он помнил. Темно-рыжие волосы мерцали на фоне сияющей белизны кожи, а карие глаза при виде его удивленно расширились. Кейси оставалась все такой же изящной и миниатюрной, но, глядя на нее сегодняшнюю, он ощутил неповторимое сочетание красоты, достоинства и внутренней силы. Она носила спортивную форму штата Кентукки так естественно, словно родилась в ней: серые брюки сидели на ней как влитые, обтягивая бедра и колени и постепенно сужаясь, затем расширялись книзу и вздымались вокруг черных ботинок для верховой езды подобно брюкам-клеш шестидесятых.

Кейси огляделась и не спеша вошла в комнату.

Джон протянул было руку, чтобы поздороваться с ней. Это выглядело глупо. Он вел себя так, словно они никогда ничего не значили друг для друга, никогда не были влюблены, никогда не занимались любовью.

В глазах Кейси нельзя было прочесть абсолютно ничего. Он чувствовал себя неловко. Она подняла подбородок, и он увидел ее глаза, непроницаемые и чужие.

— Кейси? Я думал, что с твоей рукой ничего серьезного. — Он осторожно взял ее руку и повернул ладонью вверх. Ладонь была перебинтована.

Джон услышал учащенное дыхание Кейси и почувствовал, как дрожит ее рука.

— Все прекрасно, это отец потребовал сделать перевязку. — Кейси высвободила руку из ладоней Джона и отодвинулась от него. — Не ожидала увидеть тебя снова в Кентукки. Я думала, что тебе больше по вкусу Калифорния, — сухо продолжила она.

— Ну не мог же я упустить такую возможность, — ответил он и, заметив, как в ее глазах сверкнули искры гнева, с улыбкой добавил: — Я же говорил, что вернусь когда-нибудь.

Он ждал возражений, но вместо этого Кейси быстро прошлась по комнате и уселась на стул.

— Отец будет здесь с минуты на минуту. — Она закинула ногу на ногу и покачивала носком ботинка, не спуская с него гневных глаз.

— Джон! — В комнату ворвался Поп.

— Поп! — Джон сделал несколько шагов и протянул руку.

— Я очень доволен, что ты здесь. Мы оценили твою вчерашнюю помощь на пожаре, — произнес старый тренер.

— Жаль, что я не смог сделать больше.

— Ты сделал очень много, сынок. — Поп наконец успокоился, сел на один из стульев у стола Джулии. — Тебе известно, как суров наш бизнес.

— Полностью с вами согласен, — ответил Джон с понимающей улыбкой.

Он также прошел к стулу, но садиться не стал, как и Джулия, которая вошла в комнату вслед за отцом Кейси.

— Предлагаю что-нибудь выпить, — сказала Джулия, но вместо этого прошла к столу и вытащила пачку сигарет.

Джон следил за ней. В голосе Джулии слышалось напряжение, видимо, она все еще переживала вчерашний ужас.

— Полагаю, все вы должны знать, что сказал мне шериф. — Джулия подошла к окну и взглянула на обугленные руины конюшни. — Он думает, что причиной пожара стала неисправная проводка.

— Проклятие! — Поп вскочил со стула. — Скорее всего, это был поджог. Пожар могли устроить эти загребущие дельцы от недвижимости.

— Тише, Поп, — нахмурилась Джулия. — Помнишь, я предупреждала, чтобы ты был осторожнее в своих выводах?

— О чем это вы? — Кейси подалась вперед и коснулась руки отца.

— Ценная земля. Особенно здесь, в Симпсонвилле. — Поп погладил ее руку. — Все уже заметили, сколько у них филиалов в одном только Миддлтауне? А Луисвилл — следующий на очереди. Никак не остановятся.

— Ты хочешь сказать, они задумали купить ферму? — спросила Кейси.

— Да, уже предлагали. — Джулия махнула рукой, отгоняя облачко дыма. — Но я отказалась.

— Будь они прокляты. Ребята, надо быть начеку, — кивнул Поп.

Прежде чем Кейси успела переварить новую информацию, дверь библиотеки распахнулась, и в комнату вбежала белая собака, а за ней маленькая девочка с растрепанными каштановыми волосами и большими голубыми глазами. У Кейси перехватило дыхание, когда она увидела ребенка. Помоги, Господи, она всегда боялась встречи Тори Кинг и Джона.

— Поп! — Девочка со всех ног бросилась к старику и обхватила его за шею.

— Придержите ваших лошадей, мисс! — Он попытался напустить на себя строгий вид, но Кейси видела, как потеплели его глаза, когда он обнял девочку. — Ты резва, как молодая кобылка.